Огонь и Лед (3)

Так я потеряла голос и правую ногу.
По истечении двух недель, в чем я была не совсем уверена, я была только наполовину живой и совсем перестала видеть - результат эксперимента Орочимару; вещества, вводимые в мое обмершее тело, смешались с кровью, и теперь представлялось невозможным извлечь их из меня.
Я могла различить в кромешной темноте какое-то неясное, еле различимое движение медика или Орочимару, перебиравших мензурки на столе. Изо дня в день они мучили, мучили людей, которые по несчастью оказались в этом Аду, в руках Дьявола, связанные по рукам и ногам и прикованные к стенам. Они истошно кричали, когда им резали руки, ноги, вкалывали что-то в животы, чего со мной пока не происходило. Я слышала противное бульканье еще теплой плоти, их предсмертные вздохи, но ничего не могла поделать. Эта беспомощность душила меня. Постепенно их крики я слышала даже с наступлением тишины, приносимой уходом Дьявола. Так эти ужасы беспрерывно вставали у меня перед глазами.
Так я потеряла рассудок.
Через два месяца, а, может, через пять, шесть, девять, год, через несколько лет… я услышала голос. Сначала мне показалось, что это позабытый отголосок из моего навсегда потерянного прошлого, и я кричала, мычала что-то нечленораздельное, но голос то появлялся, то вдруг опять исчезал. Он настойчиво что-то спрашивал у меня и не желал уходить, даже когда я обессиленно мотала головой из стороны в сторону, пока и на это сил у меня не осталось. Нос мой уловил запахи дерьма, блевотины и чего-то совсем странного, незнакомого. Наверное, с препаратами мне вкалывали и питательные вещества, чтобы я не теряла сил на поддержание действия препаратов. Кровь у рта запеклась и причиняла острую боль, когда я шевелила губами, бормоча под нос длинные монологи. Запах, вдруг отвлекший меня, принадлежал еде. Конечно, пленников кормили раз в день какими-то иссохшими корками хлеба по той простой причине, что изголодавшиеся жертвы не были способны перенести и выдержать те или иные вещества с добавленными в них Орочимару элементами, способствующими мутационному процессу, и умирали часа через два. У змея не было такой возможности достать большое количество людей, чтобы за долгий срок истратить минимум душ. Сейчас мне было настолько плохо, что я не могла ничем двигать, даже челюстями. Где-то в подсознании я с ужасом подумала: неужели я больше не смогу управлять своим телом и потеряю его навсегда? В этот момент я практически сдалась, хотя это происходило в самом укромном уголке моего сознания, за рамками сумасшествия.
То, что я смогла различить голоса и слова сквозь ватную прослойку моего отвратительного состояния, оказалось очень неожиданно и утешающе, потому что я не надеялась уже умереть хоть наполовину человеком. Я стала немного лучше воспринимать действительность. Как я узнала потом, меня вылечил Кабуто-сама.
- Она не может говорить, от нее вы ничего не услышите, - произнес незнакомый мне голос, прорываясь сквозь тьму моей «темницы».
- Бедняжка даже видеть ничего толком не может, не учитывая еще и то, что двигаться, - раздался слева от меня женский голос.
Их жалость только сильнее вдавливала меня. Если бы я могла двигаться и говорить, то непременно одернула бы их, но голова моя безжизненно обвисала, а с губ стекала тонкая струйка желчного сока, после чего меня болезненно вырвало. Тело пару раз чуть согнулось пополам и выпрямилось, дрожь прошлась по спине.
Молчание. Все это напоминало мне погружение в бурную реку: я то выплывала на поверхность и могла уловить некоторые звуки реального мира, почувствовать запахи, то снова тонула, забывая все на свете, будь это мое имя или тошнотворный запах, значение которого я угадывала лишь благодаря омерзительным звукам.
Чей-то голос снова зашуршал недалеко от меня, и каким-то чудом я почувствовала, как в мое исколотое и покрытое коркой смеси из крови, грязи и пота, воткнулась игла шприца, а потом легкое покалывание разнеслось от ноги до кончиков пальцев рук. Стало немного легче, и резкая боль постепенно отступала, уступая место некоторой расслабленности. Я шумно и глубоко вздохнула.
