На пути в место сбора.  Полшестого утра.

 – Зетсу-сан… – Дейдара неуверенно произнес имя каннибала. Ответа не последовало. – «Ага, как Сасори-сама его позвал, так сразу вылез! А как я его зову – он не откликается!» – разозлился подрывник.

 Набрав скорости, он пронесся над лесом. Внезапно из головы его творения вылезла башка Зетсу. Дей от неожиданности чуть не свалился со своей птички.

 – Звал? –  каннибал, высунувшись до пояса, со скучающим видом обдирал лак со своих ногтей.

– Как ты… как Вы… тут оказались... ммм?! – подрывник удивленно пялился на, торчащего из его творения, Зетсу. Но, все же собрался с мыслями и ответил: – Звал.

– Зачем? Опять вода кончилась?

– Да… тоесть, нет… я это… Сасори но Данна что-то слишком задерживается, да!

– Ах это! Да не волнуйся! – хихикнула белая половина Зетсу, а черная пожав плечами добавила: – Он в лесу набрел на какой-то дуб, вот, пиляет его. Утверждает, что из него получится великолепная марионетка!

В окрестностях Кусы. Семь часов утра.

  – О, Великий Джашин-сама, как о*бенно смыть с себя всю эту бл*дскую х*етень! – Хидан, покрикивая осанны Джашину, жизнерадостно плескался в небольшом озерце у водопада, которое он нашел еще на пути в Кусу. – Э-эй, Каку-узу! – проорал фанатик, обращаясь к стоящему на берегу напарнику. – Бля, ты б тоже помылся что ли!

 Какузу не разделял радости мазохиста. Он хмуро озирался вокруг, от скуки вертя в руках косу напарника.

 – Не ори, Хидан! И давай быстрее. Нас скорее всего уже ищут! – Какузу стукнул о землю древком косы. – И вообще, нам пора. Мы должны вернуться в Амегакурэ сегодня. Слава Богу, если доберемся к ночи! Сбор назначен на завтра на шесть утра.

 – Твою мать, я опять не высплюсь! – заунывно протянул фанатик, вылезая из воды. – И меня до сих пор мутит.

 – Кстати, а что ты выпил, – спросил Какузу.

 Хидан задумался.

 – Да ничего я не пил! Хотя… этот уеб*к… ну, тот, что вылез за мной в сад, угощал всех какой-то странной ванильной х*евиной.

 – И ты выпил? – усмехнулся Какузу, подавая Хидану плащ.

 – Все пили, – пожал плечами бессмертный.

 – Неужели ты не понял, что это опиум?

 – Нет! А это был опиум?! – удивился мазохист.

 – Ты идиот, Хидан! К тому же у тебя на него, видимо, аллергия. Потому у тебя был жар, и потому ты потерял сознание, и потому тебя сейчас тошнит! – проворчал Какузу. – Ты что совсем тормоз?! Мог бы и догадаться, что тебя не сгущенкой угощают!

 – Ах*уеть! Чертов выродок, ты назвал меня тупым?! –  оскорбился фанатик. – Бл*дь, Какузу, я из-за тебя потащился хрен знает в какую даль. Целую ночь корчил из себя шлюху. Терпел домагания этих гребанных пидарасов. Оно мне нах*й было не надо!!! И это твоя благодарность?!! – разорялся мазохист. – Еб*ть, я х*ею! Ты, урод конченный…

 Какузу закатив глаза, подхватил тело Кимико на плече, и пихнув напарника в сторону дороги, проворчал:

 – Заткнись, Хидан!

Башня Пейна. Семь часов утра.

 – Спят, слава Богу! – прошептал Итачи, прислушавшись к тишине в башне. Он тихонько прокрался этажом выше и закрылся в ванной комнате. После ночных событий голова у него безбожно болела. И Итачи, не забыв прихватить с собой бутылочку холодненького пива, решил устроить себе спа-релакс. – Та-ак, Дейдара где-то здесь прятал сигареты… – Учиха внимательно обшаривал углы ванной комнаты. – О, есть!

 Он открыл окно, пустил воду из душа, и с удовольствием затянулся. Вообще-то он не курил. Как-то не тянуло. Но сегодня захотелось. Скурив штук семь сигарет подряд, у Итачи с непривычки закружилась голова. И он уселся на пол под струи горячего душа, заливая отвратительное похмелье ледяным пивом.

Башня Пейна. Десять часов утра.

 Моя голова!!! – от резкой боли Мадара сжался в комок, обхватив раскалывающуюся голову руками. И тут он заметил, что на его лице нет маски. Учиха резко натянул одеяло до самого носа и огляделся по сторонам – в комнате никого не было: постель Итачи была пуста, а Кисаме, похоже, даже не ложился. Мадара облегченно выдохнул, и обняв подушку, умостился поудобней. – Надо бы, что-то сделать с этим невыносимым состоянием! – уткнувшись носом в подушку, промычал Учиха. – Так, я вчера в холодильнике видел пиво… – он привстал, облокотившись на руки, – но без маски я отсюда выйти не могу! Мля, куда я ее вчера засунул?!!

 Вообще-то, инцидент с маской был виной исключительно Итачи. Утром, пока Мадара спал, гений клана Учиха стянул у него рыжую личину и сунул ее между матрасами. Конечно, Итачи понимал, что Мадара ее быстро найдет. Но, перед этим здорово понервничает, – он ведь не знает, что Кисаме нет в башне. Мелочь, а приятно!

 – Я всегда удивлялась, как это возможно: пил Пейн, а пьяный ты, Нагато?! – Конан подала напарнику стакан с лечебной настойкой.

 Нагато, щурясь от режущего глаза света, отпил из стакана и скривился.

 – Горькое какое, м-м-м. Я такое пить не буду!

