Первенец

Открылась полка с аккуратно разложенными принадлежностями для письма, пара тетрадей отправилась в рюкзак, туда же последовали две ручки и карандаш. На всякий случай Сакумо застегнул молнию рюкзака, но не спешил одевать его: он предусмотрительно вышел на десять минут раньше, так что на уроки не опоздать. Проверил для надежности наличие крайне важных любимых книг в верхнем шкафу, предварительно подвинув к нему стульчик. Заглянул в большую полку, где хранились игрушки и любимые мозаики. На дне сиротливо выглядывала пара кусочков, высыпавших из коробки.
Родители одноклассников, те, которые не шиноби, уходят на работу утром, а приходят вечером. Но даже Рин работает в больнице не каждый день в определенное время, а… а не понятно как! А Какаши… долгосрочные миссии затягиваются на недели, бывало, на месяцы. По отцу Сакумо скучал сильнее всего.
В носу защекотало, и он шмыгнул, твердо решая не плакать. Родители очень скоро вернутся, искупят свою вину мягкой игрушкой или увлекательной мозаикой из ста, а, может, целых двухсот штук! Самое главное – Какаши и Рин будут дома с сыном, и не придется жить с бабушкой. Родители будут играть с ним, гулять, ласкать и болтать ни о чем, и смеяться просто так. Надо только подождать. Плюшевый медведь закрыл спиной кусочки мозаики. Убирать кусочки в родные коробки так не хотелось.
Немного подождать – легко сказать! Когда речь заходить о папе с мамой и о неделях без внимания. Сакумо только и делает, что ждет. Веселье превращается в ожидание, как только уроки заканчиваются, и домой идти не к себе, а к бабушке – маминой маме. Она, конечно, хорошая, но она - не мама!
Раздраженный Сакумо грубо захлопнул полку и, схватив рюкзак, вышел прочь из своей комнаты. Родительская спальня находилась совсем не по дороге к дворику, откуда надо направиться к выходу, но стоит пройти по той части дома. Вдруг в многочисленных пустующих комнатах не выключен свет или там, к примеру, не закрыто окно – ветры дуют последние два дня. Какая разница, что перед отъездом родители сами всё проверили и только после отвели сына к бабушке.
Мало ли! Все же могут ошибаться.
Он остановился перед дверью, ведущей в родительскую комнату. Высокой, деревянной, с круглой ручкой, на которую пальцы легли и никак не смели повернуть.
Проверить не помешает. Вдруг там что-то не то, окно или ваза из цветного стекла упала и разбилась.
Вдруг… вдруг случилось чудо, и они вернулись раньше времени. Карандаш, ручки и даже тетради послужили отговоркой на упрек бабушки опять заглядывать домой понапрасну.
Подняв глаза на высокую дверь, Сакумо отчаянно напоминал себе, что всякое случается. Но так не хочется вновь больно разочаровываться, завидев пустую заправленную кровать. Рука надежнее обхватила круглую ручку, как нечто ускользающее, и тихо повернула.
Сакумо перестал по-детски жмуриться и открыл глаза.
Шумный вздох самовольно сорвался с губ, и мальчик подпрыгнул от радости, охваченный ярким восторгом. Они пришли! И не показалось – папа и мама, в самом деле, вернулись!
- Ура!! – обрадовался он и понесся к кровати спящих родителей убедиться, что глаза не прельстили самой заветной мечтой.
Какаши спал на спине, раскинув руку прямо над головой Рин, она же свернулась калачиком, укрытая до самой шеи.
Сакумо, поняв, что своей неописуемой радостью едва не разбудил родителей, на цыпочках, мышонком подошел к маминой половине кровати.
- Мамочка, привет. Уже утро, вставай, - очень тихо шепнул он и осторожно поцеловал ее в щеку.
Сейчас они поднимутся, расскажут о своем задании, обнимут его, ведь давно семья не разлучалась на такой длительный срок.
Мама в ответ нахмурила нос и зажмурилась, затем, к огорчению сына, потянула одеяло на себе еще сильнее и скороговоркой произнесла:
- Милый-иди-спроси-у-папы.
Сакумо подавился словами. Такое выражение лица ему хорошо известно. Так бывает, когда Рин очень занята и сразу велит подойти к Какаши. Похоже, фраза настолько повседневна, раз явилась заученным ответом на голос сына, даже сквозь сон! Она и не просыпалась, сказала автоматически!
С крайне недовольным лицом Сакумо глядел на спящую крепким сказочным сном Рин. Только захотелось громче повторить: пусть проснется, обрадуется сыну и… и
Он согласно, но с такой большой неохотой опустил плечи и свою затею. Мама выглядела слишком усталой, наверно, не набралась сил. Нехорошо будить.
