Псы с Городских Окраин (Глава 3 - Должны умереть)

(Восемь лет тому назад)

Холодный ветер кружил опавшие листья, то и дело подкидывая их в воздух. Играл с ними. А ещё совсем юный мальчик шел по почти не освещенной улице туда, где был его дом. Но там его никто уже не ждет. Папа, мама – он не ценил те прекрасные мгновения, когда они были рядом. Теперь уже не было шанса исправиться, бросить курить, попросить прощения.
Он шел уверенно и не спеша, как вдруг цепкий взгляд наткнулся на маленькую фигурку, сжавшуюся под разыгравшейся стихией.
- Кто ты? – Шика бросил слова со свойственной ему ленью, особо не желая слушать очередную слезливую историю.
Девочка подняла голову и уставилась пустым взглядом на него, словно не понимая, что же он хочет.
- Никто. Уходи, - снова тот же бессмысленный взгляд. Ей было не до него, надо было найти место, где можно было переночевать с Ичи.
Шикамару пожал плечами и хотел было повернуться, но заметил голубенькое одеяльце. Ребенок, лет двух от роду, покоился на худеньких ручках. Девочка, заметив изучающий взгляд, резко встала, намереваясь уйти от этого странного человека.
- Постой. Прости, я не хотел тебя обидеть. Я – Шикамару Нара, – карие глаза изучали лицо розоволосой девочки, которое было перепачкано грязью. Платье порвалось, к тому же, поменяв свой цвет с зеленого на серый.
Девочка опустила глаза и еле заметно улыбнулась. У неё редко кто просил прощения. А этот ленивый, словно толстый котяра, мальчик внушал ей какое-то странное спокойствие.
- Сакура Харуно. Я сирота, – больше не надо было ничего говорить, он сразу же понял в тот самый момент, что эта странная девочка пойдет с ним.
- А это кто? – любопытный взгляд карих глаз пытался увидеть лицо ребенка, укутанного в одеяльце.
- Ичи. Мой братик, – розоволосая бродяга опять напряглась, крепче прижимая к себе малыша.
- Пойдем со мной, Сакура. Ты и твой брат теперь в моей Стае, – Шикамару уверенно взял нелегкую ношу и пошел домой.
Теперь он не один, теперь их двое… нет, даже трое. Он не даст девочку в обиду, потому что такой же, как и она, затюканный и потерявший самых близких. С того самого момента появилась Стая. Сначала Сакура боялась задумчивого шатена, но потом появились доверие и привязанность.
Молодой человек никогда не бросал их в беде, порой отдавая последние деньги на дорогостоящие лекарства для маленького Ичи. Но он не жалел, ведь девушка стала тем человеком, которому он мог доверить все переживания. Опора и поддержка.
Через несколько лет в Стае появились Наруто и Хината. Блондин принес легкость и непринужденность, сравнимую разве что только с детской непосредственностью. А Хьюга стала незаменимым помощником.

Шикамару давно заметил, что в красивых длинных розовых волосах появился новый оттенок, свидетельствующий о том, что пришлось перенести этой девушке за свои недолгие двадцать лет. Седой… нет – серебряный, словно драгоценный металл. Сначала тоненькие волоски были еле заметны, но с каждым годом их становилось все больше и больше.
Зеленые глаза, наоборот, стали ярче, но не от радости и веселья, а от горестей, забот и лишений.
- Что произошло? – Сакура с непониманием смотрела на задумавшегося Вожака, который, как ей казалось, унесся в своих мыслях куда-то очень далеко.
Молодой человек встрепенулся, подарив теплую улыбку девушке. Не важно, изменилась она или нет, важно то, что, однажды взяв на себя ответственность за её с Ичи жизни, он не отступится от своих слов.
- Тот, кого ты привела, сбежал, при этом чуть не пристрелив Моеги-чан, – в его словах не было обвинений, ибо он знал, что скрипачке и так тяжело.
Розоволосая лишь дернула головой, прекрасно понимая, что всех подставила сегодня, приведя этого бездушного человека домой. Поставила их под удар, который мог последовать в любую секунду.
Стая. Они вместе уже не один год. Здесь не было конкретных Псов – они были заодно, вместе, каждый держался друг за друга, чтобы не упасть. Несмотря на то, что у каждого были свои проблемы, свои несчастья и беды, Псы не бросали, не оставляли друга наедине с терзающими душу переживаниями. Это больше, чем Стая. Это Семья.
