Бледная полная луна иногда выглядывает из-за плотных рядов туч, бросая на землю лучи своего света, отражающиеся в мокрых окнах, крышах и лужах, скопившихся на дороге. От этого кажется, что всё вокруг сверкает серебром. Мелодия ночи и тихая песня дождя убаюкивают, погружая даже самых буйных в мир сладких грез. Но на трех куноичи Скрытого Листа эта музыка не оказывает своего волшебного воздействия. На душе каждой из них лежит отпечаток печали. Каждая из них мучается в сомнениях. И каждая из них не может уснуть в эту ночь…
История первая: Ино…
Ненавижу маски.
Ненавижу чувства.
Ненавижу себя… именно за то, что ношу эти маски, скрывая свои истинные чувства. Никто не поймёт, никто никогда не поверит, что Яманака Ино умеет плакать искренне. Я никогда не позволяю себе открыться. Жалею об этом? Да, наверное… хотя я сама виновата. Ведь я сама поставила себя в таком свете, что все уверены, что я – легкомысленная, весёлая, беззаботная красотка, которая не умеет печалиться, не умеет любить. Сама виновата…
Смотрю на стиснутую подушку и на мокрые капельки на наволочке с некоторой долей удивления. Плачу. Опять. Последнее время я часто это делаю. И каждый раз причина одна и та же – он. Люблю? Да. Несомненно. Никогда в жизни не испытывала таких мук от чьего-либо равнодушия. Учиха Саске? Пф. Это даже сложно назвать чувством. Это было, скорее всего, соперничество между мной и Харуно. Оно доставляло мне некоторое удовольствие до тех самых пор, пока я не встретила его… Тогда я поняла, что чувствует Сакура, каково это – не видеть взаимности.
Больно? Безумно. Ненавижу это чувство…
Хочется выть и кататься по полу. Ночь стала единственным временем суток, когда я могу расслабиться и, наконец, дать волю своему отчаянию. Днем нельзя. Хотя очень хочется. Особенно, когда я вижу его. Вижу, как он равнодушно скользит взглядом по людям, одаривая всех одинаково фальшивой улыбкой. И меня…
Сажусь на кровати, прижимая заплаканную подушку к груди. Заснуть нереально.
Сердце сдавливает тисками… Ненавижу это чувство.
А ведь мы с ним похожи. Мы оба носим маски. Только он потому, что не умеет иначе, а я потому, что по-другому уже нельзя. Стереотипы… Я стала ходячим стереотипом благодаря своей же глупости и желанию не пускать никого в свою душу.
Фальшивая улыбка, слегка прищуренные голубые глаза, танцующая походка и кокетливые манеры – это я для окружающих. Кто знает меня настоящую? Такую, какая я сейчас, именно в этот момент?.. Никто. Никому это, в принципе, не интересно. И ему тоже…
Яростно отшвыриваю от себя подушку. Слежу, как она с грохотом ударяется об стену, попутно столкнув какую-то вазу, которая с тихим и жалобным «Дзинь!» раскалывается на множество кусочков. Хочется крикнуть, завыть; хочется рвануть простынь, разбить что-нибудь…
Бессилие… Ненавижу это чувство!
Я не могу ничего сделать! Я не в силах ничего изменить!
Сжимаюсь в маленький комочек на кровати, подтягивая колени к лицу, обхватывая их руками и утыкаясь в них носом. Меня начинает трясти. Всё смешивается перед глазами от слёз. Комната, мебель, обои на стенах и потолке – одно сплошное серое пятно. И я тоже серое пятно…
Тоска… Непрерывно тянущаяся агония медленно растекается по жилам… Ненавижу это чувство…
Тихие всхлипы вырываются сквозь стиснутые зубы. Не могу их сдержать.
Я завидую тебе, Сай. Ты этого не испытываешь… Ты не умеешь, не знаешь, каково это.
Притворная радость, искусственная улыбка, кукольная душа, которая заперта в не менее кукольном теле. Я ненавижу себя. Нет, не так… Я ненавижу себя ту, которая каждый день появляется на улицах Конохи, которая шутит и смеётся, которая является самоуверенной и сильной личностью. Ненавижу ЕЁ, потому что она не я!
Вскакиваю с кровати, яростно вытирая мокрые щёки тыльной стороной ладони. Я не размазня! Я сильная! И как вообще такое могло случиться, что я, Яманака Ино, влюбилась в этого чурбана?! Уму непостижимо!