Может, это смерть? Наверное, перед моим уходом она решила облегчить мои страдания…
- Скоро вы придете в нормальное состояние.
Через несколько часов, о, Боги, я смогла пошевелить пальцем правой руки, потом левой и чуть позже открыла глаза, чем сильно удивила остальных пленников, чьи травмы намного отличались от моих. Бесчисленные синяки и глубокие порезы были рассеяны по их телам, и сами они обессилено поднимали на меня глаза, дивясь неожиданным переменам. Контуры подземной лаборатории расплывались и никак не хотели обретать четкие границы, но все же я разглядела стол с неизвестным мне оборудованием. Лица людей обрели выражение больших мучений и усталости. А что самое удивительное: я-то ничего подобного не испытывала! Ушла тупая, ноющая боль в моих ногах и глазах, которые раньше были словно налиты свинцом. Я не могла вспомнить что-либо, плакать, сняв тем самым весь груз со своей души, отягченной моим новым положением и болью, сдавившей тело. Легкий стон, вырвавшийся из моей груди, не услышал никто, кроме одного единственного мужчины рядом. Он повернул ко мне голову, когда одинокая слеза скатилась по моей щеке и подбородку и с хлюпаньем упала в лужу подо мной.
В таком состоянии мне удалось уснуть быстро, и снились мне странные отрывки, давно забытые и похороненные в недрах моего сознания. Сны эти были настолько реальными, что я начала метаться и тихо что-то выкрикивать, звонко бренча своими цепями по всей лаборатории.
Сильный жар заставил меня проснуться.
И случилось то, ради чего я здесь и нахожусь.

Обследовав меня, Орочимару сказал:
- Кабуто, что ты ей вкалывал? - его хищный взгляд буравил мое бедро, место, где еще остался след от укола.
- Только легкое обезболивающее, Орочимару-сама, - ответил медик, смешивая жидкости на лабораторном столе.
- Хм… незамедлительная реакция, процесс необратим.
Я смотрела, как Кабуто переливает одну жидкость в колбу с другой и изредка кривилась от боли, пульсирующими волнами растекавшейся по моему телу. Меня то охватывал жар, то становилось холодно.
А между тем мужчина продолжал:
- Какое именно обезболивающее ты ей давал?
- Лекарственный электрофорез, измененный мною до жидкого состояния. У меня есть подозрения, что такой реакции быть не могло, иначе она давно должна была умереть.
- Твои подозрения не оправдались, Кабуто, - прошипел Орочимару. - Клетки ДНК Кимимару каким-то образом прижились, да и еще мы получили бурную реакцию организма, явно слишком слабого для такого процесса.
- Но тогда почему у других не прижились эти клетки?
- Ты до сих пор не понял, Кабуто? Это очевидно…
Орочимару повернулся к медику, сузив глаза.
- Догадываюсь. Их организмы не были приспособлены к таким нагрузкам и отвергали чужие микроклетки. Можно сказать, во всем этом замешан иммунитет, мы вводили слишком активные препараты без предварительной подготовки и получали летальный исход.
- Да, ты прав. В обезболивающем находятся ферменты, которые приспосабливают организм к неким изменениям только при частом применении…
Кабуто нахмурился, но ничего не сказал. Мужчина усмехнулся.
- Впрочем, благодаря твоей жалости мой эксперимент удался.
Я сжала руки в кулаки, ощущая, как постепенно новые силы наполняют меня с головы до пят, и голова неожиданно слегка загудела, но это я приписала своему еще нестабильному состоянию. В данный момент я лишь молила Бога, чтобы эта омерзительная тварь ушла забавляться со своими игрушками и оставила меня в покое хотя бы на некоторое время, но этому не суждено было случиться.
После долгой тишины первым голос подал Кабуто:
- Что же вы собираетесь делать дальше?
- Для начала неплохо бы проверить степень развития ее новых способностей.
