Шикамару лежал на крыше, наслаждаясь такими редкими минутами тишины и спокойствия. Руки были привычно закинуты за голову; жилет валялся где-то в стороне (сегодня было слишком жарко, и он остался в одной футболке); темные пряди выбились из хвоста. Одна из них упала ему на лоб и от легкого дуновения ветра щекотала кожу, что сильно раздражало, но пошевелиться и убрать ее было лень. Солнце слепило, било прямо в глаза, Шикамару щурился и сквозь ресницы смотрел на плывущие по небу одиночные облака.
Он всегда любил проводить так время, с самого детства: расслабленно валяясь, бездельничая, мечтая. Хотя последнее слово не очень-то подходило ему. Шикамару, скорее, строил планы на будущее: логичные, правильные, продуманные. И сейчас ему вдруг вспомнилось то, что он хотел от жизни тогда, в двенадцатилетнем возрасте. Глупые и наивные желания. А может, нет?
Я всего лишь хотел быть обычным ниндзя с обычной зарплатой…
Можно считать, что почти получилось. Зарплата у него была вполне обыкновенная по меркам Конохи. Да и он сам мог бы быть ничем не примечательным учителем в академии, если бы не одна особа, черт бы ее побрал, которая постоянно искала приключений на свою… Впрочем, эта часть ее тела Шикамару очень даже нравилась, и оставить ее без защиты он не мог. Поэтому каждый раз, проклиная собственное слабоволие и неспособность воздействовать на эту женщину, он шел на задание вместе с ней, боясь за нее, стараясь защитить, оградить от неприятностей. Хотя, ради справедливости, следовало признать, что и его самого частенько привлекали к сложным миссиям: стратегическое мышление, аналитические способности, умение сохранять хладнокровие и не терять голову в опасных ситуациях высоко ценились среди шиноби.
Жениться на не очень красивой, но и не очень уродливой девушке…
Ну, с этим явно ничего не получилось. Шикамару умудрился влюбиться и сделать своей женой самую восхитительную девушку на свете. Да, и еще, в детстве он не учел одного: внешность – это, конечно, важно, но не следует забывать и о характере. Или он тогда просто не мог представить, что выберет кого-то с темпераментом, еще более непредсказуемым и взрывоопасным, чем у его матери? Ее язык был слишком остер, нрав – чересчур вздорен, манеры – излишне резки для женщины. Но голос сердца заглушал доводы рассудка.
Темари была великолепна, восхитительна, прекрасна.
Прекрасна всегда.
Когда она улыбалась, и лучи солнца запутывались в ее волосах, окутывая голову золотистым сиянием, а в глазах светилась любовь, и искры безграничного счастья, тепла и смеха рвались наружу.
Когда она хмурила брови, глядя на мужа, в очередной раз удравшего на крышу от ее гнева, и глаза темнели от сдерживаемого негодования, вырывавшегося резкими фразами, ядовитыми словами и долгими яростными поцелуями.
Когда она просто задумчиво смотрела куда-то вдаль, и в ее глазах появлялось мечтательно-нежное выражение, на губах играла еле заметная улыбка. А Шикамару не мог оторвать взгляд от ее лица, он почти не дышал, боясь упустить, разрушить эти хрупкие волшебные мгновенья.
Когда она в бешенстве заносила руку для удара, ведь его невозмутимость могла вывести из себя кого угодно, и ее глаза горели от злости. А он перехватывал кулак, разжимал его, касался губами ладони, переплетал ее пальцы со своими и затем, прошептав ей на ухо несколько слов, получал в ответ короткое «Бака!», звонкую затрещину, улыбку и поцелуй.