Подлетаю к стенке за подушкой, чудом не наступив на осколки, хватаю её за наволочку и воинственно перекидываю через плечо. Я никогда не сдаюсь! Пусть он не умеет чувствовать, пусть не знает ни единой грёбаной эмоции – я научу! Я смогу!
Кулак разжимается – подушка, мягко пружиня, падает обратно на пол. Закрываю дрожащими руками лицо, заунывный стон вырывается откуда-то из глубины души. Я такая идиотка…
Подхожу к кровати, сажусь на смятую простынь, зажимая рукой рот, чтобы сдержать крик отчаяния. Бессильные слезы, ни к чему не приводящая ярость – к чему это всё?
Как я могла такое допустить? Дурочка. Глупая, влюблённая дурочка. Как Сакура, которая всё ещё верит в Саске, как Хината, которая надеется, что Наруто обратит на неё своё внимание. Глупые девочки. Но глупее всех я…
Горячие слёзы текут по щекам. Я практически чувствую, как кожа покрывается ожогами от них.
Чувства. Каждый из них питает определённые чувства к другому. Харуно любит Саске, а он её ненавидит. Хьюга благоговеет перед Узумаки, а тот испытывает только искреннюю симпатию. А Сай… он ничего не испытывает ко мне, равно как и ко всем остальным. Ни разу в его пустых глазах я не увидела ничего похожего даже на банальный интерес. Не умеет, бесчувственный, холодный…
Судорожно запускаю ледяные руки в волосы, сжимая их в кулаки, сознательно доставляя себе боль этим. Кажется, что в голове всё взрывается от непередаваемого чувства одиночества и собственного бессилия изменить что-либо. Воздух с хрипом и сипом вырывается сквозь стиснутые зубы.
Я устала… Усталость… Ненавижу это чувство…
При воспоминании о нашей первой встрече на моих щеках появляется румянец, а в душе становится тепло, хотя я прекрасно знаю, что сказанные им в тот момент слова – ложь. Я понимаю это, но моё упрямое сердце всё равно сладостно замирает. Оно верит, а я – нет…
Каждый день, день за днём, я показываю всем счастливую и беззаботную себя. И только в тот момент, когда я вижу его, моя улыбка становится искренней, мой смех – естественным, а мой кокетливый румянец на щеках – настоящим. Ками-сама, чего только я ни пыталась сделать, чтобы он обратил на меня внимание. Не умеет, не понимает, не знает… Эти слова тупой болью отдаются в гудящей голове. Я понимаю, но легче от этого не становится.
Поднимаю замёрзшие ноги на кровать и поворачиваюсь к окну. Дождь… Ледяные капли стучат в окно, разбиваясь об него и стекая мокрыми струйками по стеклу.
Меланхолия… Ненавижу это чувство…
Провожу рукой по слегка запотевшему стеклу, оставляя мокрый след от ладони. Холодно… хотя даже будь сейчас на улице погожий денёк, меня всё равно бил бы озноб. Это невозможно согреть одеялом или солнцем… Это может сделать только он. Я была бы счастлива, даже если бы он презирал меня, сторонился, относился снисходительно, как делает Учиха по отношению к Сакуре. Я была бы на седьмом небе, ведь это бы означало, что он выделяет меня из общей массы. Пусть и таким неприятным способом, но выделяет…
Распахиваю окно, впуская в комнату свежий воздух, наполненный густым запахом озона, и монотонный шум дождя, который молотом бьёт по уставшим нервам. Облокачиваюсь на подоконник, кладу голову на руки, подставляю ладошку острым холодным каплям, которые мгновенно впиваются в кожу мелкими иголками. Чёрное-чёрное небо нависло над Конохой. Ни одной звезды… Я знаю… дождь – это падающие звёзды, которые небо случайно уронило. Говорят, что когда падает звезда, нужно загадывать желание, и оно обязательно сбудется. Тогда, пожалуйста… на все не загаданные наперёд желания, на все звёзды, что ещё упадут на моих глазах… прошу… нет, умоляю! Ками-сама, я хочу разлюбить… пожалуйста…
Любовь… Ненавижу это чувство…
История вторая: Хината…
Говорят, что ночью тихо, но это ошибка. Ночь полна звуков, и у нее есть своя особая музыка. Тихое перешептывание листвы, качающейся на порывах ветра. Ритмичная дробь капель дождя по крышам и окнам. Негромкое тиканье настенных часов в приемной, показывающих полночь. Размеренное дыхание больных в своих палатах. Редкие вскрики и стоны, доносящиеся из кабинета реанимации. Звуки приборов, следящих за пульсом, и легкое потрескивание чакры… Все эти звуки наполняют ночью помещение коноховского госпиталя.
