— Манами-сан, отец у себя? – поинтересовался «самый прогрессивный ученик Академии», как его часто называл Мизуки, продевая в левую лямку рюкзака одноименную руку. Он частенько получал от Минато втык за то, что неправильно носит рюкзак и таким образом может себе заработать искривление позвоночника. А злить отца сейчас Наруто не хотел, так как Минато пообещал сыну потренироваться с ним, что выпадало нечасто, так как глава деревни уходил рано, а домой возвращался поздно, целый день копаясь в горах бумаг, раздавая миссии и переписываясь в главами соседних деревень Шиноби или Дайме. Всю эту бюрократическую возню Минато терпеть не мог, но так как сам признавал, что человеческая память несовершенна, а кроме него заниматься этим всем было некому, вынужден был мириться.
«За что боролся, на то и напоролся», — любила повторять мужу Кушина, когда он, злой, уставший и голодный приходил за десять вечера домой, падал на свой излюбленный стул с северной стороны (Минато яростно соблюдал фэн-шуй) и жаловался ей на сложности бытия Хокаге в ожидании ужина, над которым тем временем хлопотала его благоверная.
«Власть – это в первую очередь ответственность», — добавляла красноволосая, подняв указательный палец левой руки к глазам и выкладывая перед мужем на тарелку лошадиную порцию блинов. И ее Хокаге не мог с ней не согласиться (хотя, если быть откровенными до конца, с Кушиной редко кто решался не согласиться).
— М-м-м? Да, Наруто, можешь зайти, он сейчас не занят, — рассеянно ответила мальчику высокая стройная брюнетка с огромными серыми глазами, подняв их взгляд с какого-то отчета на посетителя и мягко улыбнувшись, помахав перед лицом карандашом.
— Даже звучит абсурдно, — хмыкнул Наруто, преодолевая расстояние в ровно десять шагов к двери с табличкой, на которой аккуратно было выведено «Хокаге».
— Да уж, тут ты прав, — рассмеялась секретарша, возвращаясь к отчету.
Постучав трижды по светло-коричневой, слегка потрескавшейся двери и услышав привычное «Войдите!», Наруто нажал на дверную ручку, которая при этом слегка скрипнула, и вошел в кабинет. Как и ожидалось, его отец сейчас с кислой миной занимался ничем иным, как выведением подписи на самых различных документах, таких как отчет о доставке в столовую коноховского детского сада тридцати килограммов рыбы, доклад об удачном выполнении миссии по поимке сбежавших из клеток школьного живого уголка енотов и поиске местных алкашей и доставке их в вытрезвитель. Минато поднял с бумаг уставший, слегка мутный и рассеянный взгляд, однако как только в его поле зрения оказывается его сын, выражение лица мужчины резко изменилось. В глазах рассеивается дымка скуки, на лбу разглаживается складка, взгляд из мутноватого меняется на сосредоточенный и слегка блестящий, а губы растягиваются в непроизвольную улыбку. Минато легонько мотнул головой, тряхнув при этом копной пшеничных волос с парой-тройкой седых волосков (которые затесались там после того случая, когда Наруто неосторожно полез на самый скрипучий и трухлявый дуб в деревне за унесенной ветром в сухие широкие листья тетрадкой с первым его конспектом) и улыбнулся еще шире. Все рабочие заботы тут же отошли на второй план. Потому что к Хокаге пришел всем сердцем любимый им сын.
— Хокаге-сама, — Узумаки склонился в неглубоком почтительном поклоне перед отцом, растянув губы в призрачную, еле заметную ухмылочку.
— Наруто! – весело возмутился Минато, поставив ручку в подставку и слегка отодвинув от себя лежащие перед ним бумаги. – Я же просил так не делать!
— Да? М-м-м, ну я забыл, надеюсь, ты мне простишь. Ё, пап, — улыбается уже Наруто, снимая с плеч сумку, ставя ее возле отцовского стола на пол и поднимая руку в приветственном жесте, после чего подходит к развернувшемуся в его сторону Хокаге и целует его в щеку, при этом незаметно поморщившись. Наруто не очень любит подобное, однако знает, как важны для его отца, дико устающего на работе, такие мгновения нежности, поэтому мириться и, когда заходит к нему, всегда коротко прижимается губами к щеке или скуле Намикадзе. Минато в ответ поцеловал сына в лоб, на котором вскоре должна была появится повязка с эмблемой Конохи, и похлопал его по плечу, спросив при этом:
— Как дела в Академии?
