предыдущая глава
Капельница, кардиограф, бинты… Саске пришёл в сознание.
Целая неделя прошла без сна, как кошмар наяву. Цунаде сделала чудо, оживила то, что казалось поломанной куклой. А я могла только подавать скальпели и дежурить, снимая показания приборов. «Без изменений», на первый день кажущееся благословением (после того, что было!), на третий день стало казаться приговором. Наконец, «с изменениями».
Вот только очнуться – не значит выздороветь.
Странное дело, пока я не начала его лечить, сама мысль о том, что могу увидеть ЕГО почти голым, вгоняла меня в краску. Даже в плавках – никогда. Всё, что оголялось - руки и икры ног. Как у всех, ни больше, ни меньше. Ноги выше колен, спина, ну и более интимные части тела… Было очень завлекательно и интригующе.
А сейчас… Ноги как ноги. Волосатые, между прочим. И руки, кстати, тоже. Интрига пропала, остался больной, поломанный человек.
Мне непривычно видеть его настолько беспомощным. Жалость захлестывает с головой, но она не нужна ему. Ни моя любовь, ни моя дружба, ни я сама. Цунаде права: ему нужна только моя жестокость. Мучить его безумными, полуэкспериментальными методиками, заставлять его кричать от боли и двигаться дальше. Не ради себя – ради него. Я уже знаю свой ответ.
Выйдя из палаты, подхожу к Пятой, прислонившейся возле стены.
- Хорошо, я буду лечить его.
- Тебе придётся тяжело.
Вздыхаю, морщась от воспоминаний.
- С ним всегда было непросто.
- Пойми, мы ещё не знаем ничего о его планах. Ни что он хочет делать дальше, ни что им движет. Мы даже не можем сказать, что произошло тогда на развалинах между ним и Наруто. Знаем только, что они вдвоём атаковали одного из Акацки. Но кто он был, Наруто сказать не может. Кроме того, что у него тоже был Шаринган, но это не Итачи.
- Я буду осторожна.
- Лучше будь молчалива. Он не должен знать, кто ты.
- Почему?
- Так лучше для тебя. Это приказ.
- Хай.
Помолчав немного, Пятая прошла к выходу. Иду за ней, тут сейчас делать нечего. Возле выхода из больницы она останавливается.
- Пойдёшь со мной в бар?
- Хай.
- Да расслабься ты! Некоторые вещи нельзя говорить серьезно, от этого смысл улетучивается, как… слишком сильно подогретое саке.
- Мне не продадут выпивку, сенсей.
- Я не предлагаю тебе пить. На эту деревню хватит и одного пьющего медика. Так пойдёшь? Просто посидеть, поболтать со своей старой наставницей.
Она хитро улыбается, едва заметно подмигивая. То, что она не может сказать мне как глава Деревни, она может посоветовать как учитель. И, уж конечно, не здесь, в «самой охраняемой палате Конохи», где даже у стен есть уши. Улыбаюсь в ответ:
- Ну, если вы так ставите вопрос, то почему нет?
Народу в баре мало. После нападения Акацки люди заняты делами, какая уж тут выпивка. Цунаде заказывает два чая и две бутылочки. Чай – для меня, саке – для разминки. Уж я-то знаю, что для неё это не доза. Вот если бы пять-семь, тогда…
Цунаде, подмигнув мне ещё раз, плеснула три капли мне в чай. Что-то новенькое.
- Ты слишком напряжена. Пей свой чай.
- Я подожду, пока он остынет.
- Ещё больно?
- Да.
После взрыва, который устроила синеволосая женщина из Акацки, я спаслась только чудом. Или повезло. Когда за пару секунд до детонации стало понятно, что сейчас будет, единственное, что я могла сделать – это расколоть землю поглубже и прыгнуть в яму. Ожоги – штука неприятная. Мне повезло, что земля, осыпавшись, защитила меня от них. Это же чуть не похоронило меня заживо. Если бы не Хината с её Бъякуганом и Шизуне, нашедшая её в этой давке, носили бы мне сейчас друзья цветочки на могилку. Глубокую такую, метров десять. А так только переломы срастили.
Вот только гортань обожгла, когда пепел вдохнула. Голос никто не узнаёт, хриплю, как пьяный грузчик на рынке. Цунаде сама заживила все рубцы, но хрипота осталась, хоть и стала более мягкой. Сай говорит, что так даже сексуальней. Хотя, что он знает об этом? Вот именно, ничего.
- Твой чай остыл, пей уже.
Терпкий вкус. Алкоголь, смешанный с жасмином, не жжёт. В желудке приятное тепло.
- Твоё здоровье, Сакура.
- Ваше здоровье, сенсей.
Мы чокаемся, я чаем, она – саке, улыбаемся друг другу.
- У него есть шансы, девочка. Поверь моему опыту.
Её опыту я сейчас хочу верить больше, чем своему. Во-первых, он больше. Во-вторых, где-то глубоко в нём прячется надежда на ЕГО выздоровление.
- Да, состояние крайне тяжёлое, позвоночный столб повреждён, а с глазами вообще неизвестно, что будет. Но шансы есть.
Она повторяет это снова, для закрепления результата. Но это не важно.
- Цунаде-сама, я буду лечить его, даже если их нет.
- Знаю. Но я хочу, чтобы у тебя получилось. Поэтому послушай меня внимательно.
- Да, сенсей.
Наверное, алкоголь начал действовать. Но, кажется, в словах Пятой есть смысл. Здесь его больше, чем во всех моих терзаниях и переживаниях.
