Несмотря на утренний инцидент со сплетнями и невежливой вспышки того красивого темноволосого мужчины, ее день прошел приятно в компании Наруто и Какаши. Они показались ей хорошими людьми. Ее новый учитель обладал спокойным, даже немного безразличным характером, казалось, ничто не было способно поколебать его душевное равновесие и дружественный оптимизм. Он говорил тихо и ровно, а блондин - громко и звонко. Цыганка уловила несколько моментов из его биографии, но, впрочем, в ней не было ничего необычного. Он родился в Конохе и жил там всегда, много лет работал и только пару лет преподавал, еще с восхода Третьего Хокаге и недолго - Четвертого. Наруто же заинтересовал ее не на шутку, в частности, когда он лег на траву, и кожа на его бедрах немного показалась. На животе была выгравирована до боли знакомая татуировка, которую однажды она видела на Гааре. Сапфира знала, что не могла задать вопрос, и это было бы крайне невежливо, но уж слишком велик был соблазн. Наруто нехотя признал, что он девятихвостый демон и ожидал грозы, но красавица вдруг тепло ему улыбнулась. Даже в ее пыточном, но таком приятном взгляде появилось много нежности и сострадания. Блондин сильно удивился, узнав, что брат его новой напарницы несет то же непростое бремя, и ему показалось, что цыганка станет и ему близким человеком, возможно, лучшим другом или возлюбленной женщиной. В нем еще были сильны чувства к Сакуре, но та не становилась мягче к нему и иногда говорила жестокие вещи, как и объект ее обожания. Сапфира надеялась, что они станут друзьями, и Наруто, как и предполагала Пятая, был словно околдован ее красотой, даже Какаши - взрослый и опытный мужчина - чувствовал на себе власть ее очарования, но одергивал себя от интереса к юной девушке. Это представлялось ему неправильным, хоть от одной ее улыбки кровь становилась то жарче, то холоднее.
Лис вел себя непринужденно, много смеялся, шутил и источал радость и жизнелюбие. Он всегда был таким, но сегодня особенно, стараясь загладить впечатление от Саске. Ему казалось, что за столько лет знакомства он лучше всех понимал его. По мере того как они становились старше, брюнет казался даже тихим, рассудительным парнем, не лишенным известной доли чувства юмора. Мужчина редко говорил, но иногда произносил даже теплые слова, адресованные Наруто, Сакуре и учителю, в тоже время нарочито подшучивая над ними. Блондин давно научился видеть за всем этим заботу, братское отношение и даже привязанность. А сейчас это был тот же Учиха, которого он встретил в детстве, когда воспоминания о расправе с кланом были особенно свежи. Но ничего, так просто он этого не оставит, оскорблять женщину - низко, и он непременно переговорит с ним на эту тему, убедит его извиниться за свои слова.
Немного погодя, они перешли к работе. Какаши для начала решил протестировать ее умения, назначив ей ряд испытаний. Везде она проявила себя очень даже неплохо, но в одном, очень важном, с треском провалилась. Мужчина не мог не отметить, что цыганка талантлива, очень талантлива, но, чтобы наверстать упущенное, ей придется много работать. Что ж, это ее не испугало. Самым худшим был ее навык контроля чакры. У нее он был еще на более низком уровне, чем у Наруто в первые года его обучения. Сапфира была способна использовать комплексные техники, но они требовали у нее столько чакры, что девушка буквально падала без сил. Ситуация была сложная, красавица и сама это понимала, но учитель сказал, что это поправимо и через некоторое время практики уже будет легче.

Бестолковые разговоры Наруто о морали брюнет всегда прерывал в самом начале, как минимум, не разделяя его философию, а как максимум, ни во что его не ставя. Дурак не мог понять такого сложного чувства, как ненависть, особенно ненависть к женщине. Гнев, досада и пренебрежение, все оттенки этих чувств и все синонимы этих слов с их тончайшими различиями в смысле в его голове относились к ней. Все, но только она не была безразлична ему. Он несколько часов не мог убедить свой разум, что эта чертова путана не стоит этого, не стоит даже его ненависти, но все без смысла. За это Сапфира была несравненно презреннее даже брата. Он ненавидел ее буквально за все, с первого взгляда: за ее легкомыслие, за ее мелодичное имя, большие черные глаза, изящные ручки и много еще за что. Продажная девка с достоинством, с магией обаяния, она умела покорять. Нрав Сапфиры усугублялся годами практики своих чар и позволял ей втянуть любого в эту бездну за собой. Красавица знала, как улыбнуться, как повернуть голову, как соблазнительно вскинуть подбородок, качнуть бедрами и откинуть прядь волос. На него это, конечно, не действовало.