Когда она вздрагивала, откликаясь на прикосновения его рук, его губ, его языка, выгибалась навстречу ему, впиваясь ногтями в спину, умоляя не останавливаться (как будто он мог остановиться), а в глубине ее глаз полыхал огонь желания и страсти. А потом он сгорал в этом пламени, чувствуя, как тонкие пальцы скользят по его груди, животу, лаская, дразня, опускаясь все ниже, и всхлип вырывался из горла, а бедра судорожно дергались от острого наслаждения, когда место ладони занимали теплые мягкие губы. И хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась…
Шикамару тяжело вздохнул: мысли, что лезли в голову, были весьма заманчивыми, но сейчас, пожалуй, не совсем уместными. Он широко открыл глаза, пытаясь избавиться от соблазнительных образов, возникающих в сознании, но яркое, ослепляющее солнце моментально заставило его зажмуриться. Что там дальше?
И родить двух детей: сначала девочку, потом мальчика…
С первой частью он справился. Точнее, они справились.
Самое большое счастье в его жизни - дочка, уже шесть лет наполнявшая их дом светом, радостью, улыбками и звонким смехом, ну еще, конечно, ежедневными заботами, беспокойством, совсем не детским упрямством и нескончаемой, слишком утомительной для Шикамару энергией. Но все это забывалось, когда он видел восторженные глаза, такие же, как у ее матери, когда маленькие руки обнимали его за шею, когда он слышал «Папа…», – иногда громко и радостно, иногда сквозь слезы, иногда удивленно, иногда тихо и ласково. И в такие моменты сердце Шикамару наполнялось огромной, нескончаемой любовью, любовью к дочери, любовью к жене, подарившей ему это чудо.
Сейчас она спала, положив голову ему на живот, в той же самой позе, в которой еще полчаса назад рассматривала облака, рассказывая отцу, на что они похожи. Он еще и поэтому не шевелился. Ему было лень, но намного больше ему не хотелось прерывать этот сладкий сон, одним неосторожным движением разбудить девочку.
Да, определенно, этот пункт можно считать выполненным на все сто процентов.
А вот с другой частью возникли проблемы. Шикамару уже три года, сначала редко, а потом все чаще, заводил разговор о втором ребенке. Но Темари раз за разом говорила одно и то же, что она тоже этого хочет, но не сейчас, немного позже, иногда упрекая его в том, что он мечтает сделать из нее домохозяйку, а ведь она шиноби: она должна участвовать в миссиях, выполнять задания, а не проводить время на кухне. И он отступал, видя грусть в ее глазах, понимая, что она действительно безумно боится этого и верит, что такое может случиться. Отступал, но не сдавался.
Шикамару прислушался к легким, почти бесшумным шагам, доносившимся с лестницы, но он так и не открыл глаза, даже когда тень подошедшего человека легла на его лицо, заслонив солнце. Эти шаги он узнал бы из тысячи.
- Ну конечно, где еще вас можно найти, кроме как на крыше? Бездельники.
- Не ругайся.
Шикамару посмотрел на жену, и на его лице расплылась широкая улыбка: под таким углом был хорошо виден еще почти не заметный в другое время, но уже начавший округляться живот Темари.
- Что сказала Сакура?
- Во-первых, прекрати скалиться и смотреть на меня так и, во-вторых, встань.
- Я не могу, видишь, - сказал он, указав взглядом на дочь. – Шиками спит, и я не хочу ее будить.
- Наивный, - усмехнулась Темари, внимательно глядя на девочку.
- Хватит притворяться, - бросила она дочери и, видя отсутствие реакции, добавила: - Прекрати так усиленно щуриться.
- Почему ты всегда все видишь, мама?
- Потому что она у нас самая умная и внимательная, - ответил Шикамару, вставая, и, подхватив дочку на руки, тихонько пробормотал, заставив ее хихикнуть: - И она нас убьет, если мы продолжим валяться.
- Лесть тебе не поможет, да и вторую часть я слышала.
Темари пыталась быть серьезной и строгой, но новость, которую она собиралась сообщить, не давала этого сделать, согревая изнутри, наполняя сердце непередаваемым счастьем и любовью. Она представляла, каким будет лицо мужа, когда она скажет ему это. Хотя немного неопределенности не повредит.
- Вы весь день так провалялись?
- Нет, конечно.
- С трудом верится, - хмыкнула Темари.
- Папа рассказывал мне про наш клан, про техники, - с довольной улыбкой добавила девочка.
