предыдущая глава- В чем дело, Данна? – спросил чрезмерно веселый и улыбающийся во все тридцать два Дейдара.
- В тебе, Дейдара. Жаль, что день закончился, потому что лицезрение твоей физиономии портит все впечатление от отдыха, - искусно соврал кукольник.
- Да? А мне казалось, что вы расстроены, потому что не смогли сделать из вон той черноволосой марионетку. Хотя почему? Ведь никого рядом не было.
- Дейдара, сколько раз тебе говорить: не все подходят под это дело, не у всех нужные данные.
- Хм, но с черными волосами и такими же черными глазами у вас не было, насколько я помню.
- Отцепись.
- Ладно, ладно! – замахал подрывник, зная, что расспрашивать дальше не склонного к разговору кукольника опасно для жизни и вредно для здоровья.
- И почему же ты в приподнятом настроении? Помнится, когда я тебя в последний раз видел, ты не очень-то был рад, - не остался в долгу Скорпион, мысленно вопрошая судьбу, почему ему всегда достаются болтливые, языкастые напарнички.
- С чего вы взяли?
-Всё с твоей же полуобезумевшей физиономии.
- А, это! Это не то, что вы подумали, Данна! Просто мои фанатки так озверели… Я решил их немного подразнить, чтобы не достаться им в первые минуты нашей встречи, да!
Акасуна внимательно посмотрел на подрывника, выискивая глазами следы ссадин и ушибов.
- И, как видите, я цел и здоров! – в заключение воскликнул мальчиш-плохиш, не застигнутый врасплох, радуясь и тому, что одержал победу в беседе. Акасуна подозрительно хмыкнул.
«Ино… Черт меня дери, красивое имя! – думал блондин, несмело улыбаясь чему-то своему: воспоминаниям о проведенном дне. – Как и она сама. Вот он, лучший День Рождения!»
Ниндзя всегда, при любых обстоятельствах, остаются ниндзя, будь то гении или гении в кавычках, то есть умственно отсталые… гении. Разделавшись с веревкой, что опоясывала все тело, он быстро всплыл на поверхность, слегка приоткрыв маску, чтобы было легче вдыхать воздух. Взобравшись на берег, человек в маске с ярко выраженным раздражением стал поспешно встряхивать одежду.
- О, смотрите. Опять этот дебилоид. Всё-таки выкарабкался? Нужно было потуже завязать, – девушка, явно не настроенная на парламентерские переговоры, демонстративно вперила руки в бока и расставила ноги. – Какой ты там мальчик? Нелепый, тупорылый, чахлый? Напомни-ка, а?
Человек в маске медленно, будто настороженно, обернулся и осмотрел своим единственным глазом совсем небольшую кучку девушек, которая, видимо, осталась из той орды, что гналась за Дейдарой, и которая никак не могла найти то, обо что можно было бы почесать руки. Так как наступил почти что вечер, поблизости из отдыхающих никого не наблюдалось. Стоявшие сзади девушки мерзко захихикали при высказанном одной из них предположении, будто глаз этого чудика красный, потому что «ночами пьянствует, утром опохмеляется, а выспаться некогда». Хохот резко оборвался, как только до ушей хихикающих донесся удар упавшего тела об песок.
- Беспощадный, - раздался голос того, что в маске, когда вторая девушка, выпучив глаза и раскрыв рот, мертвым грузом повалилась наземь.
- Жестокий, - третья, не успев даже испугаться и рассмотреть оружие, солдатиком замертво пала на прибрежный песок.
- Злопамятный, - четвертую ждала та же участь – ее труп неуклюже распластался в воде.
- Непредсказуемый, - пятая, хватаясь руками за воздух, упала, раскинув в неестественной позе руки и ноги.
- Хитроумный, - шестая с жуткой гримасой на исказившемся лице растянулась на медленно впитывающем кровь песке.
- Алчный, - седьмая не успела и пикнуть.
- Властный, - восьмая стеклянным взглядом обратилась в небо.
- Хороший мальчик Тоби, - уже слащавым тоненьким голоском пропел убийца, выпрямляясь и устремляя взгляд одного, но горевшего огнем ненависти и презрения глаза на последнюю девушку, с волосами цвета шоколада, давшую ему гадкую характеристику. Та не могла ни перевести взгляд, ни сдвинуться с места, словно вросла в песок, ставший могилой ее коллег-подружек.
- Ну, что ты? Беги, - таким же елейным голоском отозвался стоявший перед ней в нескольких шагах парень. Девушка не чувствовала ни себя, ни стука собственного сердца, ни колышущихся от ветра волн, омывающих ступни. Онемели ноги, язык, руки. Человек в маске сделал какое-то неуловимое движение, длящееся от силы миг, и девушка упала. Если головную боль считают кошмарной, а зубную боль – невыносимой, то как описать эту? Убийца, перешагивая через тела, лишь раза три с жутким хрустом наступив, подошел вплотную к еще бьющейся в судорогах жертве, заложил руки за спину, нагнулся и игриво наклонил голову на бок.