Семья, которая живет впроголодь, но живет же. Семья, где тебе помогут и поддержат, что бы ни случилось. Семья – это те, кто никогда не оставят, не бросят, не уйдут. Они – её семья. А она из-за своей глупости подвела их под монастырь. Сакуре было стыдно смотреть в глаза Вожаку, но она смотрела, ибо прятать свой взор для Пса – недостойно и постыдно.
Против ненависти и насилия, процветавшего в этом мире, они смогут противостоять только вместе. Но бывало, что кто-то уходил, обретая, скорее всего, такой долгожданный покой. Стариками здесь становились годам к тридцати. Хоть на лицах и не было морщин, но душа сгибалась под тяжестью бремени. В Стае появлялись новые люди, такие же, как они. Но костяк так и остался неизменным. Взаимопомощь – это единственное, что может противостоять жестокости. Хотя жестокость, как таковая, была необходима для каждого. Невозможно существовать без неё. Это лицемерие перед природой и перед людьми.
- Прости, Шикамару. Я не думала, что все так получится, - девушке было тяжело признавать свою безалаберность, чуть не стоившую жизни Моеги.
Шатен опять улыбнулся. Он прекрасно помнил, что Сакура не может по-другому. Поможет тогда, когда её даже не просят. В этом она вся. Такая хрупкая, она была создана совсем для другой жизни. Жизни в роскошном особняке с толпой слуг. Она должна носить драгоценности и питаться в лучших ресторанах, должна одариваться подарками от многочисленных поклонников. Но она здесь…
Псы. Гордые и упрямые, но знающие цену жизни. Да и как её не знать? Если каждый день кто-то пытается отнять этот чудесный дар.
Псы. Они умеют любить так, как никто не может себе представить. С полной самоотдачей, с жертвенностью и всепрощением. Ибо по-другому они не могут. Всего тридцать-сорок лет – и они исчезнут из этого мира.
Всего тридцать лет. В десять это кажется глупостью. В пятнадцать каждый Пес начинает понимать, что уже прожил половину жизни. В двадцать начинаешь задумываться о смерти. Осталось всего десять лет.
Нет, бывало такое, что Псы жили и пятьдесят, и даже шестьдесят лет, но это было большой редкостью. Они просто не могли просуществовать, как только их тела начинали одолевать недуги.
И именно поэтому Псы умели чувствовать так, как не мог ни один Гражданин. И именно поэтому они пытались не делать того, что не успеют исправить.
Псы. Работа и скитания – вместо жизни. Каждому хотелось оказаться в другом мире, в котором не было бы этих мерзких и бездушных Правил. Не было бы браслетов, которые указывают тебе на твое «место». Не было бы Правителя, который уничтожил треть из них.
Однако они все обречены. Псы. Такая у них здесь роль. И они сыграют её хорошо.
- Он тебе понравился? – Шикамару никогда не скрывал от розоволосой своих мыслей, да и не надо было. Девушка умела смотреть вглубь вещей, по малейшим черточкам лица узнавать истинные мысли.
Сакура с некоторым удивлением посмотрела в добрые карие глаза. В его голосе не было осуждения. Шика никогда никого не осуждал. Но от этого было только хуже. Когда ты знаешь, что тебе и в тебя верят, тогда каждое твое действие, выходящее за рамки ожиданий, воспринимается тобой с толикой самобичевания.
- Эм… наверное, да… но теперь я поняла – он опасен. Опасен, как никто другой. От него веет смертью. Нашей смертью.
Шатен перестал улыбаться. Она права. Но он не смог этого почувствовать тогда, за столом, иначе чужак был бы уже мертв.
- Сакура, не обманывай меня. А лучше – не обманывай себя. Но я хочу тебя предупредить: будь осторожна. Что-то мне подсказывает, что он от тебя не отстанет.
Да. Именно так. Это мучило Вожака. Чувство нарастающей тревоги за Стаю. Но прежде всего – за милую скрипачку, которая пыталась увидеть хорошее даже в плохом. Это его и пугало. Молодой человек боялся, что Сакура влюбится в этого Гражданина. А потом… потом все равно умрет. Только не от болезни или голода, а от несчастья и тоски.
Сакура только хмыкнула, влюбляться она и не собиралась. Просто тогда, в Городе, он понравился ей тем, что не скрывает своих чувств, не натягивает на себя маску веселья и радушия. Он такой, каков был. Но то, что произошло сегодня ночью… это просто не укладывалось в голове розоволосой: как можно спокойно смотреть на то, что умирает ребенок, как можно было сказать ей такое, как можно быть таким бездушным.