Змей снова повернулся ко мне и медленно оглядел мое почти нагое тело жадным взглядом и, приблизившись, кончиком своего длинного языка коснулся моего живота. Я снова дернулась и бросила ему в лицо:
- Ты мне отвратителен! Не смей ко мне прикасаться!
На этот раз он лишь рассмеялся и отошел от меня.
- Ничего, у меня будет время позабавиться с тобой.
С этими словами Орочимару вышел, и дверь лязгнула, захлопываясь в стальном проеме. Кабуто проверил жидкость в шприце и вколол мне уже в руку. Все это время я спокойно смотрела по сторонам, словно очутилась здесь лишь несколько минут назад. Отчего-то все казалось мне новым, совершенно странным и будоражащим. Я испытывала новые чувства и не могла понять, что же со мной на самом деле происходит.
- Что за…
«Это все действие лекарства», - пронеслось у меня в голове, и я почувствовала, как легкость охватывает мои запястья и щиколотки. Разум то туманился, то я снова выныривала, захлебываясь в иллюзиях, бросаемых моим накачанным мозгом.
Это было не лекарство - Кабуто снял с меня оковы, и я чуть не свалилась в лужу своей же крови, но сильные руки мужчины обхватили меня, и я окончательно погрузилась в сон.
Очнулась я от того, что кто-то грубо произнес:
- Вставайте, а то вас будет будить лично Орочимару-сама, он церемониться с вами не будет…
Я открыла глаза и увидела не окровавленные стены с телами шиноби, а небольшую комнату со стулом и столом и теплую кровать, на которой я лежала. Кабуто-сама стоял около стола и что-то писал в тетради. На меня он не обращал ровным счетом никакого внимания, хоть и прислушивался немного к шорохам, доносившимся с моей стороны. Я подтянулась на руках и присела, скинула с себя одеяло и со смущением отметила, что тело мое омыто от грязи и засохшей крови, а чернота на запястьях и чуть выше щиколоток смазана какой-то густой, дурно пахнущей мазью и перевязана. Разорванное местами платье исчезло, а на его месте все было обвязано бинтами. Сейчас я чувствовала себя намного лучше, чем несколько часов назад. Голова больше не гудела, мысли, если можно так сказать, выстроились в относительно ровную линейку и не носились пчелиным роем из угла в угол, что меня несказанно радовало. Что бы там ни сделал со мной медик, здоровье мое начинало укрепляться, и силы потихоньку возвращались. Но с какой целью все это сделано? Не может быть, что меня просто пожалели, я в это не верила.
- Что вы со мной сделаете? - с долей интереса произнесла я, присев на кровати.
- Мы хотим проверить ваши новые способности, полученные в результате мутации, - ответил медик, повернувшись ко мне.
Я не могла не заметить его заинтересованного взгляда, блуждающего по моей шее и плечам. Мерзавец, что же он делал со мной, когда я была без сознания!
- И что же вы хотите увидеть?
- Трудно сказать, тем более, вас это не касается.
Я тряхнула головой, и длинные золотистые волосы окатили меня волной приятного аромата, рассыпавшись на груди. Кожа головы расслабилась. Мне удалось встать, и медик, порывшись в небольшом ящике рядом со столом, протянул мне футболку и штаны до колен..С помощью веревки я завязала волосы в конский хвост и, когда медик вышел, быстро облачилась в одежду. Прохладная ткань коснулась оголенной кожи и заставила с наслаждением поерзать на месте.
«Что там писал Кабуто в тетради?» - пронеслось в моей голове. Женское любопытство - порок, но в данной ситуации это могло помочь хоть как-то оценить всю обстановку и то, чем здесь занимаются. Я подошла к столу и увидела на нем всего несколько исписанных тетрадей. Аккуратно, стараясь не сдвинуть с места, раскрыла верхнюю и раздосадовано прошипела:
- Ксо!
Все страницы были испещрены цифрами и формулами, словно зашифрованный код. Жаль, что я не понимаю наук. Запомнить хоть несколько формул я не решилась, все равно мне это ничего не даст.