- Лучше всего с ним работает метод преодоления. Он привык идти по пути негатива. Саске слишком самоуверен – чтобы стать сильнее, ему нужен скорее враг, чем друг. Ты должна будешь заставить его себя ненавидеть и любить одновременно.
- Это как?
- Не знаю. Потом расскажешь мне, как получится.
Годайме хихикает, улыбаясь каким-то своим мыслям.
- Всё-таки я не совсем поняла вашу мысль.
- Что ж тут непонятного? Он так ненавидел брата, что ради своей цели пошёл на все. Раздражай его. Издевайся над ним, смейся над его беспомощностью. Унижай, как только сможешь. Увидишь, он обязательно встанет. Хотя бы для того, чтобы удавить тебя за жестокое обращение с его самолюбием.
Киваю. Саске самолюбив, это да. Гордый, независимый. Но издеваться над больным?
- Цунаде-сама, а как же врачебная этика?
- Забудь. Если мы упрёмся в стандартные методы, ничего не добьёмся. Он останется калекой. По статистике шансы на восстановление самые высокие в первый период после возвращения в сознание.
- Не уверена, что смогу. Для этого надо быть другой. Я больше привыкла заботиться о нём, поддерживая, сочувствуя…
- Наруто, соревнуясь с ним, сделал для него в сто раз больше. Собственно, именно это я и имела в виду, когда говорила, что тебе придётся тяжело.
Жестокие слова. Но это правда.
- Отнесись к этому, как к врачебному методу, который тебе предстоит разработать.
Учитывая характер Саске, это может подействовать. Цунаде права. Что ж, она действительно гениальный медик. Талант не пропьёшь.
- Вы говорили про любовь, сенсей. Что мне надо заставить его полюбить меня.
- Да.
Хокаге демонстративно подула в пустую бутылку. Свистит…
- Я угощаю.
Заказываю ещё два чая для себя и два саке для продолжения разговора. Цунаде, повторив надругательство над моим напитком, подмигивает. И не стыдно ей, спаивает ученицу…
- Ваше здоровье, сенсей!
- Твоё здоровье, ученица!
Пьём. Становится так легко, будто в хорошо охраняемой палате недалеко отсюда не лежит беспомощный, искалеченный напарник, помочь которому может только чудо. Чудо и моя жестокость. Постепенно тает ощущение горы на плечах. Крылья не вырастают, но пришибленной молью себе уже не кажешься. Наверное, мне это было нужно. Напряжение последних дней было просто чудовищным.
- Сакура, твои отношения с Саске… ммм… непростые, я знаю. Точнее, твоё к нему отношение. У него всё просто.
Угу, проще не бывает. Нет чувства – нет проблемы.
- Сенсей, за всё то время, что мы работали вместе, мне не удалось его влюбить в себя. Думаете, сейчас получится? И главное – зачем?
Цунаде выпила, не чокаясь. Правильно, за мою любовь надо пить, как за покойника.
- Сакура, сколько вам тогда было лет? Двенадцать?
- Да.
- Ну, и чего ты хочешь? Можно, я по-простому объясню, но доходчиво? С медицинской точки зрения?
Похоже, её всё-таки пробрало. Для неё эта неделя была ещё хуже, чем для меня: едва оклемавшись, Пятая сразу взяла скальпель в руки. Операции шли потоком, не прекращаясь, и при этом административные обязанности с неё никто не снимал. Но она продержалась.
Киваю. Когда она в таком состоянии, спорить с ней себе дороже.
- Мальчики в двенадцать почти не интересуются любовью. Сексом – в познавательных целях – это да. Но то, чего от них хотят девочки в двенадцать: романтики, нежностей, ухаживаний – они не понимают и дать не могут. Девичьих намёков и «знаков» они не понимают, просто не видят их. А Саске, вдобавок ко всему, довольно грубый тип.
- Ну и что это меняет для меня?
Лекция о половом созревании подростков. Как мило.
- То, что сейчас ему почти шестнадцать. И то, что проходило мимо сознания раньше, станет заметно сейчас.
- Почему это?
Пятая посмотрела на меня, хитро приподняв одну бровь.
- Ты явно недооцениваешь гормоны.
- Но сексуальное влечение и чувства – довольно разные вещи. И Саске, мне кажется, хорошо их различает.
- Насчёт «хорошо» - тут можно поспорить. Думаю, у него ещё не было ни того, ни другого. Но это не важно. Сексуальное влечение, смешанное с ненавистью, будет стимулировать его сильнее электрофореза.
- Тогда зачем его влюблять?
- Потому что он выздоровеет.
Цунаде внезапно посерьёзнела.
- И тогда он поймёт, для чего это делалось. А может, и раньше. Если из ненависти вычесть агрессию, что останется, Сакура?
- Недовольство?
- Оно быстро пройдёт. Довольство от здоровых ног будет сильнее.
- Равнодушие?
- Может быть. А может, и нет. Главное, не жалей его. Тебе представляется абсолютный карт-бланш на «женскую месть».
- За что?
- Да за всё!!!
Хокаге весело засмеялась и допила последнее спиртное.
- За то, что ушёл, не подумав о твоих чувствах, - бей наотмашь, не задумываясь о его переживаниях. За то, что считал тебя слабачкой, - сейчас он, беспомощный, твоих руках. В конце концов, из ревности. Рыжая девушка в его новой группе явно имеет на него виды.
Может, дело в алкоголе, может, что-то меня зацепило в последних словах Пятой. В конце концов, если это для его же пользы, почему бы не попробовать?
- Я попробую, Цунаде-сама.
- Вот и ладно.
Расплатившись, мы разошлись. Уснула я, кажется, не долетая до подушки. Впервые за эту неделю мне было легко.