- Ничего не будет, Шикамару. Он – монстр.
Вожак хотел было что-то сказать, но Ичи опять стал кашлять. Пять приступов вчера и один сегодня с утра. Однозначно – мальчик находился на грани смерти и жизни. Месяц назад стало ясно, что ребенок не может прожить без лекарств. Очень дорогих лекарств. Тогда Шика впервые в своей жизни пошел на преступление. Воровство. Он сделал все, чтобы не оставить следов. Но лекарства не хватало. А следующий обоз будет только через неделю, а то и две.
- Шикамару, мне надо на работу. Попроси Хинату за ним приглядеть, – Сакура выскользнула из-под Ичи, аккуратно положив его голову на подушку.
Скрипка. Она любила музыку. Но заработать много денег на улице, пиликая и в дождь, и в снег, и в летний вонючий зной, было попросту невозможно. Таков был её хомут.

Ненависть и презрение – таково было Его бремя. Но для Саске эта смесь была необходима для существования. Необходима потому, что он не знал, как жить без неё. Сколько он себя помнил, лишь однажды он мог сказать кому-то нежные слова – лишь маме. Но её больше нет с ним рядом. Поэтому любовь – лишь призрак, который исчезает при единственном колыхании воздуха.
Но есть Сила. Она больше, чем Любовь. Она позволяет ему держаться всегда на плаву. Учиха всегда стремился получить власть над другими людьми, ибо власть и сила – они пьянят. Безнаказанность.
Но эта девка… почему впервые за столько лет он смог почувствовать жалось и сочувствие? Ведь Псы недостойны его. Ему всегда было на них наплевать. Хотя, нет… он выплескивал на них своё бешеное одиночество, заставляя их умирать в страшных муках.
Какая, в принципе, разница: умереть сейчас или через год-полтора? Для него не было никакой разницы. А то, что думали Псы на этот счет, его абсолютно не заботило.
Но отчего же тогда он в таком неуправляемом состоянии? Что заставило его пьедестал «силы» покачнуться? Неужели всего-навсего единственная девчонка, которая прозябает в этой ужасной дыре под названием Окраины? Та, которая обречена погибнуть от его руки?
Правила. В них нет ответа на все эти вопросы. Он следует Правилам всю свою жизнь, поставив Закон выше чувств. И именно поэтому он не может ответить сам себе. Да и хочет ли?
Город. Саске шел по известным улицам, а не по закоулкам Окраин, которые все время заставляли держаться настороже. Здесь спокойно. Здесь он – Сила. Люди проходили мимо него и преклоняли головы, при этом даже не подозревая, что молодой брюнет – Приближенный. Просто статная походка и презрительный взгляд заставляли подчиняться.
Граждане. Они разжирели и перестали понимать ценность жизни. Перестали уметь бороться. Они погрязли в бытовухе, разукрашенной яркими вывесками, модной одеждой и полными полками продуктов. Что ж… растения, и больше ничего.
Шум не давал покоя Саске, который хотел только одного – побыть в тишине. Обдумать то, что с ним произошло. Обдумать следующий шаг. Он не сдастся, пока не заставит каждого Пса преклониться перед ним, преклониться перед Правилами, перед Правителем, даже если они это сделают ценой своей жизни.
Он знал одно укромное место. Там, под сенью векового дуба, он мог расслабиться и хорошенько поразмыслить. Учиха прикрыл глаза. Он хотел отдохнуть. Но перед глазами вспыхивали образы прошедшего дня: лица Псов, для которых он был чужаком – опасным и незнакомым. Розоволосая скрипачка, прижимающая брата к своей груди. Ичи, протягивающий ему конфету и смотрящий своими пустыми глазами куда-то выше его головы. Опять что-то не давало ему такого желанного покоя.
Наруто – этот ненормальный бродяга, который все время улыбался. Сероглазая Хината. Смелый и задумчивый Вожак. Новое, что-то еще не опознанное, но то, что хотелось изучить, пред тем как бесповоротно разрушить.
- Саске? Да неужели? Ты где вчера пропадал? Пришлось сидеть одному в баре на Окраинах и слушать всякие бредни пьяных Псов, – к Учихе подошел молодой человек, державший в руке блокнот для рисования.
Саске задумчиво перевел взгляд на ненатуральную улыбку приятеля. Тоже Приближенный, который скрывает свои истинные цели за милой маской. В этом весь Сай. Он раздражал Учиху. Слишком уж непредсказуемы были его действия и поступки.