Сижу в приемной, вытирая полотенцем промокшие под сильным дождем волосы. Белая пушистая ткань легко впитывает капли летнего дождя, оставляя мои густые иссиня-чёрные волосы едва влажными. Тусклый свет электрической лампочки слабо освещает помещение, отчего в приемной царит полумрак. Мне нравится. Не знаю, как объяснить, но нравится. Так ничто не мешает наслаждаться музыкой ночи, наполненной звуками жизни. Ведь дороже жизни ничего на свете нет, а значит, и музыка эта бесценна…
Слышу медленно нарастающий звук. По тихому шелесту уставших шагов узнаю Ами-чан. Вспоминаю, что именно ей выпала сегодняшняя ночная смена и что именно ее я должна сменить на посту. Вот в проеме темного коридора, ведущего к палатам больных, появляется и сама шиноби-медик. Поникшая голова, сгорбленная осанка, безвольно опущенные вдоль тела руки – весь ее вид говорит о нечеловеческой усталости и истощении. Бедняжка…
Встаю, готовясь принять эстафету борьбы за жизнь со смертью. Удивительно, но отец не противился, когда я решила стать медиком. Он посчитал, что если я не могу приносить пользу, как опытный боец, то пусть хоть научусь спасать раненых. Ведь это тоже какая-никакая польза. И вот… я здесь. Уже год я веду войну с верной спутницей судьбы шиноби – смертью. И мне нравится моя работа. Ведь теперь я не обуза. Теперь я действительно важное звено в каждой команде. Теперь… теперь… теперь, может быть, Он обратит на меня внимание…
Встряхиваю головой, пытаясь отогнать мысли, от которых я немедленно покраснею. Может быть, Ами-чан и не заметит ничего в этой темноте, но всё же не стоит. Ведь мне еще работать всю ночь. Надо сконцентрироваться. Получив кивок от напарницы, начинаю медленно двигаться по коридору, крепко сжимая в руках планшет со списком имен больных, состояние которых мне предстоит контролировать в эту ночь.
- Только он, - доносятся до слуха тихие слова уставшего медика. - Остался только он…
Замираю от удивления. Остался только Он… только Он… только… Не может быть! Пробегаю глазами по списку. Еще раз. Еще… Нет. Неужели… Так и есть. На сегодняшнюю ночь у меня лишь один подопечный… Сердце начинает биться, как бешеное. Его гулкие удары эхом отдаются в голове. В горле встает противный комок. Чувствую, как щеки пылают огнем смущения. Дрожащие пальцы крепко сжимают планшет. А глаза бесконечное количество раз читают всего одну строчку. Всего два слова. «Узумаки Наруто»…
- Наруто-кун… - свой сдавленный шепот заставляет меня вздрогнуть и вернуться в реальность из плутания по собственным мыслям.
Пытаясь прислушаться и понять, что сейчас твориться в моей душе, я лишь одно могу сказать определенно: сейчас там бушует ураган эмоций. Бешеный вихрь самых разнообразных чувств…
Наруто-кун… Только Он… Только с Ним… Целую ночь… рядом… близко-близко…
Мысли путаются, скачут, быстро сменяют друг друга, не давая уловить их суть. Безрезультатно пытаюсь собраться, но чувства накатывают волнами, накрывая с головой, погружают в мир грез…
Смятение… Он будет рядом. Совсем близко. Мое солнце будет рядом со мной…
Грусть… Он в коме. Рядом, но далеко… в глубоком сне.
Надежда… Всё будет хорошо. Показания приборов говорят о стабильном улучшении. Медленном, едва заметном, но прогрессе…
Страх… Я? Всю ночь… всю ночь буду там? В его палате?
Смущение… Буду рядом? Буду…
- Хината-сан? - негромкий окрик Ами-чан, как гром среди ясного неба, разрезает тишину больничного коридора, рассеивая наваждение. - Вы… что-то случилось?
- Нет, Ами-чан. Я… я просто… я… - через силу заставляю себя говорить, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло.
Волнение. Дрожь во всем теле. Краска смущения на лице. Маленькая девочка… Маленькая влюбленная дурочка…
Делаю первые шаги по направлению к палате, понимая, что иначе не избежать объяснений. Услышав тихое шуршание позади, немного расслабляюсь. Ами-чан уже заняла свое место за столом, значит, она вполне удовлетворена моим глупым скомканным ответом.
