предыдущая глава
ТАЙНА.
Я пришёл к Кушине в самом радостном расположении духа. Вообще весь сегодняшний день я готов был скакать как сумасшедший по всей Конохе, вопя от счастья. Причём, меня нисколько не печалила мысль, что Намико сейчас мучается. Счастье было слишком сильным, чтобы не позволять совести грызть меня.
Как только Кушина открыла мне дверь, я почувствовал, что сердце учащённо забилось. А когда я увидел её улыбку, вообще готов был закричать от восторга. Я так отвык от всего этого. От её улыбки, взгляда, голоса. И вот теперь я вновь могу всем этим наслаждаться.
Я уже не надеялся на большее. Просто был рад тому, что могу хотя бы как прежде разговаривать с ней.
Мы прошли в гостиную. Мне она показалась какой-то пустой. Здесь явно чего-то не хватало. Оглядев комнату, я понял чего. Камелии, подаренные мной две недели назад, уже не стояли в вазе. Их вообще нигде не было. Я, конечно, понимал, что рано или поздно цветы вянут и их приходится выбрасывать, но всё равно опечалился. Эти цветы подогревали во мне надежду на взаимность. Теперь же я понял, что ни о какой взаимности речи быть и не может. Более того, я теперь вообще не могу купить Кушине цветы.
Знать бы, кого она любит! Но спрашивать об этом, вообще заводить подобную тему мне не хотелось.
Кушина села на диван, пригласив меня сесть рядом. Я охотно послушался её.
Мне хотелось болтать с ней обо всём на свете, о какой-нибудь безделице, но только чтобы я мог слышать её голос. Но у Кушины, похоже, на этот счёт были другие планы. Едва я сел, как Кушина заговорила на достаточно личную тему:
- Та девушка… ты с ней… встречаешься?
Её голос звучал робко и тихо, щёки покрылись румянцем. Как же я любил, когда она бывала такой. Стеснительной, беззащитной девушкой.
- Нет. Она просто друг, - ответил я, вздохнув.
Она правда просто друг, но похоже у Намико на этот счёт было своё мнение. Упоминание о Намико заставали сердце сжаться, а совесть пробудиться от долгого сна. Я поступил ужасно. Конечно, моей вины нет в том, что Намико убежала, хотя и здесь я чувствовал себя виноватым. Я словно рот воды набрал. Почему я не остановил Намико, почему не успокоил. При одной мысли о том, что она сейчас сидит в своей маленькой квартирке и плачет, у меня сжималось сердце.
Но разве мог я долго печалиться, когда рядом со мной вновь Кушина? Совесть не переставала покидать меня, но чем больше говорила Кушина, тем меньше я слышал собственное «я».
- Прости, - прошептала Кушина.
Я не знал, за что она извиняется. В чём она виновата? Виноват только я.
- За что? – спросил я.
- За то, что… - она остановилась, посмотрела в мои глаза и прошептала: - за то, что была дурой…
Дурой? Нет, это я дурак.
- С чего ты так решила? – спросил я взволнованно. Её печальный взгляд ясно говорил, что она жалеет о чём-то. – Это я дурак.
- Да, дурак, - эхом отозвалась она. – Но я ещё большая идиотка.
- Да в чём дело? Что случилось, Кушина? – я не понимал, с чего вдруг она стала называть себя идиоткой? Почему она так странно себя ведёт?
Она усмехнулась и прошептала:
- Просто я поняла… что я люблю тебя. А ты… я подумала, что ты любишь… ту девушку…
Любит меня? Я удивлённо уставился на Кушину. Неужели любит? Неужели я нужен ей? Нет, этого не может быть. Ещё несколько недель назад она на полном серьёзе говорила, что любит другого. Что же произошло? Почему она теперь говорит, что любит меня?
- Но… - я не знал что сказать. – Ты ведь… ты ведь говорила, что любишь другого!
У меня в голове не укладывалось. Как можно так просто играть с чувствами? Ведь если любишь – всерьёз и надолго. Выходит, и любви у неё никакой не было. Но я всё равно не мог поверить. Я смотрел в глаза Кушины, надеясь найти в них какой-то подвох. Что-то, что опровергнет её слова. Парадокс. Раньше я хотел услышать, что она любит меня, а сейчас мне стало как-то не по себе.
Я не мог до конца поверить в её слова после того, как она сказала, что любит другого.
- Я ошибалась, - наконец ответила она. – Я… люблю тебя…
Нет, здесь явно что-то не так. Я почувствовал недоверие. Должно быть, мой взгляд стал жёстким, потому что Кушина опустила голову и прошептала:
- Ты мне не веришь?
- Да, - без колебаний ответил я.
Она сжала кулаки и опустила голову ещё ниже, так, чтобы волосы закрывали лицо. Но я всё равно увидел то, что она хотела от меня спрятать. На её колени стали одна за другой падать капли слёз. Она вновь плачет, и на этот раз по моей вине.