Брюнет осознавал прелесть его новой партнерши, но не более того. Он сам был прекрасен, как ангел или, скорее, как демон-искуситель, но остался, как ни странно, равнодушен к красоте вовсе: и к своей, и к чужой. Она и ее обладатели были для него подобны вазе. На нее приятно было смотреть, но влюбиться, ненавидеть, вообще испытывать чувства к предмету - глупость. Никто не влюблялся в вазы. Их ставят на полки, изредка смахивая с них пыль. Вот их высшая ценность. Но цыганка казалась ему не вазой, а дьяволом воплоти. Эти глаза, эти тысячу раз проклятые глаза Итачи. Они не были похожи разрезом, отличались в оттенке: его глаза были черными, ее - цвета темнее черного, но взгляд был точно такой же. Не отличавшийся ни на йоту, ни на пол тона, ни на один кинжал, вонзавшийся в его сердце. Дьявол воплотился в красавице, и это было иронично. Существо с глазами убийцы, безжалостного, жестокого, не может быть прекрасным, не может быть красивым. У него не может быть бархатной смуглой кожи, на которой сложно было оставить след от рук или губ…

С чужеземкой они с того памятного знакомства встречались ежедневно на тренировках, ни разу не обмолвившись даже словом приветствия. Иногда, когда он смотрел на нее, на него накатывал такой гнев, который, казалось, своей силой должен был убить цыганку. И вправду, руки желали сдавить ее горло, и разум умолял об этом, но это неизбежно значило почувствовать ее кожу под своими пальцами, а Саске не хотел к ней прикасаться, убедив себя в слепом отвращении к красивой проститутке. Сапфира, словно чувствуя это, старалась избегать мужчину, но в минуты их встречи не могла укрыться от взгляда, который душил ее и жег. Ей не было комфортно рядом с ним и относилась она к нему с опаской и формально. Но временами красавица испытывала жалость и сочувствие. Много раз пересказанная в этих краях история об истреблении клана Учиха не могла обойти ее стороной, раз уж его не обошла ее история. Многие погибали в мире шиноби, где люди, обладающие силой, могли решать, кому жить, а кому умереть, и многие, соответственно, теряли друзей и близких, но она считала, что он более чем кто-либо заслуживает сострадания. В лице брюнета не читалась жажда жизни. Для нее он был без души и без страстей.
Цыганка готова была сжалиться над ним, но это чувство было мимолетно, чаще его красивая физиономия была маской, профилем статуи - каменным и не меняющимся, застывшим в одном своем выражении спеси, чванства и надменности. Взгляд был направлен прямо, и жесты были пугающе медленными, как у анаконды, лишенными обыденной суетливости, но неизменно волшебными. Со стороны Саске производил впечатление сдержанного человека, не способного на яркие эмоции, и это действительно было так, но только отчасти. На ненависть он был способен идеально. Особенно к ней, за ее прекрасные глаза, которые словно принадлежали самому дьяволу: черные, вельветовые, которыми сначала был награжден Итачи.
В какие моменты он ненавидел ее больше всего? Во все, безусловно. И в те, особенно, когда она вела себя, как путана. Красавица никогда не имела броских манер, которые могли бы кричать об этом, как и наряды девушки не отличались откровенностью. Если цыганка оголяла ноги, надевая короткие платья, то ни о каком декольте или другом просвете кожи не могло идти и речи. Если останавливала свой выбор на вырезе, то ее руки и ножки были закрыты до самых запястий и щиколоток. Только одна часть ее тела за раз могла быть выставлена на обозрение, заставляя собирать мозаику в своем воображении, при частых встречах или только за вечер можно было узнать, что скрывает ткань, но пришлось бы щедро заплатить.
Именно такую женщину хотелось, и Сапфира, одним словом, умела разжечь воображение. Но издержки профессии были таковы, что некоторые жесты красавица невольно переняла, и смотрелись они хоть и чертовски соблазнительно, но полностью выдавая ее. Она совершала их не произвольно, даже не осознавая этого, они просто вошли в привычку и укоренились. Например, цыганка часто надевала кофту на замке, не до конца доводя молнию. Она расстегивалась, не закрепленная в своем положении, и широкая ткань опускалась, демонстрируя смуглую кожу на плече. Если мужчина сидел рядом, он мог почувствовать и ее опьяняющий аромат. Сапфира его не сразу подобрала. Ее собственный запах был санталовым, древесным, и она перекрывала его ореховым и медовым. Безумная комбинация. А затем девушка, не отводя глаз, поправляла бретельку, плотнее сжимая ноги и закидывая одну на другую, плавно проводя по ней. Таких трюков в ее запасе было превеликое множество.