Всё ближе к двери в его палату. Всё сильнее волнение и страх. Всё больше желание и надежда. Противоречивость доводит до сумасшествия. До полуобморочного состояния. Дрожащие пальцы руки. Холодный металл дверной ручки. Тихий скрип. Шуршание белого рабочего халата. Хлопок закрывающейся двери. Темнота больничной палаты. Липкая тишина, нарушаемая монотонным стуком дождя. Едва слышные шаги. Его тихое размеренное дыхание и мое прерывистое, неровное. Писк аппарата, отсчитывающего удары сердца больного. Белые стены и покрывала, светящиеся в бледном лунном свете, пробивающемся сквозь плотные ряды туч в окно. И среди всей этой белизны – Он…
Гулкие удары сердца и бешеный ритм пульса. Сознание на грани обморока. Он… рядом, но так далеко… После того ужасного разрушительного боя со своим лучшим другом он впал в кому. Пытаясь вернуть его, выполнить обещание, данное Сакуре-чан, он добился результата, заплатив огромную цену. Практически отдав за это свою жизнь… А теперь этот друг заперт в темницах Конохи. Хорошо, что Наруто-кун не знает… Иначе… ведь он… он… Глупый, но упорный. Понимаю, что на лице появляется улыбка, но не могу сдержать своих чувств. Глупый… такой глупый, но такой милый. И я люблю его. Не смотря ни на что! Ни запреты отца, ни мнение окружающих – ничто не отнимет у меня этого чувства. Правда…
Улыбка исчезает, оставляя след в виде грусти. Сердце отзывается тупой болью. Мечты, не имеющие отражения в реальности. Он никогда не обратит на меня своего внимания. Никчемная, глупая девчонка. Глупая и безответно влюбленная… Хотя… эта безвыходная и грустная ситуация имеет и светлые стороны. Ведь мне не надо большего, чем его счастье. Только бы на его лице всегда сияла добродушная улыбка. Ведь так, как улыбается он, не умеет никто! И мне… светло и хорошо на душе, когда он так улыбается. Я счастлива. И пусть он не со мной, но он… Для меня он – лучик счастья. Для меня он – солнце…
Громкий писк аппарата и мой дикий испуг от осознания происходящего. Мой подопечный мечется по кровати. Показания приборов ужасные, датчики зашкаливают. Его дыхание нарушено. Пульс бешеный. Иногда раздаются судорожные вздохи и хриплые стоны. Понимаю, что надо что-то делать. Бежать, спешить, помогать, спасать… Но ноги не слушаются, словно ватные. Мысли путаются – в голове паника. Волнение и тревога накатывают волнами, принося с собой страх. Ками-сама… что я делаю? Ничего не делаю… А должна спасать, бороться за жизнь самого дорого человека! Но я стою на месте, широко раскрыв глаза. Маленькая глупая девочка…
Нет! Я… Я боюсь… но я должна. Мне жутко… но я должна! Я не могу… я должна! Должна!!! Первый шаг самый трудный. Неимоверное усилие над собой. Колени дрожат, но выдерживают. Второй шаг. Совсем маленький, но уже проще. Выравниваю дыхание, пытаюсь успокоиться. Протяжный стон заставляет меня сорваться с места, преодолев расстояние в несколько метров в считанные мгновения. Зеленое свечение охватывает руки. Не помогает. И что… Что мне делать? Судорожно оглядываюсь по сторонам. Взгляд падает на тумбочку с препаратами. Молниеносно хватаю шприц с транквилизатором. Понимаю, что мой пациент всё еще ведет себя, как безумный. Чтобы его утихомирить, надо поставить укол. Чтобы поставить укол – удерживать силой. Но как? Только не… нет! Я же… я же не… могу. Отбрасываю волнение, загоняя всё свое смущение так глубоко внутрь, как это только возможно. Мне нужно ему помочь. Да и… всё равно он потом не вспомнит этого. Я надеюсь…
Хватаю его за плечи, прижимая к кровати. Брыкающийся блондин обладает огромной силой, ведь он – шиноби. Несколько секунд борьбы сменяются моей временной победой. Придавив его своим телом и удерживая одной рукой, другой делаю укол. Несколько мгновений, и проявляется эффект от лекарства. Измученное лицо просветляется. Дыхание выравнивается. Бешеный танец прекращается. С удивлением осознаю, что полулежу на нем. Лицо мгновенно вспыхивает, щеки горят жаром, а сердце учащает ритм. Немного неуклюже привстаю и отодвигаюсь от него, но его рука рефлекторно сжимает мою. Глаза расширяются от удивления. Где-то на краешке сознания мелькает мысль, но уловить ее смысл я не успеваю. Понимаю, что ужасный писк приборов прекратился. И чего он не переполошил всю больницу? Странно… Но в этой неестественной тишине до слуха доносятся неожиданные слова, произнесенные тихим сдавленным шепотом:
