У входа в Суну. Накануне схватки.

 У стен Суны раскинулось несколько небольших рисовых плантаций. Задержавшиеся рабочие еще продолжали трудиться и Акацуки решили, что разумнее будет подождать, пока окончательно не стемнеет, и жители не разбредутся по домам.

 – Господин Сасори, – Юра, слегка поклонился Хируко, – все готово. Вы можете начинать.

 – Отлично, мы дадим тебе знать, когда твой выход, – Сасори, жестом дал понять отступнику, что он пока свободен. – Дейдара, я считаю, что тебе стоит провести атаку на джинчурики в кабинете Казекагэ. Все равно он никогда не спит… Дейдара, ты меня слушаешь?! – Ответа не последовало. Кукольник удивленно высунулся из Хируко и огляделся по сторонам: подрывника нигде не наблюдалось. – Что за… ну погоди, Дейдара! Получишь ты у меня за свои выходки…

 Сасори уже начал выходить из себя, как внезапно где-то неподалеку послышались хлопки, похожие на серию приглушенных мелких взрывов и характерное пакостное хихиканье. Приглядевшись, Сасори заметил, что один из кустов обрамлявших плантацию, странно трясется. Времени до начала их атаки было достаточно и Сасори, поудобнее устроившись в Хируко, решил пока не вмешиваться и понаблюдать за действиями «куста».  Растение не заставило себя долго ждать: из него выползли штук тридцать глиняных паучков и направились в затопленные водой рисовые плантации. Через пару минут куст вдохновенно прошипел: «Кац!». Раздались приглушенные водой взрывы и брызги окатили работников с ног до головы.

 – Это снова началось!.. Это кара богов!.. Мы прогневали духов!.. – раздавалось со всех сторон.

 – Я Шинигами-и-и… – сложив ладонь трубочкой, завыл из кустов подрывник. – Я Бог Смерти-и-и… я заберу ваши души-и-и… – рабочие в панике бросились наутек, а кусты затряслись от хохота.

 – Идиот! – прыснул Сасори. Он тихонько подошел к кусту, раздвинул ветки, и склонившись к самому уху подрывника, прошептал: – Что, лавры Пейна спать мешают?! Решил тоже богом заделаться?! – Дейдара аж подпрыгнул сперепугу и виновато уставился на Сасори. – Придурок, тебе с джинчурики сражаться, а ты глину расходуешь!!!

 – Сасори но Данна… я… простите…

 – Ладно уж! Иди сюда, Шинигами-сама, нам пора начинать! – ухмыльнулся кукольник.

Куса. Прием.

– Что ты расселся?! – угрожающе шипел с улицы Какузу. – А ну быстро вставай и иди, ищи мои дорогие деньги!!!

 – Да отвянь ты! Я ногу подвернул! – психовал бессмертный.

 – И для тебя это проблема?! – всплеснул руками счетовод. – Давай, вправляй ее наместо и вали!!! Я не шучу, Хидан! Если ты сейчас же не отдерешь свою задницу от пола, и не отправишься, куда я сказал, то я поднимусь к тебе. И тогда – берегись!!!

 – Какузу, твою мать, тебе не надоело? – Хидан свесился из окна и состроил кавайную рожицу напарнику. – Я, за последние два дня, выслушал от тебя угроз больше, чем за всю прошедшую жизнь.

 – Сам виноват! – огрызнулся Какузу. – Давай, выполняй задание!

 – Задолбал! – проворчал бессмертный, и поправив одежду, поплелся обратно в зал.

  Уворачиваясь от желающих затащить его в койку, Хидан слонялся среди гостей, выискивая человека в нужной маске. Заприметив хозяина, он уже было направился за ним следом, но вдруг заметил еще одного человека в точно такой же маске… а затем еще. Несколько растерявшись, мазохист обошел все комнаты, и убедился, что людей в белых масках точно трое. И, как назло, все они приблизительно одного роста и комплекции. Придя к такому выводу, Хидан закрылся в одной из пустых комнат, вылез на широченный подоконник, и позвал Какузу.

 – Слышь, а тут твоих «клиентов» аж трое, – протянул фанатик, меланхолично потягивая вино из бокала. – Что делать будем?

 – Всех прикончим, – в тон ему ответил казначей.

 – Чего?! Ты что, рехнулся?!! Да нас поймают… бля, да за нех*й делать поймают! – Хидан вертелся на подоконнике пытаясь умоститься так, чтобы коротюсенькая юбка хоть немного прикрывала практически голую попу.

 – Не боись, не поймают, – ухмыльнулся казначей. – Я все продумал! – Он переместился с крыши в комнату и тоже уселся на подоконнике напротив Хидана. – Ты просто подкатывай к ним по одному. Ну, сострой глазки, повиляй задницей, что ты там еще умеешь…

 – Ха-а?!! – Хидан злобно уставился на напарника. – Ублюдок! Них*я-се – предложеньеце! Какузу, ты мерзкий бл*дский выродок! Я реально за*бался с этими уродами…

 – Не бесись, Хидан. Никто не просит тебя спать с ними. Просто постарайся напоить их, и раздобыть кровь. Сами они маски до утра не снимут. Сам понимаешь. После того, что они тут творили, никто из них не захочет быть узнанным. И тут слишком много народу, чтобы стягивать с них маски насильно. Придется сначала прикончить, а потом разбираться: тот – не тот… только сам не напейся, идиот! – Какузу выхватил из рук бессмертного бокал с вином.

 – Бл*дь, Какузу, ты что, моя мамочка?! – Хидан попытался забрать бокал обратно. – Мне и так тошно, а ты еще и бухло отбираешь!