Обиженных губ сына Рин не смогла увидеть и приласкать ребенка.
Наблюдательность, порой доставлявшая родителям хлопот, помогала Сакумо в учебе, тренировках с отцом и в жизни. Встав на носочки, удалось разглядеть, что пижама на маме не теплая, а простая. Поэтому она и мерзнет. Сакумо нахмурился и упер руки в бока. Хотя, что толку, ведь выразить огромное недовольство не получится. Будить их жалко.
Любимый пуфик мамы, стоящий у трюмо со всякими непонятными баночками, флакончиками со сладкими и цветочными запахами, преступно сильно оттягивал руки. Больших усилий стоило дотащить ношу до шифоньера, тихонько поставить совсем не получилось.
- Вроде не разбудил, - убедился Сакумо, внимательно изучив с высокого наблюдательного пункта лицо Какаши. В отличие от мамы, папа выглядел расслабленным, довольным и, или так только кажется, улыбающимся во сне. Сакумо мотнул головой – некогда отвлекаться. С верхней полки, куда дотянуться можно только на пуфике, на него свалилось огромное мягкое одеяло. Сохранить равновесие помогли долгие тренировки с Какаши… Обзор закрывало большое одеяло, умудрившееся уместиться в руках.
- Уф! – он облегчено сбросил его на предполагаемое место. Ноша легла не так как хотелось – скомканное упало папе на живот. Сакумо недовольно надул щеки, спрыгнул с пуфика и торопливо забегал, поправляя края, обязательно следя, чтобы оба родителя были укрыты.
Когда шиноби делают привал и спят прямо под открытым небом, то Сакумо, разумеется, знал – любой шорох приближаемого врага заставит спящих проснуться. Странное дело: от дуновения ветра или шелеста листьев, треска костра они не просыпаются.
Он недоверчиво окинул взглядом спящего отца – одно объяснение, значит – сквозь сон шиноби чувствует - опасность или нет, просыпаться или нет.
«Бред какой-то», - отметил он.
А если подумать, дома Какаши и Рин отдыхают и позволяют себе простую расслабленность. Ведь папа спит иногда до обеда, если вернулся с миссии, а на утро нет дел.
Сакумо наклонился и вгляделся в лицо Какаши, улыбку которого уже не назовешь незаметной.
- Папа! Ты не спишь! Ты, оказывается, притворяешься, - в возмущении он потряс отца за плечо. Если ошибся, то все, поздно уже – хотя бы его, но добудится.
- Я сплю, сплю, Сакумо. Разве я могу так притворяться? - Какаши зевнул и устроился удобней.
- Ты, папа, ясное дело, можешь. А я-то думал, ты спишь, и не будил тебя.
Папа неохотно заворочался, умудрился отодвинуться и утянуть Сакумо на освободившийся краюшек. Совсем не заботясь, что тот в верхней одежде, в свитере и брюках, а не в пижаме, и надежно укрыл.
- Папа, ну ты всегда так.
- Как?
- Ну, так.
- Сакумо, вот мама спит, не притворяется. Не буди ее, хорошо?
- Угу… я очень скучал по тебе и маме, особенно, по тебе, - он прижался лицом к отцовскому плечу.
- Знаю, Сакумо, работа. Ты ведь большой, понимаешь, - подтверждение понимания не спешило, и Какаши заманчиво пообещал: – Ты сегодня после академии иди сразу домой, я заберу твои вещи у бабушки. Проведем время вместе.
- Хорошо, - угрюмым голосом согласился он и прибавил: - Мне пора.
- Точно, - рассеяно Какаши оглядел сына. – Пойдем на кухню, я тебе что-нибудь приготовлю с собой на обед.
- Не-а, не надо, бабушка уже приготовила. Ты спи, папочка, пока сон не убежал! Но когда я приду домой, ты тоже будь там! Ага? – он приподнялся на локтях и пытался сохранить серьезный вид.
- Обещаю, Сакумо.
- Ну, смотри, пап, сдержи обещание.
Сакумо шустро вскочил с кровати, слез на пол и быстро вышел.
- Оденься тепло! Шарф не забудь, и так кашляешь, - догнал его голос Какаши.
- Ладно-ладно.
Теперь точно не опоздать не получится.

Опоздание получилось не таких уж большим и не таким, за что можно получить выговор в виде уборки после уроков. Практические занятия во дворе не проводились из-за наступивших холодов. Те обещали вылиться в заморозки, но все не решались. Дожди и грязные лужи.
За книгой, стоявшей укрытием от учителя, Сакумо прятал мысли. К слову сказать, раздумья ушли далеко за пределы объяснений.