Я крикнула медику, что готова, и дверь открылась. Я вышла из комнаты, мучаясь мыслями о том, куда меня отведут. Как говорится, неизвестность страшнее любой другой опасности. Что это за клетки, что как опасный вирус обживались во мне? Кем был Кимимаро? Для меня это загадки, решить которые сейчас мне было не под силу.
Медик закрыл дверь и повел меня куда-то по запутанным лабиринтам, еле освещаемым факелами. Почему-то вся обстановка не пугала меня, не вселяла животный ужас, а наоборот, казалась немного знакомой. Тут и там раздавались шорохи, капала вода на пол, образуя лужицы, где-то вдалеке еле слышно скрипнула дверь. Неудивительно, что мои врожденные способности напрочь заглушены. Только теперь я заметила, что светлый хвост Кабуто в темноте вспышкой рассекал темную ткань футболки. Наши шаги эхом отдавались в глухих стенах каменного лабиринта, все никак не кончающегося, всего с несколькими встречающимися нам по пути дверьми. Но больше всего раздражал тот факт, что меня упорно игнорировали и использовали в своих мерзких целях, хотя ничего другого ожидать от Орочимару и его помощников не придется. С их слов, у меня появилась некая сила, перенятая от неизвестного мне Кимимару, а это шанс вырваться отсюда, знать бы только, в чем заключается эта самая сила.
Что приготовила мне эта тварь?
Вдруг темнота начала рассеиваться, и в конце лабиринта забрезжил свет. Мы вышли на поверхность, когда был самый разгар дня и солнце нещадно палило с самой верхушки неба. Судя по всему, был полдень, и я с непривычки сильно зажмурила глаза - сказывалось долгое и болезненное пребывание под землей. Кое-как привыкнув к яркому свету, я смогла оглядеться и тихо и незаметно охнула от радости: нас окружал густой лес, где-то в глуши наверняка пели птицы, трава колыхалась от дуновений ветра, который доносил до нас пряный запах листвы. И небо… я забыла, как выглядит небо, забыла облака, ленивые, огромные и пушистые, ползущие к горизонту, куда-то за деревья.
- Как я понял, это твоя новая игрушка? - донесся до меня холодный до омерзения голос.
Я повернула голову и увидела красивого брюнета, стоящего рядом с моим заклятым врагом. Отчего-то эти двое показались мне похожими друг на друга, словно в их глазах горел тот же огонь, что и тот, который я все это время наблюдала у самой себя, в потаенном уголке, куда больше не прольется луч света. Ненависть и зло. Холод. Наиболее ярко у брюнета выражено отвращение, и, как бы он ни старался скрыть это от окружающих, я это отлично видела и знала. Ничего, его холоду я могла противопоставить свой, невесть откуда взявшийся в этот момент. А я всегда была такой? Готова поспорить - нет. Наши взгляды пересеклись на долю секунды, а затем я перевела свой на виновника всех моих страданий. Высокий мужчина с резко очерченными скулами и змеиными глазами буквально пожирал меня ими, отчего по моей спине пробежали мурашки.
«Бежать, скорей бежать!» - вопило все мое внутреннее я, но я быстро заглушила эти истошные вопли, загнав их в самый дальний угол. Но задушить все мои страхи оказалось тяжелее…
- Я не его игрушка и никогда не буду ему принадлежать, - прорычала я.
Орочимару довольно ухмыльнулся, а брюнет безразлично окинул меня взглядом, лишь вытащив катану. Хорошо, что никто не заметил, как я нервно сглотнула. Не хотелось показывать свой страх, особенно надменному ученику Орочимару. Да, мне было страшно, я боялась умереть сейчас, так и не узнав, в кого они меня превратили. Неприятный холодок пробежал по спине, и пальцы нервно дрогнули. Мгновение, и я почувствовала у своего горла холодную сталь, которая вот-вот лишит меня жизни навсегда. Это конец? Наверное, но что же он медлит? Я затылком могла ощутить его горячее дыхание, которое чуть шевелило мои волосы. Парень отчего-то дернулся и отстранился от меня. Неужели мои волосы так провоняли рвотой и фекалиями, что даже никакой шампунь не в силах устранить такой запах? Я осторожно понюхала свои волосы и ощутила приятный щекочущий аромат, аккуратно прикоснулась рукой к шее и вдруг с ужасом щироко раскрыла глаза - я была слишком холодная. Не по-человечески холодная. Обычный человек при такой низкой температуре тела замерзает и синеет, как недоспелая слива. Но у меня все по-другому. Я не синяя и ощущения самые прекрасные, как будто я заново родилась. Что же это такое?!