- Да? – Темари иронично взглянула на мужа и усмехнулась: - Это было так интересно, что вы оба заснули?
Шикамару опустил ребенка на крышу и, сделав шаг к жене, произнес:
- Твоя дочь слишком энергична, активна и неутомима, а вот я – нет, и поэтому после проведенного с ней наедине времени мне требуется отдых.
- Твоя дочь слишком ленива и упряма – ее невозможно заставить что-то делать, особенно если ты рядом и всем своим видом одобряешь ее поступок.
- Отлично, - согласился Шикамару. – Получается, что наша дочь унаследовала все худшие качества своих родителей.
- Бака!
И Темари повернулась к девочке, наблюдавшей за их разговором.
– Не слушай своего отца, Шиками. Он всегда несет ерунду, а ты у нас лучше всех.
Шикамару только подмигнул улыбающейся дочери. Он сделал шаг к стоящей к нему спиной жене и обнял ее, прижав к себе, положив руки на ее живот, уткнувшись лицом в волосы. Вдохнув, он блаженно зажмурился: после стольких лет, проведенных в Конохе, она все еще пахла пустыней. Запах раскаленного песка и высушенных безжалостным солнцем трав, почти неуловимый запах воды, приносимый ветром из далекого источника – слегка горьковатая пряная смесь, рожденная в песчаных дюнах. Запах, сводивший его с ума.
Коснувшись губами ее макушки, он спросил:
- Так как насчет Сакуры? Что она сказала?
- Странно. Такой интерес у человека, еще вчера заявлявшего, что ему без разницы.
Шикамару не видел ее лица, но знал – сейчас она улыбается.
- Мне без разницы, – еще один поцелуй в макушку. – Но раз уж ты знаешь, то я тоже хочу.
Он развернул Темари лицом к себе и, глядя в ее сияющие глаза, произнес:
- Ну?.. Пожалуйста.
- Мальчик… - прошептала она.
Он растерянно моргнул несколько раз, сглотнул внезапно вставший в горле комок и сказал каким-то неестественно хриплым голосом:
- Люблю тебя… Я так люблю тебя…
Она приложила палец к его губам.
- Я тоже… Но Сакура может ошибаться, ты же знаешь. Если родится девочка…
- Я буду любить тебя так же, - улыбнулся Шикамару. – Не думал, что ты станешь переживать из-за такой ерунды.
- Я не переживаю. Просто ты слишком довольный и…
- Значит, у меня будет братик?
Две головы одновременно повернулись к дочери, о присутствии которой родители совсем забыли.
- Да, братик, - ответил Шикамару и, услышав недовольное хмыканье жены, добавил: - А может и сестричка.
Присев на корточки возле девочки, он прошептал:
- Но я уверен, что братик.
- Я тоже, папа.
- Я в тебе и не сомневался, Шиками.
Его ладонь погладила ее растрепанные темные волосы. Почему-то только Темари могла завязать ей хвостики так, чтобы они не распускались в течение всего дня, а если это делал он, то через несколько часов пара резинок всегда была потеряна безвозвратно.
- Вы останетесь прохлаждаться здесь или все-таки займетесь чем-то полезным?
Отец и дочка переглянулись.
- Мы, пожалуй, еще побудем здесь, - решил Шикамару и, посмотрев на жену снизу вверх, улыбнулся. - Но мы хотим, чтобы и ты осталась с нами.
- Да, мама, не уходи.
- У меня, в отличие от вас, еще куча дел, - строго произнесла Темари, хотя при взгляде на просящее личико дочери голос немного дрогнул. – Так что продолжайте лениться вдвоем.
Последние слова она договаривала, уже повернувшись к ним спиной.
Шиками вопросительно посмотрела на отца, и он, прочитав что-то в ее взгляде, удивленно поднял бровь, а затем ухмыльнулся и кивнул.
Темари уже почти дошла до лестницы, как внезапно ее охватило такое знакомое и такое отвратительное чувство – неспособность контролировать собственное тело.
- ШИКАМАРУ!!!
Тихие смешки дочери и лениво-спокойное:
- Да?