Сапфира временно забросила это свое занятие, но голод и желание уже начинали терзать красавицу. Она готова была поклясться, что почти собралась выйти на улицу, улыбнуться прохожему и провести в его компании час. Никому бы ни за что на свете цыганка не призналась, что у нее возникали такие мысли, даже себе. Девушка, однако, отвлекала себя по-разному. Она близко сдружилась с блондином, который был куда легче в общении и характере. Они проводили вместе выходные, то гуляли на свежем воздухе, то смотрели какое-нибудь новое выставочное кино, то совершали марш бросок по ресторанам и магазинам. Лис был редкий хламьевщик, и в его комнате было не менее неопрятно, чем на свалке. Куча вещей в его маленькой квартирке были совершенно не нужны и не несли никакой ценности. Он имел и несколько других весомых недостатков - читал медленно и был совершенно безграмотен в написании. Бедный сирота даже не имел никакого образования, кроме военных навыков. Некому его было научить. Блондин очень стыдился этого, не меньше, чем она своей профессии, если это можно так назвать. Но самое важное - доброте Наруто не было границ, он искреннее любил и привязывался, и весь мир для него заполняли эти люди, частью которых за этот месяц стала Сапфира. Она принесла книги в его дом, решив, что поможет ему. Они занимались по нескольку часов в день. Орфография давалась двадцатилетнему парню с трудом, но сдаваться цыганка была не намерена. Девушка также давала ему общие знания по истории, географии и прочим предметам. Демон слушал ее внимательно и с интересом.

Какаши обращал свое внимание на цыганку. Она казалась ему очаровательной в своей легкости и беззаботности. С высоты своего опыта он видел, что именно это ей мешает. Контроль чакры напрямую зависел от того, насколько человек умеет контролировать себя самого. Недаром Учиха Саске и Неджи Хьюга были лучшими в этом. Но, наверное, если бы не переменчивый характер, цыганка не была бы так обворожительна как женщина. Дамы непостоянны, это их сущность, и чем ближе они к ней, тем любопытней. Учитель подумал, что она была бы неплохой героиней одного из любовных романов, и если бы он их писал, то непременно взял бы ее образ. Хатаке тут же усмехнулся этой мысли. Надо просто подождать, когда он привыкнет к ней, и тогда девушка уже не будет на него так действовать. Мужчина в маске направлялся в резиденцию Хокаге. Тсунаде сочла, что красавица уже достаточно освоилась, и настало время для получения командой новой миссии. Дело было примитивное. Шиноби, убивающий обычных людей ради собственного удовлетворения. Это, конечно, не считалось позволительным, особенно в свете того, что простой человек не в состоянии противостоять силе, скорости и уж тем более техникам, которые они использовали. То, что убийства совершал шиноби, сомнений не было. Уж слишком характерные повреждения. Сломанный хребет - свод костей, которые не менее прочные, чем цемент. Переломать их с одного удара могли только такие, как они. Военные высокого ранга не связывались с простыми людьми и никак не нуждались в самоутверждении подобным способом, так что, скорее всего, это был Генин или, возможно, Чунин, но тот, кто хорош в искусстве исчезновения. Найти его было проблемой, но миссии присудили уровень «C», и для нее больше чем достаточно было бы только два человека. Разумеется, не для начинающих, но для уровня команды №7. Легендарный копирующий ниндзя был нужен ей здесь. Наруто, мягко говоря, создавал много шуму и мог спугнуть убийцу. Методом исключения остались Сапфира и Саске. Отправлять их вместе было взрывоопасно, но она надеялась, что это поможет им найти общий язык. Общая цель всегда сплачивает. В этом она убедилась на примере себя и Джирайи, которого когда-то на дух не переваривала.
Хатаке удивился этому решению и хотел было высказать свой протест, но одернул себя. Для шиноби личные отношения не должны являться помехой. И привести это как аргумент - непрофессионально.

На мосту его уже ждали цыганка и лис. Саске пришел немного позже. Наруто поздоровался с ним, а девушка опустила глаза в пол и промолчала. Учиха тоже ничего не ответил. Ее расслабленность тут же пропала. Даже когда он проходил мимо, он скорчил гримасу презрения, и, дабы скрыть смущение, красавица продолжила негромко переговариваться с Наруто касательно званого вечера, на который они все были приглашены. Сапфира собиралась взять брата как сопровождающего. Завидев учителя, опоздавшего на час, они все развернулись к нему. Даже чужеземка выучила, что пунктуальность не была его сильной стороной.
- Сегодня вы отправляетесь на миссию. Не думаю, что она длительная. Всего пару дней, - безмятежно сказал Какаши, глядя на них. В его руках теплилось два конверта, в которых были изложены все детали задания, все, что им нужно было знать. Он протянул один брюнету, другой - цыганке.
- А как же я? - с детской обидой спросил Наруто. Опять задание на руки дают другим. Ну и пусть он плохо читает, Сапфира его учит. Он уже делает это быстрее и смог бы прочитать его сам.
- Нет, оно только для вас, Саске и Сапфира. Распоряжение Хокаге, - пояснил он.
Это шутка. Самая жестокая шутка.