- Сакура… чан…
Сакура-чан? Осознание правды тяжелым грузом давит на сознание. Закрываю ладошкой раскрытый в немом крике рот. К глазам подступают слезы, прокладывающие горячие мокрые дорожки по бледному обескровленному лицу. Дрожащие руки холоднее льда. Умоляя себя не потерять сознание, аккуратно вырываю свою ладонь из его крепко сжатой руки. Эти прикосновения, обжигающе горячие, будоражат кровь и наносят ужасные душевные раны. На подкашивающихся ногах спиной иду к двери, всё так же зажимая ладошками рот. Крик боли и отчаяния рвется наружу. Но я не дам ему свободы. Нет… ничто не потревожит Его покой…
Спасительная дверь. Мертвая тишина коридора неожиданно приятна слуху. Внутри всё рвется на части, а сердце пронзает страшная мучительная боль. Ками-сама… почему так больно? Почему так плохо? Я ведь и раньше знала, что она ему нравится, но почему-то сейчас до меня дошло понимание всего происходящего. Если… если это так больно, то… лучше бы никогда этого не знать. Лучше бы всегда оставаться глупой влюбленной девочкой, ничего не понимающей…
Медленно оседаю на пол, сползая по стенке, на которую облокотилась, чтобы удержать равновесие. Горячие слезы бегут по щекам, падая крупными солеными каплями на холодные руки. Безжизненным взглядом смотрю в темную пустоту коридора, полностью погрузившись в себя. Жгучая боль. Безграничное отчаяние. Мольба прекратить безумие, остановить сумасшествие. Нервное перенапряжение. Глубокий обморок. И лишь на краю сознания мелькают последние мысли:
- Ками-сама… Почему?
- Я расплачиваюсь…
- За что?
- За любовь…
История третья: Сакура…
Плохо. Почему так плохо? Почему не могу заснуть? Почему не могу забыть? Забыть тебя. Возлюбленного… Нет. Друга… Нет. Врага… Враг. Предатель. Недруг. Бес. А можно ли любить беса?.. Я ведь думала, что забыла тебя. Что уже ничего к тебе не чувствую. Что мне наплевать… наплевать на тебя – бывшего напарника, бывшего друга, бывшую любовь. Любовь, заблудившуюся в прошлом… Или в настоящем? Ками-сама, неужели я его до сих пор люблю?.. Нет. Я не хочу. Не хочу его любить. Ведь вместо взаимности я получала лишь боль. И с годами она только заостряется. Заостряется и вонзается в мои еще не зажившие чувства. Раны. Невидимые раны. Никому не видимые. Все думают, что это царапины. Легкие царапины детской влюбленности. Но ведь они не знают. Не знают, как я каждую ночь пытаюсь залатать давние порезы в своей душе… И всё напрасно. В итоге появляется новые болезненно-мучительные увечья… И лишь один образ наблюдает за этой картиной. Моя мать. Мать по имени Луна.
Тишина. Лишь тихий цокот капель дождя по стеклу окна. Звук тайны ночи. А я опять одна. Одиночество. Жалкое одиночество. Я снова сижу в своей комнате. Я снова не сплю. Снова плачу. Луна мне служит светом, будто пытается утешить. А зачем мне свет? Мрак в моем внутреннем мире уже ничто не осветит. Разве что взаимность. Девчонка. Глупая девчонка. Верю в сказки. Ведь всё напрасно. Я не смогу. Я пыталась, честно… Но не могу. Не могу его забыть.
Фотография. Снова эта фотография в моих руках. Светлое, блестящее от верхнего лака дерево рамки, слегка украшенное золотистым цветом. Ровное прозрачное стекло на гладкой бумаге с до боли родным изображением. Как в зеркале, вижу в нем свое отображение. Растрепанные розовые волосы, припухшие красными складками зеленые глаза, тонкие полопавшиеся губы… Страшная. Уродина. Лобастая… Лобастая? Это обидное слово кажется теплым. Подруга. Поддержка подруги так необходима, но я сдержусь. Никто не увидит этих чувств. Лишь студеные неощутимые лучи небесной наблюдательницы.