- Всё-таки выкарабкался? Нужно было потуже завязать, – точь-в-точь сымитировал девичий голос он. Стук, еще раз… и сердце перестало биться – девушка испустила последний вздох.
Правду сказать, нукенин хотел не так разделаться со своей добычей, но на то, чтобы всласть поизвращаться, насладиться стонами и изуродовать тела, не было времени. Сейчас он искренне жалел, что не нашлось еще двух жертв для произнесения таких эпитетов, как «великий и ужасный». Но что ж поделать? Придется довольствоваться малым, скучать по душераздирающим крикам и звуку рвущейся плоти, ведь при Дейдаре нельзя так рискованно действовать, вызывать подозрения к своей личности, про которую и так ничего неизвестно, кроме имени. Тоби. Милого, обычного, распространенного, совсем не как… Не хватало еще нервного, истерического смеха злодея. Хотя зачем? Чтобы подтвердить роль победившего? А посмеяться можно и про себя, одной лишь усмешкой, неразличимой под оранжевой маской безупречного и смертельно-опасного актера.
«Когда наступит мой черед, мой день и мой час, если этому белобрысому Дейдаре к тому времени еще посчастливиться остаться в живых, ему крупно не повезет, ведь придется расплатиться сполна. Кошелек под названием жизнь отдавать придется мне. Учиха Мадаре».
- Дейдара, - позвал Акасуна напарника, когда они все возвращались в логово Акацуки, паря на удобном средстве передвижения Дея.
- Да? – удивился блондин, зная любителя коротко изъясняться или вообще молчать.
- Как думаешь… мы – потерянные люди для этого мира?
«Безнадежные, как гнилое яблоко, внешне еще пригодное для принятия в пищу, но внутренне изъеденное червями?»
- Мы? Вы шутите? Да вы что! Этому миру, наоборот, круто повезло, что он нашел таких, как мы! Ну, вернее, ценителей искусства, да.
Обратив взгляд на ставшего пасмурным, смотрящего вдаль Сасори, Дейдара немного расстроился: видеть, как его Данна грустит, было и для подрывника неприятным.
- У вас плохие шутки, Данна. Вы того, прекращайте философствовать! Она, ваша философия, вас до добра не доведет, вот что! Лично я считаю, что нужно не предаваться всяким бредням, а действовать! – ораторствовал Дей, пытаясь взбодрить еще более задумавшегося, угрюмого кукольника.
«Глупо. Глупо было заводить разговор на эту тему с обделенным функцией думать Дейдарой», - констатировал кукольник, оперев подбородок на руку.
- Что-то вы стареете, Данна. Даже Кисаме и Зецу менее «человечны», зато более чувствительны! – все порывался проявить свое искусство ораторства пребывающий навеселе голубоглазый. Убийственный взгляд пламенных очей его Данны тут же заставил блондина замолчать. Правда, что имел в виду подрывник под словом «чувствительны», Сасори не понял. Или не хотел понимать, завидев, как Дей протянул было к нему руку.
Глава 7
Люди метались из стороны в сторону, сталкиваясь, ища безопасное убежище, в панике крича и зовя родных и близких. Их спокойный, как течение равнинной реки, ритм жизни был нарушен внезапным вторжением членов организации Акацуки. Что они забыли в обыкновенной, никому не мешающей деревне, никто не знал.
Черноволосая девушка, слегка оглушенная прогремевшим совсем близко взрывом, бежала за все время удаляющимся силуэтом мальчишки. Охрипшим уже голосом она звала его, чтобы он возвращался. Но ребенок не слышал. Потеряв из виду мальчишку, девушка почти остановилась с целью отдышаться, когда увидела высокого мужчину в черном плаще с аккуратно вышитыми на нем незамысловатыми облаками алого цвета. Незнакомец стоял спиной к ней и вытирал огромный, неизвестный доселе ей, широкий меч о волосы лежащего на земле трупа мужчины. Девушка задрожала, не зная, как пройти мимо него незамеченной. Вдруг великан повернулся и оскалился, увидев ее.
«Монстр», - успела подумать девушка, прежде чем побежать. Ежеминутно спотыкаясь, а то и чуть ли не падая, тяжело дыша, она бежала, мало интересуясь, куда именно бежит. Неожиданное препятствие – и девушка упала на спину.
- Извините, - не думая, сказала она, с видимым трудом приподнимаясь на локтях. Только сейчас, затаив дыхание, она поняла, к кому именно обращалась.