— Все как обычно. Пристает Саске, жаждущий возмездия за то, что я попадаю сюрикенами в цель, которая диаметром чуть ли не с блюдце, не глядя, а он, прищурив свои непробужденные шаринганы и пыхтя при этом, как ёж в брачный период, ни разу «в яблочко» попасть не может, пристают Харуно с Яманако, от времяпровождения с которыми с каждым разом все труднее отделаться, дают решать какие-то простенькие задачи для первого курса… В общем, с каждым днем экзамена жду все больше и больше, — ответил Узумаки-младший недовольным тоном, слегка растягивая буквы, усевшись на стул по другую сторону стола от Минато.
— Вижу, скучать тебе не приходиться. Сверкнешь высокими отметками в дневнике? – предложил мужчина, сложив руки замочком на животе и откинувшись на спинку стула. Пожав плечами, Наруто расстегнул молнию на сумке и, порывшись там, достал дневник, аккуратно подписанный и завернутый в обложку, после чего протянул его отцу. Пока Минато с довольным лицом листал документ успеваемости сына, мальчик начал.
— Книга, которую ты мне подарил к Дню Рождения, оказалась прекрасной. Такого объема информации о жизни и возможностях Каге и я еще нигде не встречал, хоть в поисках нормальной биографии второго Казекаге перерыл чуть ли не половину нашей библиотеки. Везде какой-то скудный объем сведений, в основном состоящий из годов жизни, пары-тройки достижений и приблизительных возможностей. Бр-р-р.
— С каких это пор тебя так заинтересовали биографии правителей Суны? – улыбнулся крайне удовлетворенный отметками сына Минато, ставя размашистую подпись под расписанием.
— Говорят, все они были истинными мастерами в использовании элемента Ветра, — ответил мальчик, взъерошив себе волосы.
— Кстати, — Наруто широко улыбнулся, что делал он достаточно редко, и что говорило о том, что он крайне доволен тем, что у него на уме, — а этой и книге и про тебя написано!
— Да-а-а? – Намикадзе поднял брови, — и что же?
— Там о тебе говорят как о самом быстром шиноби страны Огня за последнее столетие. Насколько я понял, это звание ты получил за идеальное исполнение техники Летающего Бога Грома, — ответил мальчик, при этом внимательно взглянув на отца.
Минато улыбнулся, протягивая сыну дневник.
— Приятно, конечно, слышать о себе такое, однако надо признать, что на данный момент я не самый быстрый шиноби в Конохи, — грустно улыбнулся Намикадзе, глядя на то, как Наруто роется в сумке. Когда он снова вернулся в сидячее положение, закрыв сумку, в которую отправил дневник, у него на лице нарисовалось недоумение.
— Хочешь сказать, у нас в деревне есть кто-то, кто быстрее тебя? – широко раскрыл глаза мальчик.
— Да. И, предупреждая твой следующий вопрос – это Майто Гай.
— Майто Гай? – Наруто нахмурился, перебирая в сознании малознакомых людей в поисках обладателя сего имени.
— Кажется, помню его… Не тот ли псих в зеленом… Ай! За что? – скривился Наруто, потирая место, по которому пришелся молниеносный крепкий подзатыльник от отца.
— Прояви уважение, Наруто, — резко нахмурившись, проворчал Минато, сажаясь обратно в стул и недовольно глядя на сына, — Гай – один из лучших джонинов Конохи, которых поискать. Да и не спеши судить по первому впечатлению, — произнес мужчина уже мягче. Увидев, как уголки губ Минато вновь тронула легкая улыбка, Наруто расслабился. Все же, как бы отец на него не злился, никогда он не злился долго. Хотя, может, это было благодаря тому, что Наруто обычно не подавал повода.
— Наверное, ты прав. Я его и вправду почти не знаю, — после этих слов Наруто Минато улыбнулся шире. У мальчика была чудесная для их времени способность быстро признавать свою неправоту, — зато пару раз пересекался с его сыном, Ли. Да-а-а… Вот уж с кем бы не хотел попасть в команду, так это с ним.
— Да уж, сынок у Гая, пожалуй, даже своеобразнее, чем сам Гай, — хихикнул Минато, — сарказмом от парнишки веет за километром, парой фраз сокомандников до бешенства довести может. Где так наловчился. Хотя… Надо признать, в бою это может послужить немалым преимуществом… Ну ладно, — мужчина хлопнул ладонями по столу, — беги уже домой, иначе мама ругаться будет. Не задерживайся.