Детство. Картинка из детства. Мы здесь такие маленькие и такие беззаботные. Я такая веселая… Да… мне по-настоящему было тогда радостно. Я помню тот день. Помню то настроение. Помню ту вспышку… Жаль, эта вспышка длилась недолго… Наш учитель. Он всегда смеялся над нами и всегда поддерживал. Его руки лежат на головах дорогих мне людей. Наруто… Наруто… И снова не могу сдержать капли слабости. Больно… Ужасно больно. Как ты мог так с Наруто?.. Как ты мог довести его до такого состояния?.. До полусмерти. Он ведь так старался тебя вернуть. Ни на секунду не сдавался. Не сомневался. Потому что он считал тебя своим товарищем. Своим лучшим другом… А ты его пытался убить… Как ты мог?.. Как ты мог?..
Боль. Колющий ком в горле. Обжигающая кровь в венах. Кислотно-подобные слезы. Проклятые слезы. Ненавижу вас. И всё время падают на тебя. На твое изображение. На мертвую плоскость стекла, за которым стоишь ты… Ты, Саске. Больно. Реки боли с глаз. Струи крови с сердца… Уйди из моей памяти, прошу. Я хочу забыть. Забыть тебя… Ведь ты сидишь там. В темноте. В коноховской тюрьме. О чем-то думаешь. О чем?.. Что будет с тобой дальше? Что сделают с врагом деревни? Деревни, что когда-то для тебя называлась домом.
Холод. Несмотря на то, что в комнате нормальная температура, руки почему-то охватывает жуткий холод… Впрочем, как и сердце. Не нужное ему сердце. Раздавленное под башмаком ледяного черноглазого взгляда. И кинутое слово «спасибо». Презираю это слово. Оно звучит, как невидимый клинок, режущий вены моей гнусной души. А я кричу. Безмолвно кричу. Но никто не слышит. Ведь я подавляю. Подавляю в себе боль. Чувствую молча.
Какие-то чары нечистой силы шепчут пойти к нему. Я пытаюсь отогнать эти мысли, но они снова и снова, столпившись, как злые осы над моим унывающим сознанием, по очереди колют меня своим жалом… Но ведь ничего страшного не будет… Я лишь поговорю с ним… Нет. Нет. Что я несу? Я туда не пойду… Охранникам скажу, что от Хокаге… Нет. Не пойду. Поговорить. Просто поговорить. Ведь разговором я ничего не сделаю… Нет. Как я смею такое думать? Я не пойду… Больно. В горле так сухо, что, кажется, уже прилипает стенка к стенке. Легкие замучились громко дышать. И я… я замучилась. Замучилась рыдать каждую ночь. Всё держать в себе. Поговорить. Просто поговорить. Но ведь что я теряю?
Дождь. Холодные капли ледяного дождя заставляют тело вздрагивать. Даже не захватила зонт. Спешу. Тороплюсь. Куда-то бегу. К тебе. К тебе, любимый. Но зачем? От сомнения ноги сами по себе останавливаются. Что я делаю?.. Направляюсь к нему? Зачем?.. За ответами. А получу ли я их? Просто знать его чувства. Чувства ко мне. Какие чувства? О чем я?.. Он ведь холодный мститель. Мститель, не знающий, что такое чувства… А может…
Сумасшествие. Сумасшествие овладело моим разумом. Сумасбродство. Безрассудство. Безумство. Что я делаю? Сама не понимаю, но продолжаю бежать к некоему зданию. Вот оно… это страшное место. Охранники на входе. Как и предполагалось, они меня пропускают, так как знают, что я работаю у Хокаге. Захожу в помещение. Холодно. После недоброжелательного дождя мое тело просит тепла. Но не затем я пришла сюда, чтобы отступать. Я иду прямо… мимо грязных камер, мимо мерзких криков, мимо раскаяния и надежд. Прямо. Закрыть глаза на всё. Не слышать. Онеметь. Только к своей цели… сама не зная зачем.