- Мне нет никакого дела до того, где ты шатался. У меня были свои дела.
Сай пожал плечами. Он уже привык, что друг детства – замкнутый в себе неврастеник с претензиями на власть и силу. Привык, хотя и не поддерживал Саске в его бесцельной жестокости по отношению к окружающим, в особенности, к Псам.
Он – художник, которому, по сути, должно быть чуждо всякое насилие, в какой бы ипостаси оно ни проявлялось. Уж лучше целый день просидеть на берегу речушки, рисуя солнечные пейзажи, чем, как Саске, исполнять роль палача.
Вот и сейчас в длинных пальцах появился планшет с листками, предназначенными для рисования. Сай уже сделал один набросок. Впервые он рисовал портрет. Что заставило его поступиться со своими принципами теперь? Просто он не думал, что в одном человеке могут присутствовать одновременно такие разные чувства.
А может чудесные переливающиеся звуки мелодии, порождаемые скрипкой, навели его именно на этот вид творения. Он никогда не давал своим картинам названия. Почему, спросите вы? Все просто – молодой человек считал, что пара слов ничего не сможет привнести в палитру красок.
Но для этого портрета он уже придумал название: «Псы тоже умеют любить…»
Саске никогда не поддерживал давнего друга на его творческом пути. Если честно, то ему было просто безразлично на очередную мазню. Нет, нельзя сказать, что отношения между двумя Приближенными были плохими – просто Учиха всегда оставался Учихой, даже приятельские отношения не смогли его изменить. Даже тогда, когда друг пришел к нему за советом на счет того, как сделать девушке предложение, Учиха просто посмеялся над влюбленным художником.
Яманако Ино стала женой Сая. Саске казалось, что девушка была абсолютной пустышкой и полным ничтожеством. А Ино отвечала Учихе тем же. Эти двое просто не выносили друг друга. Чувствительная наследница известной в Городе семьи – она выбивалась своим мировоззрением из пресловутой серьезности бытия.
Её немного напрягало, что Сай частенько захаживает на «стопку» к Учихе. Но она молчала, зная, какими художники могут быть непредвиденными в своих реакциях.
От размышлений Саске оторвал звук стачивающегося о бумагу грифеля. Заметив несвойственную художнику улыбку, молодой человек решил-таки посмотреть, что он пытается «родить».
На бумаге вырисовывалась тонкая девичья фигурка. В руке зажат гриф скрипки, смычок замер над струнами, глаза прикрыты, а на губах блуждает грустная улыбка. Она. Та самая, чьи глаза заглядывают в душу. Почему Сай рисует Сакуру? И почему Учиха захотел, к слову, впервые, получить рисунок?
Всего лишь бумажка, которой, при желании, можно подтереться. Но Сай действительно смог уловить именно те эмоции, которые испытал и сам Саске, проведя эту ночь в компании с этой странной девушкой.
- С каких пор ты рисуешь портреты Псов? – Учиха внимательно оглядел друга, словно впервые того увидел.
Сай растер штрихи, придав объем рисунку. Он, медля с ответом, стал серьезно задумываться о том, что если скажет о недовольстве политикой Правителя в отношении жителей Окраин, то Учиха его сдаст со всеми потрохами.
- Просто красота остается красотой независимо от того, кому она принадлежит – Гражданину или Псу, – Сай осторожно придал пухлым губам контур, а глазам – блеск.
И правда… красота – это единственное, что могло связать Гражданина и Пса. Однако, не всякая внешняя смазливость могла сравниться с истинной душевной и духовной красотой. Возможно, что розоволосая и не обладала идеальной внешностью, но в ней было что-то большее. Вот только заметить это Саске, погрязший в своей ненависти и отвращении, никак не мог.
Чтобы увидеть и почувствовать красоту, надо открыться чувствам и научиться ждать. Ждать озарения и вдохновения. Но Учиха не любил ждать. Он вообще не любил… никого. В отличие от Сая…
И Саске, и Сай резко подняли головы, едва услышав шорох шагов. А потом склонились в легком поклоне. К ним приближалась Советник. Синие волосы причудливо переливались на солнечном свете, а бледное лицо, как всегда, ничего не выражало.
- Сай-сан, оставьте нас с Саске-саном наедине, - голос был требовательным, но и без того Сай ни за что бы не остался.
