Тусклый свет масляной лампы довольно паршиво освещал комнату. Но учитывая, что это помещение находилось в башне, которую организация Акацки выбрала своим убежищем, то и оборудовано оно было соответствующе. Только вот наличие такого допотопного прибора освещения говорило или о нелюбви хозяина комнаты к современной технике, или же о любви к чрезмерной экономии. Хотя, возможно, что и о том и о другом.
На кушетке, которая еле-еле попадала в зону падения света, сидел и болтал ногами длинноволосый блондин. Время от времени он нетерпеливо поглядывал то на дверь, то на плащ, лежащий рядом. По тому, как он едва заметно дрожал, было понятно, что парень просто-напросто замерз сидеть в одной сетчатой футболке. Но ему было приказано сидеть тут и ждать того, кто придет. А снимать-надевать плащ в его положении было как-то не очень легко, и он решил стоически померзнуть.
Дейдаре было необходимо взрывать что-нибудь, куда-нибудь мчаться и, конечно же, сообщать всем вокруг, что его искусство совершенно. Он не любил бездействовать и не мог столько времени бездельничать. А сидеть в полутемной комнате, освещаемой лишь светом ночника, ему не нравилось совсем. Но приходилось.
Парень в который раз огляделся, но ничего нового, естественно, не прибавилось. Стол с лампой и странным свертком, да кушетка, на которой он, собственно, и сидит. Тсукури провел пальцами недавно пришитой левой руки по поверхности своего «стула». Дерматин был прохладным и довольно гладким на ощупь, и почему-то очень захотелось прилечь, укрыться плащом и немного поспать, раз его обычно пунктуальный лекарь опаздывает. Хотя он никогда не опаздывает, потому что не любит ждать. Тогда, может, это он, Дейдара, пришел раньше? Или... Но от дальнейших размышлений по этому поводу его отвлек скрип двери. Блондин обернулся и увидел заходящего в комнату Какузу.
Когда казначей развязал бечевку и размотал тряпку, Дейдара немного напрягся, ведь не каждый день видишь собственную руку отдельно от тела. Кольцо на указательном пальце блеснуло в свете лампы. Мелькнул «Лазоревый дракон».* Конечность показалась парню чужеродной и ненастоящей. Но все же это его рука - рты на ладонях не у всех есть.
Тсукури сглотнул, когда Какузу подошел к нему и, видимо, уже собирался начать пришивать руку на место. Просто любитель повзрывать очень боялся... боли. Нет, левую руку ему пришивал тот же Какузу, но тогда кто-то умный позаботился об анестезии, а сейчас придется терпеть.
Общительный блондин докопался на тему «Больно ли было, когда напарник пришивал ему что-нибудь?» до Хидана, но тот ответил, что совершенно не больно. Хотя нашел Дейдара, у кого спрашивать, ведь последователь Дзясина ловит кайф от боли. Так что этот набожный мазохист в таком деле совсем не советчик.
Неожиданно парень вспомнил, как давно, в глубоком детстве, тетенька-врач в больнице, прежде чем взять у него анализ крови, предложила ему закрыть глаза, расслабиться и подумать о чем-нибудь хорошем, чтобы отвлечься. Решив последовать тому совету, бывший напарник Сасори закрыл глаза и представил себе, как взрываются его бомбы, летящие в Учиху Итачи. А потом все остальные члены Акацки признают, что настоящее искусство – это, конечно же, взрыв.
- Все, – Дейдара удивленно распахивает глаза и смотрит на Какузу. Неужели так быстро? И не больно даже, только неприятно было немного и все. Хотя, это ведь Какузу. Он, как и Сасори, не любит ждать и все делает быстро, вот только Сасори мертв, а казначей организации вот стоит. И внимательно смотрит.
Подрывник шевелит пальцами. Сгибает руку. Дотрагивается указательным пальцем до носа. И вот, кажется, сейчас звонко засмеется. Ведь это так чудесно - снова двигать рукой, сжимать и разжимать кулак, а изо рта на ладони вновь высовывается язык. Но вспомнив, где он и с кем находится, Дейдара тут же постарался сделать серьезное лицо. Уходить, ничего не сказав, неприлично, хотя какие еще приличия могут быть в их преступной организации? Может, просто буркнуть «спасибо» и уйти? Так, в случае с Какузу «спасибо» не звенит: если сам не отдашь - он из зарплаты вычтет. Ну, и что же делать? Имитировать свою смерть, что ли? Но взглянув на, казалось бы, совсем безразличное лицо этого нечеловека, Тсукури понял, что пора сматывать удочки. Он же не бессмертный Хидан, а зарплату можно и пожертвовать жертвам любви к деньгам. Жизнь все-таки дороже, да и вдруг что-то вновь надо будет пришивать на место. Не в больницу же идти. С его-то известностью в определенных кругах.
- Будешь должен, – услышал подрывник, когда быстро выходил из комнаты.

***

Спустя неделю на черных рынках стали появляться удивительно красивые фигуры из глины. Кто-то говорил о чудо приборе, кто-то о талантливом гончаре, и только Дейдара трудился аки пчелка, лепя все новые и новые статуэтки. Уж лучше бы Какузу забрал у него зарплату. Ну, или руку на место не пришивал.

* Это значение иероглифа, изображенного на камне кольца Дейдары.