Последняя дверь в коридоре – это спуск в подвал. Он там. Я знаю. Легкие автоматически начали просить больше воздуха. Сердце будто сейчас выпрыгнет из груди, ибо не желает больше жить в моем теле. Страх. Тревога. Оцепенение… Нет. Я должна. Я продолжаю путь. Ступенька за ступенькой. Всё ниже. Всё ближе. Звук скрипа дерева режет всё внутри. Уже пытаюсь на корточках, но всё равно выходит громко… Из полумрака опускаюсь в давящий на психику полный мрак. Какой внутренний мир, такой и реальный. Такой же черный. Такой же безнадежный. Такой же мертвый.
- Кто здесь? - слышу я твердый голос из угла и сразу же поворачиваюсь к источнику звука.
Ты… Ты… Саске, это ты. Прикованный цепями к влажным ледяным стенам. Глаза перевязаны лентой против применения шарингана. Еще незажившие ранения после битвы с Наруто. Впервые в жизни мне стало тебя жаль. А так хочется подойти, обнять и не выпускать. Никогда не отпускать. Чувство собственного достоинства не дает это сделать. Снова в груди всё сильнее и сильнее что-то безжалостно сдавливает. Будто языки пламени играют с болезненными рефлексами моего горла. Речь исчезает от боли. Открываю рот и будто немая. В области сердца что-то резко кольнуло дьявольской болью, отчего я громко ахнула.
- Кто здесь? - упрямо повторяет он. В этот раз в его голосе ощущается злость.
- С-саске… - с большим усердием начала выдавливать из себя я, стараясь не дышать, так как для меня это было медленной пыткой. - Это я…
- Зачем ты пришла? - прервал он меня, видимо, узнав по голосу.
Какой холодный. Какой же ты холодный, Саске. Впрочем, как всегда. Или это маска? Красивая маска. Как в театре. Зачем снимать маску, если она так красива? Верно? А я тогда здесь кукла. Кукла, которая всё еще хранит надежду. Зачем выкидывать куклу, если с ней можно еще поиграть? Можно ведь еще вырвать сердце. Усмехнуться и вдавить его в грязь… Что постоянно ты и делаешь.
- За от-тветами, - пытаюсь выглядеть гордо, но язык не подчиняется.
- Хм… - его типичная загадочная ухмылка. - Ты как всегда.
Как всегда? Что ты имеешь в виду? Слабая? Никчемная? Сопливая?.. А, может, дорогая?.. Плохо. Как же мне плохо. Слезы уже скопились в горле, и я их с трудом проглатываю, ощущая какие-то внутренние ожоги. По телу вновь и вновь чувствую волны дикого холода. Холода, идущего от тебя. Ты всегда такой краткий. Но ведь я так хочу честности. Не хочу загадки… Не хочу. Почему ты на меня так влияешь? Такое ощущение, что закован не ты, а я… Тебе всё так просто, так легко. Или всё же это верхняя оболочка лжи? Какой ты внутри? Откройся. Скажи прямо. Хотя бы сейчас. Скажи правду…
- Саске, скажи… только честно… я пришла за правдой… - дрожащим голосом непонятно откуда собираю последние силы мужества. - Скажи, ты когда-то что-то чувствовал ко мне?
Тишина. Жестокая тишина. Лишь капли пробравшейся сюда влаги разрезают это затишье, звонко падая в небольшую лужицу. Ты молчишь. Молчишь. Кажется, что я стою уже здесь вечность. Будто я, как умершая звезда, сейчас тесно сожмусь в маленькую точку, а потом резко взорвусь. Уже буквально чувствую, как тело сдавливает. Словно тяжкий камень упал на грудь, и я погибаю. Ощущаю, как сознание уходит. Вольно себе улетает. Чувство, будто вены в организме полопались, и я истекаю кровью. Медленно истекаю, а ты молчишь… Прошу… Прошу… Мне больно. Хоть одно слово… Один звук…
- Да, - слышу я из твоих уст, или мне уже показалось?
Я сошла с ума? За эти секунды… сошла с ума? Вот так просто раскрылся? Как из твердого зернышка попкорн? Что-то чувствовал? Но ведь не исключено, что это может быть злоба, неприязнь, отвращение…
- Это позитивные чувства? - еле сдерживая слезы, произношу я.
- Да, - на сей раз ответ гораздо быстрее.
- Ты когда-то любил меня? - пытаясь не обращать внимания на свои эмоции и вообще не размышлять, продолжаю я.
- Да.