«Мутация», - всплыло у меня в голове.
- Ну-ну, Саске, не так быстро! - вскинул голову змей и подошел к нам ближе. - Убить ее ты успеешь, а пока у меня к тебе другое задание.
- Не трать мое время зря, - слова холодной сталью резали воздух, от этого становилось не по себе.
Я аккуратно убрала лезвие от своего горла и, подобно Саске, смерила змея холодным и безразличным взглядом.
- Что вы собираетесь делать?
- С помощью Саске мы хотим узнать, что ты переняла через клетки ДНК от Кимимаро на данном этапе, так мы выясним, сколько еще продлится процесс перестройки твоего организма, - ответил до сих пор молчавший Кабуто.
- То есть мне придется именно сражаться с ним? - кивнула я на брюнета.
- Хм, сообразительная. Да, думаю, он сам не против размяться немного.
- Эта слабачка и руки нормально поднять не сможет, - вмешался Саске.
- Я не умею драться.
- В ходе сражения ты вспомнишь навыки Кимимаро…
Орочимару исчез вместе с медиком, и на поляне остались только я и брюнет. Черт, я даже кунаи метать не умею, не то чтобы выполнять какие-либо приемы. Но попробовать стоит, не собираюсь погибать я в первый же день своего временного освобождения. Да, страх постепенно заполнял меня всю, и я с отвратительным привкусом во рту сплюнула на землю, желая от него избавиться.
- Кто такой Кимимаро? - негромко выдохнула я, стараясь оттянуть время, чтобы придумать выход из сложившейся ситуации.
Одна из нескольких причин, из-за которых, вероятнее всего, план Орочимару не сработает - это моя страшная неуклюжесть. Независимо от того, есть ли у меня некая сила или нет, я не выдержу и минуты. Куда уж мне до шиноби!
Саске молчал.
- Насколько я поняла, сила Кимимару была движущей в планах Орочимару, иначе он не стал бы меня… видоизменять. Значит, стоит меня испробовать, - я встала в боевую стойку. - Ну что ж, начнем.
Не успело мое сердце сделать очередной удар, как брюнет исчез. Я в недоумении заозиралась вокруг, и тут мощный удар справа напрочь вышиб из меня весь дух, отчего я несколько мгновений не могла дышать. Я медленно задыхалась. Легкие вскоре восстановились, хотя тогда я не подозревала, что такой удар обычно убивает людей на месте, и только благодаря своей новой силе я смогла выжить в этом чудовищном месте. Еще один удар слева, и холодное лезвие катаны оставило большой рубец на коже шеи. Вся битва…
- Ничего более унизительного я никогда не видел.
Я могла сколько угодно удивляться собственной дерзости, но держать язык за зубами представлялось невозможным.
- Ну, ледышка, дай мне второй шанс!
С этими словами я резко ушла вправо. Как оказалось, удачно. Удар рукоятью пришелся бы по виску, и Саске даже не ожидал, что я просто уйду от его удара. Лицо его так и оставалось непроницаемым для меня.
- Я не умею сражаться, но дай мне хотя бы кунай! - крикнула я, приземлившись на корточки.
Сначала Саске просто молча стоял на месте, не двигаясь. Ветер развевал его черные как смоль волосы и траву вокруг. Я явственно ощущала сгусток, чуть ли не видела это еле различимое шевеление у парня. А может, это моя голова не выдержала всех событий, выпавших на мою долю. В этот момент я пожалела себя, и в глазах защипало от наступившей паники. Я страшно боялась умереть. Боялась этого холодного подростка передо мной, гнусного медика и омерзительного змея, внушающего мне дрожь и ужас. Сил моих еле хватало на маску спокойствия и непоколебимости.