«Они здесь повсюду!»
Пара рубиновых холодных глаз, внутри которых, как показалось девушке, что-то вращалось, устремилась на нее. С замиранием сердца девушка отползла назад, не смея отвести взгляд от противника, и мигом сорвалась с места. Уже изрядно потрепанную, запыхавшуюся и обессиленную, ее кто-то грубо толкнул, отчего она упала подбитой птицей. Сквозь тихо льющиеся слезы девушка видела, как мимо пробегали сотни ног, слышала, как раздавались тут и там чужие голоса: мужские, озвучивающие команды; женские, голосящие причитания; детские, плачевные. Гудела голова, которая сейчас была похожа на огромную колокольню, в которую ударял со всей мощью звонарь. От напряженной, бесконечной беготни дрожали ноги, которые в данную минуту были похожи на тоненькие соломинки – даже идти не было сил.
«Нет, я не собираюсь здесь помирать, пока этот засранец где-то бегает… надеюсь».
Зоркий Дейдара, для которого вся эта заварушка казалась только развлечением и новым поводом для показа своего произведения искусства, заметил невдалеке одиноко маячившую девушку и весело присвистнул.
- Уходим. Здесь не останавливался носитель хвостатого демона. Это ложная тревога. А если и останавливался, то мы благополучно провалили миссию, - развернувшись, произнес Сасори, которому все это уже давно наскучило.
- Данна, после того, что вы сделали для меня, я просто обязан вернуть вам долг. Ждать вашего дня рождения я не собираюсь, так что… ваша коллекция пополнится!
Боковым зрением кукольник увидел Дея, быстро мчавшегося к какой-то застывшей девушке с черными вьющимися волосами.
«Черными…» - эхом откликнулось со всех уголков души члена Акацуки.
Заметив, как мастер враз выпустил нити, Дей хищно оскалился: нет уж, он доберется до добычи быстрее, чем его вечный напарник.
«Пусть вы и старше, хотя по виду не скажешь, но… Э? – упоительная месть перестала интересовать подрывника, внимание которого переключилось на те же самые нити, в это мгновение удерживающие его самого. – Что за?.. Сасори, путать напарника с врагом – это дело глаз Итачи, а не ваших!» - негодовал блондин, неуклюже стараясь выпутаться из сетей и сделать хоть какое-то движение. Ну прямо бьющаяся в агонии муха в паутине…
Блондин с мученическим видом повернул голову к своему господину, но тот даже не посмотрел в его сторону. Все внимание было направлено на дрожащую, но не испугавшуюся, брюнетку, которая тоже не сводила глаз с кукольника. Глаз, в которых читалось неверие.
- Сасори! – прикинулся обиженным ребенком Дейдара, уже подумывая о присутствии лишнего здесь человека – его. Лицезрение друг друга и молчаливое перебрасывание взглядами – это, конечно, чертовски как занимательно, но…
- Уходим, - скомандовал кукольник властным тоном, не терпящим возражений, освобождая от пут блондинистого непоседу.
- Это почему же? – уже начал закипать Дей, который ну очень не хотел уходить с вечеринки.
- Потому что я так сказал, - уже угрожающим тоном произнес Сасори. Дейдара, негромко чертыхнувшийся от души и высказавший таким образом все, что он думает о маме напарника, последовал вслед за Скорпионом.
Люди содрогаются при мысли о творимых зверствах. Новости о расщепившемся заживо человеке в адской, изъедающей кожу кислоте, о съедении его, еще дымящегося от приготовления на костре, каннибалами, о наматывании внутренностей на ветки деревьев люди воспринимают с чувством жадного любопытства и омерзения, ужаса и страха. И что бы подумала юная, впечатлительная творческая личность, узнав о страшной истории одного мужчины, бывшего человеком, который убивал людей и уничтожал в них все остатки жизни, все, что поддерживало жизнь, использовал лишь тела, превращая их в деревянных и мертвых, с приоткрывшимися немыми ртами и сухими, покрывшимися корочкой глазами, кукол – молчаливых и преданных, в свое нешуточное оружие. Что бы сказала она о человеке, который воспротивился законам природы? О талантливом человеке, у которого могло быть светлое будущее с блестящей карьерой медика? Стоя во весь рост на глиняной птице, подставляя лицо навстречу ветру, Сасори, не отдавая себе отчета, все-таки посмотрел вниз – туда, где находилась девушка с черными, ясными глазами и такими же черными, как непроглядная тьма, волосами. Видел он ее в последний раз, бессильно сидевшую на коленях, медленно тянувшую руку в направлении взмывшей в небо глиняной птицы и беззвучно шептавшую понятную одному лишь ему фразу: «Вы так и не научились шутить, Вы не Казекаге-сама».