«Не, сколько можно проходить карту мира и учить названия с символами деревень?!» - Сакумо прислушался к словам и скрылся за приподнятым учеником.
Такую мелочь можно запомнить и с первого раза, даже не обладая блестящей памятью. На практических уроках, которые проводились теперь в спортивном зале, наверно будут повторять базовые техники дыхания. Снова.
Невозможная скука.
Но Сакумо не имел привычки громко выражать недовольство по методике ведения уроков, однако… Сколько можно топтаться на месте?! Сам он далеко ушел вперед благодаря тренировкам с отцом. Мальчик твердо решает закончить академию намного, намного раньше.
- А ты, правда, сын Копирующего ниндзя?! – таков был один из первых вопросов от одноклассников.
Все скучающие и, конечно, услышавшие громкий ор вопроса уставились на сына и внука легенды. Тогда он очень растерялся, но гордо ответил:
- Да! Еще я внук Белого Клыка Конохи, в честь него меня и назвали, так вот.
Наслышавшиеся легенд и сотен историй от родителей и знакомых шиноби одноклассники требовали рассказать все и им тоже. Точно главного свидетеля.
Он улыбнулся, старательно обводя букву на чистом листе. Учитель не обращает на ученика внимания. В тетради красовались старательным почерком прозвища – «Копирующий Ниндзя» и «Белый Клык Конохи».
Дело теперь за малым: надо придумать прозвище и себе. Такое, чтобы звучное и запоминающееся!
Ручка завертелась в пальцах, глаза искали прозвища на потолке, назло не подкинувшему идеи.
Прозвенел звонок, и самый лучший ученик в классе неприлежно первым сорвался с места. Книги предварительно уложены в рюкзак с середины урока, а тетрадь, где ровно легли прозвища гениев, уложить не сложно на бегу.
- Домашнее задание! – завопил учитель.
- Знаю, - голос утонул в толпе шумящих учеников, наводнивших коридор.
«Какое может быть задание от такого урока?! Выучить», – самоуверенно усмехнулся Сакумо. В двери академии он выскочил первым, кое-как запихал в сумку тетрадь и понесся домой.
Время на наручных часах засечено, теперь Сакумо проверит, насколько быстр сын и внук легенды…
Ему было пять, не больше, когда папа твердо и бесповоротно приучил к порядку и не позволял постоянно рассчитывать на маму. Рин не то, чтобы баловала, но холила и лелеяла сына, старалась, чтобы единственный ребенок не расстраивался зря, не капризничал и не плакал.
Сакумо - энергичный и неусидчивый. В детской комнате после его выдумок стоял ураган рассыпанных кубиков, фигурок и мягких игрушек, между которыми шли дорожки вещей. Убирать Рин, зато какая радость сыну! Озорные шалости и свобода детской энергии.
- Милый мой, может, ты сам будешь всё убирать, ведь это не я насорила, - много раз дружелюбно предлагала Рин. На что Сакумо топал ногами деревянной лошади по сооружению кубиков:
- Нет!!!
- Сакумо, немедленно убери весь этот кошмар!
- Я сказал: нет! Не буду убирать!!!
Дальнейшие попытки оборачивались плачем. Даже когда заканчивались слезы, ребенок до хрипоты кричал, отшвыривал деревянные фигурки. Папу таким не пробить. Какаши строго оставлял в пустой комнате и разрешал выйти после того, как истерика закончится. Зато на маму такой способ действовал очень даже безотказно.
Рин не оставалось ничего другого, как убирать раскиданное самой. Всё лучше, считала она, чем ребенок кричит и нервничает. Хотелось укладывать спать сына уставшим и спокойным, а не с опухшими красными глазами.
«Но однажды случилось ужасное», - Сакумо улыбнулся, добежав до ворот.
Из распахнутых дверей тумбочек и шкафов глядели пустые стенки и дно. Абсолютно чистые, без добра, которое непременно нужно раскидать.
- Ааа! Где игрушки и лошадки? Где?!
Добро оказалось спрятанным и закрытым в неизвестном тайнике, и за освобождение Какаши потребовал немыслимое – убирать свою комнату и - даже! – заправлять постель.
- Папа, не хочу убирать комнату, я еще ма-аленький, папа, ну отдай, - он вцепился в рукав отца и требовательно дергал его.
Не помогало.
- Мама! Скажи что-нибудь папе, пусть вернет!
Сакумо топнул ногой, но на Рин должного впечатления не произвело, наоборот – она нахмурилась.
- Сакумо, глава семьи – это папа. Так что либо соглашайся с ним, либо не получишь желаемое.