 – Если ты напьешься, то я не гарантирую, что через полчаса на тебе не будет скакать какой-нибудь престарелый богатей! – сладенько улыбнулся напарнику Какузу, допивая его вино.

 Бессмертного слегка перекосило, и он, бормотнув: «Хрен с тобой – не буду пить!», пошел обратно в зал. А Какузу тут-же переместился на свой наблюдательный пост на крыше.

«Еб*ть твою… с кого бы начать? – Хидан, скривившись, смотрел то на одного в маске, то на другого, то на третьего. – Да пох*й! По любому, я не шарю кто из этих уродов ТОТ!»

 Приняв решение, фанатик прихватил со стола бутылку вина, два бокала и двинул вслед за той маской, которая направилась в хозяйскую библиотеку.

  Немного подождав у дверей, Хидан аккуратно заглянул в комнату. Предполагаемый Кимико стоял возле стола и пролистывал толстенную книгу. Было очевидно, что празднование его не особо интересует.

 – Разрешите? – как можно кавайнее пропел мазохист.

 – Я никого не звал, – не отрываясь от чтения, проговорил мужчина.

 – Да. Но в мои обязанности входит, делать так, чтобы клиентам не было скучно, – не сдавался Хидан.

 – Я не скучаю, – не оборачиваясь, ответил «хозяин».

 – Но, простите, мне не заплатят, если я оставлю вас одного. Может, хоть по бокалу вина?

 Замаскированный оторвался от книги и оглядел Хидана с ног до головы. Видимо оставшись довольный увиденным, он кивнул, принимая из рук бессмертного напиток.

 Уже через пару минут Хидан пожалел о своей настойчивости: «клиент» оказался любителем хильнуть лишнего и поплакаться в жилетку. Он тут же принялся рассказывать бессмертному какая стерва его мать, как презирает его отец, какой подлец его брат и тд. и тп.

 «Выродок, если ты сейчас же не заткнешься, то порубаю на куски к Джашина-самы матери! И пох*й на вопли Какузу!» – тоскливо подумал Хидан, почти засыпая от болтовни маски.

 Но, к счастью мазохиста, алкоголь постепенно взял свое и «клиент», покачиваясь, плюхнулся в кресло и прикрыл глаза. Хидан, воспользовавшись дремотой собеседника, попытался снять с него маску, но тот вцепился в нее мертвой хваткой.

 – Вот урод! – окрысился бессмертный и воткнул в шею «клиенту» иголку. Тот только дернулся, почесал место укола, и захрапел с новой силой.

 Хидан презрительно скривился, глядя на спящую жертву. Потом распахнул окно и позвал Какузу.

 – Он задрых, но маску снимать отказывается! – констатировал очевидное Хидан, когда напарник проник в комнату.

 – Вынести отсюда мы его в любом случае не сможем – там полно народу. Фейерверк пускают. – сообщил Какузу, отцепляя руки «клиента» от маски. – Это не он!

 – С*ка!!! Я что зря еб*л себе мозги с этим выродком?! – Хидан подскочил к жертве и схватил за грудки. Тот только захрапел громче. – Нет уж! Мне пох*й!!! Все равно принесу его в жертву Великому Джашину-са…

  – Э-э, никаких твоих долбанных ритуалов! У нас нет на это времени! – Какузу тряхнул размечтавшегося Хидана за плече. Но, увидев горящие азартом глаза напарника, сдался. – Только быстро! Мне надоело смотреть на твой стриптиз.

 Мазохисту не пришлось повторять дважды: он рывком стянул с себя платье, облизал кровь с иголки, начертил посредине комнаты кровавый символ и принялся самозабвенно тыкать себя ножом. Он намеренно не целился в жизненно важные органы. Он хотел помучить «клиента» и отплатить ему за «приятное» общение. Первым делом мазохист проткнул себе горло. Немного выше яремной впадины. Только для того, чтобы лишить жертву возможности позвать на помощь. Проснувшийся от адской боли «клиент», схватился за рану на шее и в немом ужасе уставился на бессмертного. Убедившись, что жертва внимательно наблюдает за каждым его действием, Хидан, неглубоко воткнув кончик ножа чуть ниже правой ключицы, провел им по груди, рассекая плоть и  оставляя на теле кровавую полосу. Клиент, обезумевшим от боли и страха взглядом, следил, как на его собственной груди появляется точно такая же рана. Мазохист, ухмыльнувшись, рывком воткнул нож себе между ребер. Жертва согнулась от резкой боли и закашлялась. Хидан снова ухмыльнулся, и по его губам и подбородку потекла тоненькая струйка крови. Резко вынув нож, Хидан покачнулся и несколько капель крови попали ему на бедро.

 – Вот, черт! Чулок замазал, – бессмертный расстроено закусил губу, пытаясь очистить деталь гардероба. – Какузу, бля, ну подай какую-то хрень вытереться! Пятно же останется! – Хидан надул напомаженные окровавленные губки и требовательно уставился на счетовода.

 – Об-балдеть! – усмехнулся Какузу, протягивая напарнику промокательную бумагу для письма.

 Мазохист, схватив салфетку, быстро избавился от крови на одежде и вернулся к прерванному занятию.

   Как раз, когда почти голый Хидан в образе Смерти с упоение тыкал себя в разные места тупым ножичком, а Какузу, сидя на столе, от скуки рассматривал, как на теле жертвы, словно сами собой, появляются все новые и новые раны, в комнату вошел слуга. Увидев, что происходит, он попытался позвать охрану, но был грубо остановлен Какузу.