Нет. Остановить движение эмоций невозможно. Клетка сдержанности под большим напором рушится, принося за собой землетрясение. Сколько слез пролилось за это «да». Столько боли испытало мое сердце, что когда я всё же это услышала, то сдержаться уже просто не было сил. Знаю. Я слабая. Но я так мечтала. Я так надеялась. Я так любила. Капли на щеках превращаются в ручейки. Ручейки весны после многолетней зимы. Всхлип. Громкий всхлип. И он наверняка его услышал. Как я могла позволить себе такое?.. Любовь. Он чувствовал. А чувствует ли сейчас?
- А сейчас? - после долгой паузы снова вытягиваю правду. Ведь она мне так необходима. Жизненно необходима. - Сейчас любишь?
- Да, - еле слышный и какой-то грустный голос.
Всё жжет. Пожар внутри. Ожоги, казалось, на каждой клетке тела. А сердце будто уже и не бьется. Но меня почему-то это не волнует. Мне радостно. Радостно сквозь слезы. Слезы счастья. Вот какие вы на вкус… Искренний. Он искренний… Люблю. Люблю. Люблю. Хочется кричать на всё здание. На всю деревню. На весь мир. Люблю, Саске, люблю…
- Сакура… - поток мыслей разрывает произношение моего имени. - Я хочу тебя обнять… Освободи меня.
Обнять? Учиха Саске хочет меня обнять? Это сон. Не яркий, но прекрасный сон. Его объятия – мои мечты. Значит, ты не железный, и сердце твое не из камня. Это была твоя маска. Маска вражды. Маска безразличия. Маска холода. Снял. Вот ты настоящий. Освободить? Конечно. Вот только ржавые наручи не поддаются. Усердно пытаюсь их снять. Наконец-то получается. Ты свободен. Ты свободен… Мой. Свободен? Какое-то неприятное ощущение пробежалось поверх кожи, но я его проигнорировала.
Слежу за твоими движениями. Поднимаешься на ноги. Снимаешь повязку с глаз. Шагаешь ко мне. Адский огонь внутри всё больше поднимает температуру. Из моих пор начинает выходить пот. Ты так близко. Двумя пальчиками касаешься моего подбородка и поворачиваешь мою голову так, чтобы мой взор падал на твое почти невидимое в этой темноте лицо. Пульс ускоряется с бешеной скоростью. Кажется, что мое тело горит. Всякая прохлада исчезает.
- Доверчивая… - негромко произносишь ты, отстраняешься от меня и начинаешь подниматься по скрипящим ступенькам.
Обман. Фальшь. Пустота. Подделка. Ложь. Кукла. Кукла?.. Кукла. Выкинул. Использовал. Втоптал. Унизил. Бросил… А я бессильна. В плену оцепенения. Лишь стою. Смотрю куда-то в темноту, даже не моргая. И плачу. Слезы сами по себе текут с глаз по щекам и мертво падают на пол, разлетаясь на тысячи осколков. Осколков моего сердца. Капли. Одна за другой. Понимаю, что уже здесь одна. Одна. Снова одна… Но не хочу. Ведь я люблю тебя. Как ты не поймешь? И я не отпущу. Я сильная. Я поднимаюсь по лестнице. Я бегу. Бегу за тобой. Охранники. Без сознания? Не смотри. Сакура, не смотри. Беги за ним. За любовью.
Улица. Дождь. Всё еще не утих. Твоя фигура. Далеко. Но я бегу. Всё ближе. Всё тяжелее. Всё больнее. Не уходи. Не уходи, прошу. Умоляю. Притяжение к земле, казалось, всё выше поднимает показатели. Нет сил. Нет… Должна.
- Саске… - кричу тебе вслед. - Я не отпущу тебя!
Остановился. Услышал. Повернулся. Взгляд. Злой. Ненавистный. Разъедающий. Не смотри так на меня. Прошу. Не смотри так. Больно. От этого взгляда больно. Ужасно.
- Ты слишком наивная, - начал холодно он. - Что несвойственно ниндзя… Обуза.
Невидимый клинок проткнул мою грудную клетку. Проткнул воспоминания. Проткнул душу. Рана. Незаживающая рана. Навсегда… Кровь. Мой внутренний мир. Не только во мраке. Теперь еще и весь в крови. Крови моей любви.
- Саске… я… я… люблю тебя.
- Повторяешься, - слышу от него ровный ледяной голос и тут же замечаю его присутствие у себя за спиной. - Сакура, - тихо шепчут его уста, но всё так же холодно. - …Спасибо.
Рывок. Удар. Утрата сознания. Глаза закрываются. Темнота. Улетаю. Ухожу. Засыпаю. Плача, засыпаю… Убей… Прошу, убей меня…