Учиха прислонился к стволу дерева и стал внимательно наблюдать за Советником. Конан – всегда такая напряженная и сдержанная, под стать ему. Красивая – но не такая… просто не та.
- И чего же надо уважаемому Советнику от скромного Приближенного? – бледные губы исказились издевательской усмешкой.
Синеволосая девушка нахмурилась и, подойдя к Саске почти вплотную, заглянула в черные глаза. Но там ничего не было видно – абсолютно ничего.
- Что Вы узнали?
- Я вошел в контакт с одной Стаей. В их логове я нашел бутылек того самого лекарства, которое должны были доставить в Город именно тем обозом, – Саске уже все решил для себя. Не было моральных дилемм, не было угрызений совести.
Конан немного отстранилась, победная улыбка пробежала по нежным губам.
- Вы знаете их имена?
- Да, например, имел честь познакомиться с маленькой воровкой – зовут Моеги. Затем, сладкая парочка – Хината и Наруто. Вожака зовут Шика. Ичи – больной Щенок и… некая Сакура – скрипачка, подрабатывает в Городе…
Он сказал. Выдал всех с потрохами, не жалея даже детей. А умел ли Учиха хоть кого-то жалеть? Увы, но этот вопрос так и останется без ответа, по крайней мере – пока. Тяжелый взгляд упал на скамейку, где всего несколько минут назад сидел Сай, и приковался к белому альбомному листку.
- Прекрасно! Саске-сан, не зря Правитель так вам доверяет, как, впрочем, и все мы, – из уст Советника редко звучали подобные слова, но та информация, которую достал Учиха, была просто бесценна.
- Не сомневаюсь, Конан-сан, не сомневаюсь… - Саске развернулся к девушке спиной, намереваясь уйти, но его настойчиво остановили.
- Саске-сан, Вам поручается новое задание, сверхсложной категории: втереться к Псам в доверие, завладеть как можно большей информацией, а затем… подготовить для нас «свободный коридор», а после… мы просто уничтожим Окраины с большей частью их населения.
Учиха встал столбом, неотрывно сверля взглядом одиноко лежащий листок.
- С какой это стати мне достается такая честь? Найдите другого, кто согласится гнить в этой дыре, - молодой брюнет ненавидел, когда его ставят перед фактом.
- Вы себе слишком много позволяете, Саске-сан! – Конан скрестила руки на груди, испепеляюще глядя в широкую мужскую спину. - Это, прежде всего, ваш долг! Я не буду повторять дважды.
Учиха скривился от такой перспективы, но спорить с Советником было бы верхом неблагоразумия, ибо это – прямое нарушение Правил.
- Псы не поверят мне, просто пристрелят – и все. К тому же, я слишком сильно буду выделяться среди этих голодранцев, – да уж, гонора Учихи было явно не занимать. Высокомерие – плохой спутник по жизни.
Синеволосая красавица широко улыбнулась, но улыбка не предвещала ничего хорошего, по крайней мере, Саске. Правитель уже утвердил план, по исходу которого Власть станет безграничной. Все будут подчиняться только одному Ему. И если для этого придется вырезать половину Окраин – Правитель с удовольствием это сделает.
- Поверят, Саске-сан. Приходите вечером в Северный район – там Вам все объяснят, - Саске слышал, как зашуршал плащ и процокали каблучки.
- Втереться в доверие? Стать одним из них? Какое убожество… - быстрым шагом он преодолел расстояние до лавки. Сай, явно спеша ретироваться, забыл свою незаконченную работу.
Учиха внимательно всмотрелся в тонкие черты лица. Он никак не мог понять, что зацепило такого ярого созерцателя природы, как Сай. Возможно, если бы брюнет умел прислушиваться к внутреннему голосу, тогда бы он понял, что сам зацепился.
Желание новизны? Нестандартная внешность? Ощущение власти – но не безграничной, как с другими женщинами. Скорее всего – сопротивление его силе. Она – достойный противник. Азарт. Победить в нравственной борьбе, оперируя ценностями и моралью. Этого Саске Учиха хотел от скрипачки.
- Ну что ж, Сакура… неужели, кинув мне вызов, ты думала, что я просто сдамся? Никогда. Ты проиграешь, Пес, я наслажусь твоим проигрышем.
Увы, но Саске даже не догадывался, что придумал Правитель для того, чтобы без мыла впихнуть его к Псам.