- Я тебе тысячу раз говорила – не смей делать этого!
- А я тысячу раз делал.
И через секунду практически у самого ее уха:
- Но сегодня – нет.
- Что?.. Как?.. – изумленно пробормотала она.
- Покажи, что у нее сзади, Шиками.
Девочка немного обернулась назад – Темари полностью повторила ее движенье, увидев соединяющую их тень и сложенные в печать пальцы дочери. Когда она снова повернулась к Шикамару, в ее глазах светилась гордость за своего ребенка, а на лице сияла улыбка.
- Как видишь, мы не тратили время зря и умеем не только разглядывать облака.
- Да… - растерянно ответила Темари, слова почему-то застряли в горле.
- Папа?!
Он посмотрел на довольную дочку и улыбнулся, соглашаясь.
- Наша дочь хочет, чтобы я тебя поцеловал, - прошептал Шикамару, на мгновенье прикоснувшись к губам жены. – И я тоже хочу. Я еще не целовал тебя сегодня.
Его лицо было в нескольких сантиметрах от ее лица.
- Останься с нами…
Легкое теплое дыхание.
- Хорошо…
Бесконечно долгие секунды.
- И, кстати, тебя уже никто не держит, а ты не реагируешь, - усмехнулся он, глядя в ее распахнутые глаза. – Странно.
- Бака!
И ее губы прижались к его губам; пальцы запутались в волосах, уничтожая остатки и без того изрядно потрепанного хвоста. Шикамару обнял жену и прижал к себе, его руки гладили ее спину, медленно опускаясь все ниже.
- Все! Хватит!
Звонкий детский голос заставил их прервать поцелуй и отстраниться друг от друга. Темари бросила на мужа обвиняющий взгляд, означавший: «Придурок! Не при ребенке!» Он лишь недовольно поморщился и пожал плечами: «Не я это начал».
- Ты отлично справилась, Шиками, - сказал Шикамару дочери, получив в ответ широкую улыбку. – Мы победили.
Сделав еще пару шагов, он лег и взглянул на жену.
- Ну? Ты же согласилась.
Темари вздохнула и присела рядом.
- Ложись.
Еще один вздох, и Шикамару почувствовал, как ее голова мягко и так привычно опустилась на его плечо, а с другой стороны легла дочь, с размаху ударившись затылком о его живот и вытянув ноги в сторону.
- Закрой глаза и почувствуй объятия лени, - шепнул Шикамару жене и тут же сам последовал своему же совету.
Они лежали, не произнося ни слова, просто наслаждаясь обществом друг друга и тишиной. Первой заснула Шиками, наконец-то, перестав беспокойно вертеть головой, затем сон сморил Темари, а вот ему все никак не спалось. Он все думал о своих детских мечтах.
Потом, когда дочь выйдет замуж, а сын станет работать, я бы ушел из ниндзя…
Почему-то выдавать дочь замуж совсем не хотелось.
Да и уйти из ниндзя по своему желанию у него вряд ли получится, по крайне мере до тех пор, пока его жена будет оставаться шиноби. Он всегда должен быть рядом с ней.
Тогда бы я коротал дни игрой в сеги и жил бы спокойной жизнью…
Темари и спокойная жизнь – вещи несовместимые, так что не стоит даже надеяться.
А вот с игрой в сеги все может получиться. Шикамару и сейчас с удовольствием играл с дочерью, выигрывал, конечно, хотя иногда и поддавался: получать в лицо горсть брошенных фигурок в случае ее проигрыша было неприятно. Но через пару лет ситуация изменится, и она станет серьезным противником.
Потом бы я умер от старости раньше жены…
Хм… Думать о смерти в такой замечательный день? Но да, он предпочел бы раньше…
Вот такую жизнь я хотел…
Что-то уже получилось, что-то нет. Что-то еще вполне возможно, а чего-то уже точно не будет. Мечты – простые, наивные, иногда глупые и смешные.
Реальная жизнь отличалась от детских фантазий.
Шикамару осторожно прижал к себе спящую жену и обнял дочь.
Но эта жизнь ему безумно нравилась.