— Кстати, я вчера закончил с Вихрем. Техника оказалась не такой тяжелой, как я ожидал, просто требует большей концентрации, чем Великий Порыв и несет более направленный характер, а в остальном – техника почти та же, — похвалился Наруто, забрасывая рюкзак на спину.
Минато устало помассировал виски. Он уже не удивлялся успехам сына, так как с таким потенциалом, как у него, и с таким учителем, как Кушина, этого стоило ожидать, однако четыре стихийные техники в тринадцать лет… Хотя, Фугаку, кажется, недавно хвалился, что его младший сын тоже постепенно овладевает элементом огня. Не говоря уже об успехах старшего.
Да, у них подрастало определенно достойное поколение.
— Как твоя печать? – задал вопрос Хокаге уже прикоснувшемуся к дверной ручке сыну и заставив его обернуться. – Не шалит больше?
Они оба помнили тот случай, когда месяц назад мужчина, не по-детски настроившись на плодную тренировку с сыном, переусердствовал, через чур сильно нагрузив мальчика и тем самым расшевелив до того дня мирно покоившегося в нем Девятихвостого, который, воспользовавшись выдавшимся случаем, сделал слабую попытку подать голос и выткнуться за печать. Конечно, разволновавшийся Минато чакру лиса в сыне тут же подавил, но все же теперь с мальчиком на тренировках вел себя осторожнее.
Наруто вскинул правую бровь, после чего улыбнулся, похлопав себя по животу.
— Нет. Лисеныш после того случая на поверхность не лезет и сидит себе тихо-смирно под печатью. Пока, пап.
Проводив взглядом скрывшегося за дверью сына и на какое-то мгновение поразившись, как же все-таки быстро растут их дети, Хокаге достал из подставки ручку и вновь принялся за бумаги, погрузившись в рабочие заботы.
* * *
Наруто открыл дверь домой, подождал две секунды и, зная, что сейчас будет, закрыл дверь, вздохнув и прикрыв веки. По ту сторону двери послышался глухой двойной стук. Наруто снова открыл дверь и сразу же присел на корточки, пропуская над собой с десяток сюрикенов. Выпрямился и по привычке сделал шаг вправо, скосив глаза в противоположную сторону на пролетающий мимо рой сенбонов. Привычное приветствие Кушины с первого дня его обучения в Академии. Узумаки варьировала лишь со скоростью и количеством запускаемого оружия, решив с самого раннего детства «закалять» сына.
— Я тоже тебя люблю, мам. Привет, — скучающим тоном выдал Наруто, правой рукой выдергивая из двери кунаи.
— Привет, сынок, — с улыбкой ответила красноволосая бестия своему возлюбленному ребенку явно в приподнятом настроении, отдернув на себе белый фартук.
И все же, что не говори, Кушина была красива. Обладательница больших, темно-синих, бездонных, будто вечный мировой океан, вечно блестящих веселой улыбкой глаз, без единственной морщины в свои тридцать пять, высокого роста, стройной фигуры и длинных ярко-красных волос. Пожалуй, Наруто во внешности матери больше всего любил эту ее деталь. Волосы. Такие густые, пахнущие мятой, мягкие, податливые. Иногда в приступе нежности мальчик зарывался в них носом и, прикрыв глаза, глубоко вдыхал их приятный, мягкий аромат, а будучи совсем маленьким, любил играться с длинными мягким прядями, будто котенок. Пару раз даже заявил, что покрасит и свои волосы в красный цвет и отрастит такие же длинные, как у мамы. Кушина в ответ лишь смеялась и целовала сына в макушку, потрепав перед этим его непослушную шевелюру.
— Разувайся и иди есть, — довольным тоном сказала Узумаки-старшая, направившись на кухню.
— Спасибо, я не хочу, — ответил Наруто, положив кунаи на тумбочку и стоя снимая с ног синие сандалии. Поверх обуви на каждой ноге от середины голени до середины бедра мальчик носил бинты, и не потому что прикрывал ими царапины (которых после тренировок с Кушиной у него хватало). На Наруто все заживало быстро благодаря чакре Курамы, поэтому к тому времени, когда он, измотанный пробежками или спаррингами, падал в кровать, все порезы затягивались, но все же он предпочитал лишний раз перестраховаться. Как бы быстро порезы не заживали, получать их было малоприятно.
— А тебя никто и не спрашивал, — пропела женщина с кухни, переворачивая мясо на сковородке.
Наруто, который голода не испытывал, оставалось лишь вздохнуть. Отказываться изначально было бессмысленно.