Он обижено уставился на папу и задумался. Если Рин можно уговорить, то у Какаши «да» означает «да», а «нет» останется «нет»…
Выпала возможность жадно с шумом отдышаться, когда скидывалась обувь, и рюкзак упал мешком в прихожей. На кухню! Где еще может быть мама?
Она стояла в фартуке у плиты, пахло жареным мясом, хрустящим луком и баклажанами. Рин отложила деревянную лопатку и сияюще обернулась, одернутая громким:
- Мама, привет! Вот ты соня. Что же вы так долго были на миссии?
Она раскрыла объятья и подняла на руки сына. Сакумо зажмурился, обвил двумя руками ее шею. Странно, но захотелось то ли радоваться, то ли грустить. Печалиться пропало желание сразу: мама, обняв крепче одной рукой, погладила по спине и начала качать как младенца.
- Прости, милый, я сама не хотела уходить. Как же по своему желанию оставить мне тебя, малыша? - Сакумо растеряно оглядел ее, а Рин поцеловала в щеку, потом - в нос, снова в щеку. - Маленький мой, хороший! Ты же знаешь, как я тебя люблю? Очень-очень сильно.
- Знаю, мам, я тоже тебя люблю, - он смущено потер щеку. Совсем уж сюсюканье даже для Рин. - Мам, я уже большой, не надо меня качать и этих твоих гули-гули!
- Разве большой?
- Конечно! Я уже учусь в академии, целых два месяца.
- Верно, два месяца - это очень серьезно и по-взрослому. Ты ведь любишь, когда я тебя ласкаю.
Рин убрала растрепанную челку со лба Сакумо и ждала.
- Да…но… только ты при друзьях моих так не делай! – разрешил он.
- Договорились.
- А папа дома? – сверкнули такие же серые глаза, где все время виднелись непоседливые искорки. Мальчик отличался от обоих родителей бьющей энергией, эмоциональностью.
- Дома.
- О! Надеюсь, папа не спит, иначе в этот раз я его разбужу.
Сакумо убежал с кухни, а Рин мечтательно улыбнулась, глядя вслед.
Какаши как пообещал, находился дома; он расслаблено лежал на диване и хрустел шоколадными печеньями.
- Привет, папа, смотри, что я нарисовал на уроке, - сын извлек из рюкзака тетрадь и гордо продемонстрировал рисунок с четко выведенными «Копирующий Ниндзя», под которым темнее виднелось «Белый Клык Конохи».
- Красиво, да? Я специально сделал такие неровные тени и контуры четкими. Я бы мог стать художником.
- Какой ты у меня уникальный, сын, - Какаши усадил Сакумо на колени и уткнулся носом в такие же вздыбленные серые волосы, и прикрыл родной глаз.
- Почему уникальный? – он попытался поднять голову и вглядеться в лицо отца.
- Потому что мой сын.
- А-а-а…
Сакумо понял значимость момента и, наверное, то, что Какаши любит его не за заслуги и таланты, не за уважение, проявленное сыном к отцу. Любит просто так. Он задумался и улыбнулся, обняв отца за руки.
- Возьми печенье.
Печенье, вкусное, аппетитное не успело отправиться в рот, как Рин крикнула с кухни:
- Сакумо, не ешь до обеда сладкое.
- Но, мама! – потрясено воспротивился он. - Папа же есть! Почему ему можно, а мне нельзя?
- Потому что папа взрослый, - донесся с кухни совсем не веский аргумент. - И как, по-твоему, я ему запрещу?
Возмущенный, он набрал в легкие больше воздуха и готов был недовольствовать, но Какаши подал белую чашку с заветным.
- Можно? – не веря происходящему, шепнул Сакумо. Какаши кивнул.
Обрадованный, он принялся уплетать шоколадные печенья. Конечно, много сладкого перед едой есть нельзя – аппетит пропадет. Однако лакомство такое вкусное, с хрустящими орешками, что остановиться сложней с каждым хрустом.
Вошедшая Рин подозрительно взглянула:
- Сакумо, - строго протянула она. - Ты ел печенье? - он замотал головой. Мама оценивающе наблюдала. - Ладно, я накрою на стол и позову.
- Папа, думаешь, мама догадалась?
Слова застряли на языке: Какаши расхохотался, стоило увидеть шоколадные губы и щеки в крошках.
- Думаю, да.
Он поднялся, легко подхватил сына, усадив на руки.
- Это, конечно, мелкая ложь, но больше не обманывай маму, хорошо?
- Хорошо.
Что бы там не говорила бабушка, когда Какаши пропадал на миссиях и маму вызывали срочно в больницу, да, и в общем, родители иногда ссорятся… Но Сакумо не переубедить – что Какаши и Рин – лучшие на свете родители.