Сай однажды спросил меня, о чем идет речь, но я лишь напустила на себя загадочный вид и намеками на прошлое запутала его еще сильнее. К моему удивлению, ему, кажется, понравились метафоры: он улыбнулся, слегка наклонил голову к плечу и внимательно на меня посмотрел. Я замерла, пока он изучал меня, и большая бабочка села прямо на мою торчащую челку. Он нарисовал это днем позже – я видела картину краем глаза, когда Какаши попросил меня зайти за ним для тренировки. Обычно я не люблю смотреть на себя со стороны – с фотографий ли, с зеркала: это напоминает мне об уродливом, широком лбе, да и вообще о моем несовершенстве, но тут я неожиданно осталась довольна. Возможно потому, что плохо разглядела.
Когда Наруто приходит на тренировку, я счастливо улыбаюсь и чувствую, как солнце внутри меня греет еще сильнее. Он всегда счастливее меня, но мне не завидно, потому что я знаю - это он так меня любит. Судя по его светящемуся лицу и лучистой улыбке, произошло что-то безумно хорошее. Он наклоняется и легонько хлопает Сая по плечу, отвлекая его от задумчивого созерцания деревьев.
Они теперь общаются намного лучше. Впрочем, Наруто не умеет долго сердиться на хороших людей. А Сай, он хороший.
Наруто что-то сбивчиво и торопливо объясняет, на что Сай отстраненно кивает и улыбается. Его улыбка очень похожа на ту фальшивую, что меня безумно раздражала – те же суженные прикрытые глаза, но на этот раз, он, похоже, и впрямь доволен.
Они подходят ко мне, а я неуверенно поднимаю на них взгляд.
Потом Наруто щелкает пальцами, и откуда-то сверху, лихо свистнув, приземляется его клон с огромным прямоугольным предметом, завернутым в шелк. Скользкая ткань почти сразу спадает, и я немного шокировано смотрю на наши улыбающиеся лица, купающиеся в солнечном свете и оттененные зеленой листвой дерева. Глубоко-красные грозди ягод гармоничны с моим платьем и дурацкой ленточкой, которую Сай додумался привязать себе на руку. А еще с моим протектором, который Наруто держит в руках, словно настоящую драгоценность.
Горькую рябину я люблю больше цветущей сакуры.
Страстное лето больше мягкой весны.
Какаши и Ямато притаились сбоку, причем последний словно сливается с тонким стволом, придавая картине немного нелепый, но очень милый оттенок. А где-то далеко, на горизонте, можно различить белоснежную фигуру Саске.
Сай подходит ко мне сзади и забавно сопит в ухо, не решаясь, видимо, спросить о моем мнении. Я не уверена, что сейчас нужно что-то говорить – в недалеком прошлом он был совершенно неэмоциональным человеком, а живые лица, позы, окружение картины – все кричит о том, насколько хорошо он должен понимать и чувствовать окружающий мир.
Я просто поднимаю глаза на Наруто, который водит пальцами по красивым резным узорам рамы – его гордость. Что ж, в некоторой степени лени он может дать фору даже Шикамару. Собственноручное выпиливание подобных мудреных завитков для него – почти невероятное упорство. Боюсь представить, сколько им потребовалось на изготовление.
Не зная, чем занять руки, Узумаки принимается теребить шелковый платок, но я мягко отбираю его, повязывая на один глаз, словно Какаши. Это не протектор, и даже не синий. Он такого же цвета, как та нарисованная рябина.
А потом, резко кидаясь вперед, обнимаю его, сваливая на землю. Он так удивлен, что еле успевает покраснеть – это веселит меня еще больше. Контроль над чакрой теряется, ведь все его мысли позорно разбежались в стороны и совершенно растеряли контроль. Клон с громким хлопком исчезает.
Я хочу обернуться, но чувствую, как кто-то обхватывает меня сзади, прижимаясь носом и губами к тому месту, где начинается позвоночник, и быстро-быстро дышит. Зачем мне после этого вся моя любовь к Саске? Я даже забыла о том, что она никуда не исчезла.
Мы улыбаемся, обнимаясь, как три идиота. Черный, желтый и розовый.
А когда вспоминаем про картину, то синхронно поворачиваемся и видим прищурившегося Какаши, который поддерживает ее рукой. Его глаз все так же закрыт, только на этот раз совершенно идентичной моей ленточкой. Я издаю полный какой-то непонятной радости возглас и пытаюсь вырваться, но Сай и Наруто крепко держат меня. Поэтому я просто сажусь и поднимаю лицо к небу, подставляя его солнечным лучам. И все в мире яркое.
Она уже не расцветает, а цветет, она не луч, но все солнце целиком.
Дружба.