 – Ну тогда терпи, – пожала плечами Конан, – когда-нибудь похмелье само пройдет!

 – Ладно, выпью! – Нагато, зажав нос рукой, в три больших глотка выпил противную жидкость. – Ка-акая га-адость!!! – мотнул головой Лидер, не без удовольствия отметив, что мысли проясняются, да и свет глаза уже не режет.

Амегакурэ. Десять часов утра.

  – А-А-А!!! Помогите, чудовище!!!

 – Что?! Где?! Что случилось?! – Кисаме резко поднял голову и шандарахнулся о какую-то перекладину. – Дамочка, совсем не обязательно будить хорошего человека подобными воплями!!!

 – Оно… оно разговаривает!!! Спасите! Люди, на помощь! – женщина бросила корзинку на пороге, и задрав длинную юбку, галопом унеслась прочь.

 Нет, ну Кисаме и сам догадывался, что он не красавец, но чтоб так орать!!! Он приложил ладонь к ушибленному лбу и вдруг заметил, что его рука выглядит как-то не так. Проведя по груди, он почувствовал, что его кожа осыпается!!! Кисаме не на шутку испугался и резким движением попытался встать. Не вышло. Его лоб снова поздоровался с перекладиной и в глазах потемнело.

 – Ко, ко, ко…

 Кисаме прислушался к странным звукам.

 – Ко… ко… ко, ко… ко, ко, ко…

 Туманник сощурился. И вдруг почувствовал, что на него кто-то прыгнул. Он резко распахнул глаза и обомлел: насесты, солома, деревянные стены и какая-то птица пытается выклевать его пупок…

 – О, Боги, я – в курятнике!!! – опешил Кисаме. – Как я сюда попал?!!

 Кисаме прогнал наглую курицу и сел, в этот раз благоразумно пригнув голову под перекладиной. Силясь вспомнить хоть часть вчерашнего вечера, он огляделся: куры – как куры, яйца – как яйца. Верная Самехада валяется в углу на форменном акацучьем плаще.

 – И чего было так орать? – возмутился Кисаме, вспомнив о странной дамочке. И тут он припомнил, что его что-то смутило в его внешности.

 Хошигаки встал во весь рост, распугав кур, и принялся себя ощупывать. Через пару мгновений причина столь странной реакции стала ему ясна: он был весь перемазан в битых яйцах, соломе и перьях. Что в сочетании с синей кожей производило видимо неизгладимый эффект. Хмыкнув, Кисаме решил поскорее отсюда убираться, пока местные и правда не пришли по его душу. К счастью плащ был совершенно чистый, хоть и мятый. Мечник, кое-как обтрусившись, закутался в балахон, закинул за плечо Самехаду, и стараясь как можно меньше попадаться на глаза местным жителям, направился в башню Пейна.

На пути на черный рынок. Десять часов утра.

 – Черный рынок? – переспросил Хидан у идущего рядом напарника. – Это что за хрень такая?

 – Сейчас увидишь, – Какузу направился к огромному камню на обочине дороги. Пнул его. Глыба отъехала в сторону, открывая под землю проход с винтовой лестницей. Из подземелья тут же потянуло сыростью.

 – Что за х*йня?! Я туда не полезу! – фыркнул фанатик.

 – Че, темноты боишься? – сверкнул глазами Какузу. – Впрочем, дело твое. Здесь тоннель, который существенно срежет мне обратную дорогу. А ты можешь валить обратно сам. Думаю, шиноби из Травы будут очень рады тебя встретить! – казначей, хмыкнув, скрылся в проходе.

 – Ой – ой! – скривился фанатик. – Ладно… Какузу, подожди. Я с тобой.

Амегакурэ. Полдвенадцатого утра.

– М-дя, Кисаме, – Пейн, сидя в кресле, давился от смеха. Мечник только что рассказал ему о своих утренних приключениях, а его внешний вид добил Лидера окончательно. – И как ты там очутился?

 – А я знаю?! Вот, хотел у Вас спросить.

 – Ну я тут точно не причем! – хихикнул Лидер. – Сам видел, мы с Конан ушли раньше, чем вы закончили. Спроси у Тоби или у Итачи. Если сумеешь их достать!

– Как, Итачи-сан пропал?! – заволновался Кисаме.

– Да не-е-е… – снова хохотнул Лидер. – Ты не понял! Итачи в Башне. Он еще сутра закрылся в ванной и никого не пускает. А из-за двери раздаются странные вскрики… ума не прилажу, что он там делает. – Пожал плечами Пейн.

– Что? Вскрики?! А-а-а…  я, кажется, знаю, чем он занят! – всплеснул руками Хошигаки и направился вверх по лестнице.

– Раз уж ты в ванную, заодно и помойся – чудо в перьях! – хохотнул Пейн.

 Как только туманник скрылся из виду, в столовую вошла Конан с кофейником и блюдом со свежей выпечкой.

 – А где все? – удивилась куноичи.

– Да как тебе сказать, – пожал плечами Лидер, – кто где: Итачи до сих пор моется; Кисаме, кажется, тоже направился в ванную; Мадара все еще дрыхнет. Я пробовал его разбудить, так он меня послал… хм… за пивом! Зетсу появлялся: сожрал сырую свиную ногу из морозилки; заявил, что Сасори и Дейдара поймали Джинчурики Однохвостого, и снова куда-то смотался. А от Какузу и Хидана новостей нет. Если не объявятся к вечеру, то я сам с ними свяжусь. Вот.

 – О, значит у нас с тобой романтический завтрак на  двоих! – улыбнулась куноичи. – Я уже и забыла, когда мы вот так просто завтракали вдвоем.

 – Эх, какое прекрасное утро! – протянул Пейн, и легонько чмокнув Конан в губы, принялся за завтрак.