- Неужели… - дрожащим голосом прошептала она, - ты мне не веришь? Неужели, ты меня не любишь?
- Люблю, - поспешно ответил я. Что я натворил? Обидел любимую девушку. Сердце сжалось. Сейчас мне хотелось убить себя.
- Минато, прости, - сквозь слёзы проговорила она. – Прости, я… такая дура!
Я не мог поверить в происходящее. Я был не просто шокирован, я даже не знаю, как описать моё состояние.
- Что такое ты говоришь?.. – произнёс я. Я поспешно положил руки на плечи Кушины и прошептал как можно ласковей: - Не плачь.
- Минато… - она подняла голову и сквозь слёзы с нежностью и благодарностью посмотрела в мои глаза.
Любит… У меня никак не укладывалось в голове. Она меня любит! Это видно по её глазам. Я знал.
Сгорая от нежности и любви, я прижал Кушину к себе. Она упёрлась лицом мне в грудь и, обхватив руками мою спину, прошептала:
- Спасибо…
Я был счастлив. Хотя, «счастлив» - слабо сказано. Я вновь мог обнимать Кушину, прижимать её к себе, смотреть в её глаза. И на этот раз я точно знал, что всё это принадлежит мне. Её смех, улыбка, взгляд. Всё это моё. И никакой другой человек не в силах отнять это у меня.
Я уткнулся носом в макушку Кушины и, вдыхая в себя аромат её волос, прошептал:
- Люблю…
Теперь всё моё свободное время я проводил с Кушиной. С Намико мы встречались редко, а когда встречались, она только бросала короткое «привет» и уходила. Меня долго мучила совесть, и хотелось пойти и извиниться перед этой девушкой. Но Кушина занимала всё моё время. Я не мог думать о чём-то другом, находясь с ней рядом, кроме своей любви. Точнее, нашей любви.
Во время тренировок я постоянно думал о ней. Когда вечером возвращался домой, не мог заснуть, потому что все мои мысли были только об одном – о Кушине.
Я словно изолировал себя от общества. Я разговаривал только с Кушиной.
Я был счастлив. Но было одно «но». В наших отношениях не происходило прогресса. Я теперь мог свободно разговаривать с ней на любимые темы (хотя одну тему я всё же не затрагивал – её бывшего возлюбленного), подолгу смотреть в её глаза и с лёгкостью сообщать ей, что люблю её. Однако Кушина вообще не позволяла дотрагиваться до неё. Когда я пытался взять её за руку, она строго смотрела на меня. Когда мы оставались наедине, и я пытался обнять её, она отстранялась от меня.
Меня сильно волновало её поведение. Она утверждала, что любит меня. Почему же ведёт себя, как прежде? Разница лишь в том, что я теперь могу говорить её «я люблю тебя» без стыда и страха, что меня отвергнут.
Мне было непонятно её поведение. Вроде бы она рядом, но в то же время - далеко. На ум опять стал приходить её загадочный возлюбленный. «Не играет ли она со мной?» - обычно спрашивал я себя и тотчас отгонял эту мысль.
Она не может не любить меня после слов, что сказала. И всё же сомнение продолжало закрадываться в мою голову. Я знал, что должен спросить у неё напрямик обо всём, но каждый раз что-то мешало сделать это. Своим видом она как будто говорила: «Как хорошо, что мы вместе». И я боялся разрушить наше счастье. Точнее, его иллюзию.
Сложно было признать, но я был несчастлив. Я не чувствовал со стороны Кушины никаких признаков того, что она хочет, чтобы между нами было что-то большее, чем есть сейчас. Я считал, что мы уже пара, а она, очевидно, продолжала видеть во мне просто друга. Меня сильно это тяготило.
Стоял солнечный жаркий день. Мы с Кушиной гуляли по Конохе с мороженым в руках. Солнце палило нещадно, поэтому ни у кого из нас не было желания говорить. Кушина только ела мороженое, а я украдкой смотрел на неё.
Когда она расправилась со своей порцией, посмотрела на меня. Я не отвёл взгляда, продолжая смотреть на Кушину, я улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, а потом весело сказала:
- У тебя мороженое тает.
Я посмотрел на свою руку, сжимающую мороженое. Точнее, то, что от него осталось. Капли тающего лакомства падали на землю. Поел, называется. Я выкинул рожок в ближайшую урну, а потом стал искать глазами, где можно помыть руки. Но не успел я начать свои поиски, как ко мне подошла Кушина и протянула руку с платком. Я улыбнулся и взял платок. Когда я вытер руки, мы продолжили гулять с Кушиной.
Сегодня она была на редкость молчалива, но грустной её не назовёшь. Она с интересом пятилетней девочки разглядывала дома и деревья, напевая себе что-то под нос. Я наблюдал за ней и не мог не улыбнуться её наивности. Хотя, кто ещё из нас наивный?.. Конечно, я.