Девушка устало шагала по пустырю. Рабочий день закончен. Силы были на исходе. Чехол, подстраиваясь под ритм шага, бил по колену. В другой руке шуршал бумажный пакет из пекарни. Ичи очень любил мягкие и воздушные пончики. Мысли сумбурным потоком крутились в голове, вызывая ноющую боль в висках.
Ей почему-то вспомнился молодой художник, который что-то рисовал, все время глядя на неё. Он напомнил Сакуре того самого чужака: черные глаза и волосы, бледная кожа, лицо, на котором не отражались ни эмоции, ни мысли.
Вот только не было того мерзкого холода. Её, конечно, заинтересовало то, что с таким усердием выводил художник на белоснежном листе. Но спрашивать девушка так и не стала – мало ей чужака, который не вылезал из головы.
Разум пытался убедить Сакуру, что её увлечение этим парнем ни к чему хорошему не приведет. Но чувства есть чувства. Розоволосой скрипачке хотелось доказать брюнету, что его позиция жестокости и власти – бред собачий. Хотелось доказать, что есть нечто гораздо большее, чем удовлетворение своего эго. Многое рвалось из души… но она не будет его искать, потому что вместе с чужаком приходит несчастье и неудача. Он – словно проклятие, нависшее над ней.
Сакура резко остановилась, сама не понимая того, почему нарастает в душе тревога и плохое предчувствие. Что-то не так было на пустыре… запах совсем не тот. Зеленые глаза скользили по засохшей траве и кочкам, пока не наткнулись на нечто темное.
Сердце забилось чаще, но ноги сами сделали шаг навстречу непонятному объекту, источающему еле уловимый запах. Она могла узнать этот аромат из тысячи – аромат крови. Склонившись, девушка резко вдохнула и замерла. Это чужак.
- Эй, Гражданин! Что с тобой? – глупо, конечно, спрашивать, что с человеком, который лежит в луже собственной крови.
Саске с трудом приоткрыл один глаз и устремил мутный взгляд на скрипачку, побледневшую и кусающую до крови губу.
- Убирайся… - губы шевелились с трудом. Но он никогда не попросит помощи. Тем более, у Пса.
Учиха, пришедший на встречу с Советниками, совсем не ожидал, что Пейн просто выстрелит в него. Затуманенные болью глаза различили всего пару движений Конан – на его запястье красовался новенький браслет. Больше ничего не всплывало в обрывках воспоминаний. Саске ненавидел, когда кто-то переходит рамки, ограждающие его свободу. Если бы он мог – Советники поплатились бы жизнью. Но…
Сакура слышала, что сказал молодой человек, но никак не отреагировала. Она уже знала, что предпринять. Главное – каким-то невероятным образом дотащить чужака до дома. Все сомнения вмиг испарились, как только женственные ручки окрасились алой кровью.
- Потерпи, Гражданин… - как только тонкие пальцы с силой нажали на какую-то точку, Саске провалился в темноту. Только облик девушки с большими грустными глазами то и дело появлялся в подсознании, как будто оно тянулось за ней в надежде на спасение.
Сакура тяжело выдохнула и с раздражением посмотрела на свое запястье.
«Если бы не этот «ошейник», я бы смогла тебе помочь, чужак. Я бы смогла помочь Ичи, но с ним – это невозможно, ибо то, что я умею – табу», – странно было смотреть на Него, удивляясь, насколько умиротворенным и безмятежным может быть его лицо.
Все внутри кричало о том, что Сакура перешагнула все дозволенные рамки отношений Пса и Гражданина, что последствия того, что зародилось в измученной душе, могут быть просто ужасными.
- Не надо! – кричал страх.
- Это безрассудство! – воскликнула осторожность.
- Ничего не выйдет, - усмехнулась неуверенность.
- Может это и безрассудство, может и не надо, может ничего не выйдет – но здесь я его не оставлю. Как можно рассуждать о любви и заботе, бросая человека в беде? Тем более, здесь и так слишком много могил – не хочу доставлять радость гробовщикам…
Зачем она цепляется за Него? Ведь он тоже уйдет, как уходили все, кого она когда-то любила… Чужак не обернется, не бросит ей ласковых слов. Не погладит поникшие плечи, не смахнет груз усталости. Не взглянет с нежной улыбкой в измученное болью лицо. Не приголубит и не согреет – и она это знает.
Отчего же она уже час пытается выковырять пулю пинцетом?
Отчего же в полночное время, вместо того, чтобы отдохнуть, аккуратно зашивает раны?
Отчего же до утренней зорьки, она меняет окровавленные бинты и мажет ровные швы зеленкой?