Я не пыталась скрыть свою дрожь от Саске, он и так увидит ее. Он лениво бросил мне кунай под ноги и, не дождавшись, пока я его возьму, атаковал прямо в лоб. Я прыгнула вперед ему под ноги, схватила торчащий в земле кунай и быстро вскочила. С моими-то познаниями в тайджутсу я могла спокойно сидеть на скамье для зрителей, поэтому град ударов, сыпавшихся на мое тело, честно пыталась отбить и осознавала со всей ясностью ума, что все тщетно. Один удар пришелся в солнечное сплетение, и я погрузилась во тьму…»

Я и не заметила, как, предаваясь воспоминаниям, нервно сжимала свои пальцы, отчего те стали красными и влажными от напряжения. Я потеряла счет времени, словно бы спала или же находилась в таком глубоком трансе, что не замечала ничего вокруг. А вот щелканье моих костяшек услышали другие…
Темари вдруг ногой пнула мой стул и тихо прошипела:
- Говори, когда к тебе обращается Казекаге.
Я одернулась и, сев ровнее, выпалила на одном дыхании:
- Простите меня, Казекаге-сама, я знаю, что дала вам слово, но не просите меня об этом хотя бы сейчас. Не такое у меня состояние, чтобы рассказывать о черном прошлом, что до сих пор меня преследует.
Мне не нужно было обладать особыми способностями, чтобы понять - двое шиноби и Казекаге в раздражении напряглись. Я смотрела не на них, а на свои руки. Мое поведение оставляло желать лучшего, но раскрыть этим людям позор, которому меня предали, когда я была еще юной девочкой, гордость не позволяла, тем более если передо мной сидел Каге. Я не могла до конца доверять ему и из верности самой себе просто не имела права делать этого. Каким бы он ни был милостивым и снисходительным, я не собиралась открывать ему потаенные уголки моей души и изливать даже самые незначительные переживания о ничего не стоящих минутах моего пребывания у змея. От одной мысли о нем к горлу подступал тошнотворный ком, подхваченный духотой помещения.
Как никак, а к здешнему климату мне привыкать придется ох как долго.
- Хорошо, вы можете не говорить, раз сейчас вы к этому не расположены, - спокойно кивнул Казекаге, отчего у меня от удивления екнуло сердце.
Я его недооценила?
- Что?! - вскрикнула взбешенная Темари и, подскочив к столу, нагнулась к мужчине так, что они чуть не стукнулись лбами. - Ты просто так отпустишь ее?
- Черта с два, Гаара, вы меня оба водите за нос и порядком достали, - вторил сестре Канкуро.
Я не увидела ничего, только услышала какой-то треск и вспышку золотого света, ослепившую меня на несколько мгновений. Когда этот свет рассеялся, я увидела то, от чего у меня побежали мурашки по коже. Стол сломан пополам, все бумаги разлетелись по кабинету, и, возможно, некоторые из них даже в свободном падении пересекали улицы Суны; Темари в ужасе вжалась в стену, а Канкуро стоял рядом с ней, держа в руках сверток из бинтов. Учинитель этой ужасной сцены стоял передо мной, окруженный то и дело шевелящимся песком. Лицо мужчины исказилось от гнева, но, благодаря его великолепному самообладанию, оно вскоре смягчилось, пока не обрело выражение полного спокойствия.
Я сидела, судорожно вцепившись в подлокотники стула, тогда как нервная дрожь пробежала по всему моему телу.
Что за человек такой Казекаге страны Ветра? Что скрывается за этими красивыми зелеными глазами? Этот мужчина напоминал мне зверя, дикого, грациозного, смертельно опасного. Похоже, с этого момента он очаровывал меня все больше.
Я совсем забыла про свою миссию, про то, зачем я здесь и что от меня требуется, совсем отвлекшись в этом воплощении пустыни.
Я забыла про все это: чем больше я проводила времени в Суне, тем больше подвергалась сомнениям в моей непоколебимости и железной воле.
Канкуро и Темари ушли, оставив меня наедине с Каге.