Unfaithful

Невыносимо, мучительно больно и страшно. Просто очень страшно. До такой степени, что, при виде мужа, дорого и любимого, кажется, будто чья-то холодная костлявая рука, с длинными острыми ногтями сжимает твое горло, мешая дышать, а другая рука, пара первой, тянется к сердцу, вынуждая его биться быстрее, вырываться из грудной клетки. А все из-за твоей глупости, да, Сакура?
Ты так и не поняла, какого черта ты предала Сая. Сая, которого ты любишь, Сая, от которого у тебя ребенок. Так и не поняла зачем предала ребенка. Мальчика, такого маленького, беззащитного, трех лет. Зачем? Наверное, ответ ты так и не найдешь. Просто в своей игре, доказать Учихе кем ты стала, ты зашла слишком далеко. Невинный флирт, перетек в нечто большее. Нечто страшное и опасное. И закончившееся отнюдь не счастливым концом.
В очередной раз садишься на край его кровати, после очередной измены мужу, с не очередным любовником. Любовник, не смешно ли звучит? Смешно, да Сакура? Молча встаешь, уже не смущаясь того, что он видит тебя, совсем голую, что он видит то, что по идее никто кроме Сая видеть не должен. Чего смущаться, если ты уже «грязная», да, Сакура?
-Уже уходишь? – Такой же самодовольный голос, такое же идеально испорченное лицо. Будь ты трижды проклят, Учиха Саске!
-Да. – Лаконичный ответ, без лирики и по делу. А о чем, собственно говорить? Ты проиграла и не просто проиграла, а с позором. Умереть бы, да нельзя.
-Так быстро? – Черные глаза оставили твою спину, которую совсем недавно ласкали его руки и губы, и уперлись в настенные часы. – Обычно ты уходишь позже.
-Я обещала вернуться раньше. – Да сгори он в синем пламени, да сил нет остановиться. Сакура, почему? Не лучше ли быть верной любящему мужу, а не быть чем-то непонятным презирающему Учихе и поводом сплетен.
-Пытаешься быть хорошей женой? – Усмешка. Да подавись ты этой сигаретой, которую куришь! Тебе хочется затушить ее о его кожу. Садизм. Но оправданный. Ты так и делаешь, с каким-то странным удовольствием слушая его шипение, от острой, обжигающей боли в груди.
-Сдохни, Учиха, а я попляшу на твоей могилке. – А потом тебя притягивают за волосы и грубо целуют, кусая напоследок за губу. До крови. В наказание.
-Пошла прочь. – Он отталкивает тебя и продолжает курить. Ничего необычного в сущности не случилось.
Какого черта?
Какого черта ты вообще оказалась с ним в одной кровати?
Какого черта ты позволила ему трогать себя, ласкать руками, губами и языком?
Какого черта ты променяла любовь семьи и друзей на эту не любовь?
Ино смотрит на тебя с какой-то болью в глазах, пытается улыбаться и закрывать глаза на то, что ты делаешь. Ей больно за тебя и за твою семью. Она пытается тебя образумить, растрясти и плачет. Ей больно за вас. А тебе просто больно, да?
Накику старается не встречаться с тобой взглядом и вообще тебя избегает. Не прощает, не понимает и молча позволяет тебе творить все, что ты хочешь. И она не простит, а если и простит, то не до конца и не сразу. И от этого так больно и грустно.
Темари отказывается с тобой говорить или устраивает тебе скандалы, кричит, ругая и обзывая. Она не видит логики, не видит смысла. И ты ведь их тоже не видишь, да?
Акеми ведет себя примерно так же, как и Темари. Только это еще больнее, потому что ты знаешь, что Икимоно не прощают такое. Презирают за измену. А тут еще добавляется «пламенная» любовь к Саске. Страшно и хочется плакать, от того, что в этот раз Акеми не простит.
А Хината глядит на тебя большими испуганными глазами и с каким-то неодобрением и непониманием. Обычно она всех всегда понимает, а тут… Обидно до слез, да?
Тентен просто молчит. Молчит или говорит с тобой сухо и холодно. Но ведь тебе было плевать на ее мнение, да? Тогда почему так неприятно и больно?
Наруто закрывает на все глаза, делает вид, что все как раньше, хорошо, прекрасно, безоблачно. Только вот от боли и грусти в его глазах становится тоскливо. Какого же черта?..
Киба перестал тебя уважать и если бы не Акеми, то ты не просто слышала тихое рычание и видела как он морщится, при виде тебя, а получила бы в лицо все, что он о тебе думает. И он был бы прав, наверное. Как ты считаешь, Сакура?
Какаши тяжело вздыхает при виде тебя, пытает образумить, а потом, устало взлохмачивает твои волосы и уходит не попрощавшись. В словах нет смысла.
Шикамару, Неджи, Генма и Чеджи тоже стараются не обращать внимания. Им-то что. Им ничего. Правда бесстрастный взгляд Шикамару, холодность Неджи и отсутствие доброты Чеджи – убивает, не так ли?
Какого черта ты вообще оказалась с ним в одной кровати?
Какого черта ты позволила ему трогать себя, ласкать руками, губами и языком?
Какого черта ты променяла любовь семьи и друзей на эту не любовь?
При виде двери собственного дома, хочется плакать. Или выть. Или просто рвать на себе волосы. Но нет, ты просто стоишь, тупо глядя на красную дверь. Войти страшно. Он ведь знает. Или это паранойя на нервной почве? Бред уставшего разума? Последствие самокритики, плавно перешедшей в самобичевание?
Сай молчит, улыбается, ведет себя так, как обычно, говорит, что любит тебя. И не врет ведь, от чего еще хуже. Он чистый, а ты грязная. И, наверное, недостойна мужа и сынишки. Оба смотрят на тебя с любовью и доверьем в глазах. А тебе стыдно и хочется просто упасть на колени, прижав к груди маленького Эники, уткнувшись лицом в плечо Сая и плакать, прося прощения и поспешно обещая любить. Но ты ведь этого не сделаешь, да? Потому что ты эгоистка и трусиха. Да и остатки растоптанной гордости дают о себе знать, не позволяют признать свою вину, в то время как совесть воет белугой, заставляя тысячу молоточков стучать в голове. Побыстрей бы это закончилось, да?
-С возвращением. – Спокойная улыбка Сая первое, что встречает тебя на пороге.
-Мамочка, посмотри, что мы с папой нарисовали! – По лестнице сбегает твой мальчик, с рисунком в руках. – Мамочка? Мамочка! – Ты падаешь на колени, беззвучно рыдая.
-Сакура! – Ты в объятиях мужа. И, кажется, что все в порядке, все хорошо… Но скажешь ли ты все же ему правду, а? Или просто выдумаешь какую-нибудь небылицу?
Какого черта ты вообще влезла во все это? Какого черта? Какого черта ты молчишь? И что ты сейчас ответишь, Сакура?