- Кушина, - тихо окликнул я девушку. Она посмотрела на меня, показывая всем своим видом, что слушает. Я продолжал: - Я давно, хотел узнать… Тот человек… которого ты любила… кто он?
Этот вопрос я задал, не подумав. Но что сделано, то сделано. Бесполезно жалеть. Я стал терпеливо ждать ответа.
Мой вопрос застал Кушину врасплох. Она задумалась и остановилась. Я не мог понять, почему она так серьёзно ведёт себя, если говорит, что больше не любит того человека?
- Я не хочу об этом говорить, - серьёзно произнесла она.
Я вздохнул. Почему она недоговаривает? Почему ведёт себя так странно? Такое чувство, что она просто пользуется мной. Мне это не нравилось. Не нравилось поведение Кушины, не нравилась её уклончивость. Если она не хочет говорить, значит, у неё наверняка есть, что скрывать.
Тут я впервые осознал, что Кушина не близка мне. Всё это время она отдалялась от меня. Может, неосознанно, но отдалялась. Раньше она всё мне говорила, теперь что-то скрывает. А причина мне неизвестна.
- Но почему? – настаивал я. Все сомненья, все чувства я выразил этим вопросом. В моём голосе отчётливо слышалось отчаянное желание понять. Если она не ответит на этот вопрос, я не знаю, что буду делать.
- Мне неприятно об этом говорить! – чётко произнося каждое слово, раздражённо сказала Кушина.
Но я не сдавался. Можно подумать, мне приятно бегать за ней, быть зависимым от неё, выполнять любой её каприз, противоречащий моему желанию. Можно подумать, мне приятно мучиться сомнениями и каждую ночь, лёжа в постели спрашивать себя: «Любит ли меня Кушина?» Я был не на шутку взбешён. Вспоминая сейчас все свои действия, я стыдился за себя. Вёл себя, словно подросток, с которым соизволила встречаться королева красоты. Вел себя, как мальчишка. Ни капли самолюбия, никакой гордости! Это взбесило меня.
- А мне приятно быть заменой кому-то?! – вскричал я.
Моё терпение кончилось. Хотелось убить кого-нибудь. Волна гнева накрыла меня с головой. Я вспотел то ли от жары, то ли от гнева. Сейчас это не так важно.
Кушина удивлённо уставилась на меня. Должно быть, она вообще не подозревала, что я способен злиться. А может, мои слова повергли её в шок. Чёрт, вновь я пытаюсь найти оправдание её реакции, вновь пытаюсь противоречить самому себе, тешить себя глупой надеждой. Так нельзя. Я сжал руки в кулаки, продолжая буравить взглядом голубые глаза Кушины, непонимающе смотрящие на меня.
- Минато… - тихо прозвучал её голос. Она произнесла это с какой-то грустью, мне даже на секунду стало жаль её. Захотелось обнять, прижать к себе, извиниться за всё. Но я не стал этого делать. Я заглушил в себе это желание.
- Что? – прорычал я.
- Какой же ты дурак! – сдавленно произнесла она. Из её глаз брызнули слёзы, и она, повернувшись, помчалась прочь от меня.
Я стоял не в силах поверить в происходящее. В первое мгновенье я даже не мог сообразить, что происходит. Я не понимал, что обидел любимую девушку. Когда же смысл моего поступка дошёл до меня, я возненавидел себя. Я ведь обещал себе, что не заставлю её плакать, я ведь обещал себе, что со мной она будет только улыбаться. Я ведь обещал… А теперь… Теперь это не имеет значения.
Мне захотелось побежать за ней, остановить её, прижать к себе, успокоить, но я не мог сдвинуться с места и продолжал недоумённо смотреть, как девушка моей мечты убегает от меня. Синдром дауна, наверное.
Когда фигура Кушины скрылась за поворотом, у меня, наконец, появилась способность двигаться. Но здраво мыслить я по-прежнему не мог. Безумное желание побежать за Кушиной и сказать, что я пошутил, всё ещё стучало в висках. Но ноги против моей воли понесли меня в обратном направлении. Нельзя этого делать. Надо всё обдумать, а уж потом извиняться.
Я не знал, куда иду, не знал, зачем иду. В голове стоял образ Кушины, сердце бешено билось, готовое в любой момент вырваться из груди. Единственная мысль, которая сейчас была в моей голове: «Боги, что я натворил?»
Мне было стыдно. Я обидел девушку своей мечты, свою любимую. Во мне взыграло самолюбие, гордость. Я сейчас презирал себя за это. Гордости и самолюбию нет места в любви.
Но всё же я не понимал поведения Кушины. Сначала говорит, что любит другого, потом говорит, что любит меня и ещё не хочет рассказать мне, кто такой этот человек, которого она, якобы, любила. А когда я начинаю расспрашивать у неё, уклончиво отвечает. Что за чёрт! Она определённо что-то скрывает. Иначе всё это похоже на бессмысленную игру.
