Услышав это, ты не выронила стакан с чаем, не принялась рвать на себе волосы, не стала реветь взахлеб, даже не подумала о том, чтобы кинуться к Саске в объятия. Ты просто смотрела на него широко открытыми зелеными глазами.
- Что?
- Он умер, Сакура, не вернулся с задания.
- Это плохая шутка, Саске-кун.
- Он не вернулся с задания, Сакура! Он погиб, скорее всего.
- Это неправда, - ты слегка улыбнулась, мотнула головой, поставила чашку на стол, прошла в глубь квартиры, с Саске в хвосте, в детскую.
- Эники-тян, просыпайся, - ты осторожно вытаскиваешь из колыбели своего годовалого сына, невольно улыбаешься. Твои огромные зеленые глаза, темные как смоль волосы и белая как снег кожа Сая.
- Сакура... - Учиха попытался что-то сказать, но ты его резко прервала.
- Заткнись! - куноичи кинула быстрый взгляд на Учиху, одела ребенка, накинула на плечи пальто и вылетела из квартиры с ребенком в руках.
- Сакура! - конечно, он бы от тебя не отстал.
- Заткнись! - он замолчал, а ты бежала до тех пор, пока не оказалась у дверей дома Ино.
- Сакура-чян?
- Генма-кун…- ты вымученно улыбнулась, вошла, увидела Ино.
- Сакура?
- Присмотрите за Эники, хорошо? - ты передала ребенка Яманако, которая удивленно глядела на тебя.
- Что-то случилось, - ты кивнула, Генма нахмурился, Саске что-то тихо сказал ему, а потом, махнув рукой, ты как ненормальная понеслась к Тсунаде. Ну да, Тсунаде-сама сейчас скажет, что все хорошо, Саске ошибся или наврал. Если солгал или ошибся, ты побьешь его, а потом дашь по голове Саю. Просто так, для профилактики. Чтобы больше так не пугал, чтобы не отправлялся на такие опасные задания, не оставлял ее на месяц с лишним. Вы уже год как женаты, у вас сын, вы счастливы. И не может ничего сейчас разрушиться, развалиться!
- Тсунаде-сама! - врываешься в кабинет Хокаге и замираешь. Вцепившись в спинку стула, стоит рыжая Акеми, с побледневшим лицом и плотно сжатыми тонковатыми губами. Рядом с ней стоит с виду спокойная Темари, ее волнение выдают только побелевшие костяшки пальцев рук, которыми она сжимает свой веер.
- Сакура… - Годдайме опускает голову, Акеми и Темари поворачиваются к Харуно. Сейчас тебе плохо. Судя по лицу Акеми, судя по лицу Темари, судя по лицу Тсунаде…
- Акеми? Темари? Тсунаде-сама? - твои губы начинают дрожать, дверь вновь открывается, входят Саске и Шино.
- Шино? - ты хочешь кинуться к нему, но взгляд на его лице заставляет тебя замереть, а потом упасть на колени. К тебе тут же кидается Саске, которого ты резко отталкиваешь, а потом просто начинаешь рыдать, по-бабьи, громко.
Потом, пару часов спустя, ты и Акеми выходите из здания. Киба, Недзи, Сай, Шикамару, Кику… они пропали, исчезли! Может быть, умерли! Немного успокаивает, что с ними хотя бы Кику, она-то им пропасть не даст, да. Особенно с учетом, что у нее с Недзи дома ребенок, друзья… А Накику не из тех, кто бросает любимых и дорогих людей. Да и Недзи тоже… Не из тех, значит, вернутся, не из тех, значит, и остальным помогут, да…
- Я пошла, - Темари чуть улыбается, Акеми кивает, ты вздрагиваешь. - За Айко присмотрят Йошина-сан и Шикаку-сан… До скорого! - она резко срывается с места. Сабаку но Темари не может ждать и надеяться, что ее Ленивый Гений сам из всего выпутается, ей надо самой пойти и помочь ему, пнуть разок другой, а потом, кинувшись на шею и цепляясь ловкими пальцами за его плечи, начать целовать его лицо, попутно шепча, что он дурень, лентяй и то как сильно она его любит. А пока ее нет, за ее десятимесячной дочкой присмотрят дедушка и бабушка. А она, Нара Темари, вернет своего мужа домой.
- Они вернутся к концу недели, - ты вдруг поднимаешь на куноичи взгляд. Она - мать троих детей, встрепанная, бледная, заплаканная, смотрит вверх.
- Ч-то? - твой голос хриплый, а сама ты, наверное, похожа на чучело, нэ, Сакура?
- К концу недели вернутся… да! - она вдруг как-то, что ли, истерично рассмеялась. - Я пошла… Кье и близнецы у Ли с Тен-Тен… пока! - через мгновение она пропала. А ты… ты осталась… Потому что не обладаешь такой уверенностью в светлое будущее, как Акеми, не способна слепо кому-то верить, как Ино, не можешь, как Темари, идти со спокойным и насмешливым лицом на верную гибель спасать возлюбленного… Потому что ты уже сломана внутри, но только успешно склеена Саем… Сай… если он не вернется, ты, наверное, умрешь. И никакой Саске тебе не поможет, потому что он не нужен… уже давно забыт, выброшен… а Сай… и Эники - они же для тебя теперь весь мир, да?
- Сакура-чан…- третий день ты сидишь дома, со своим сыном, третий день ты плачешь, прижимая ребенка к груди, третий день…..
- Наруто… - ты устало смотришь на будущего Хокаге, который аккуратно берет своего крестника из твоих рук. Эники радостно засмеялся: «дядю Нару» он любит.
- Ты себя так доведешь… Сай, когда вернется, он ведь такой же живучий, как и Саске-тэмэ, с меня шкуру спустит, за то, что я не уследил за тобой! - Наруто улыбается этой своей сразу рассеивающие все тучи улыбкой. - И это… Сакура-чан, если хочешь, Эники может побыть у нас с Хинатой, - ты благодарно улыбнулась, ему лучше быть с Узумаки. Там добрая «тетя Хина», годовалый Токоро и пятимесячная Кира и, конечно же, Яркое Солнце Конохи. Да, ребенку там лучше. Не правда ли все лучше, чем смотреть на плачущую бледную с темными кругами под глазами мать. А ты и впрямь выглядишь плохо со встрепанными потускневшими розовыми волосами, бледной кожей, какими-то остекленевшими глазами, искусанными до крови губами.
Еще день ты проводишь лежа в вашей с Саем кровати, одетая в одну из его рубашек. Час назад приходила Ино, ругала тебя на чем свет стоит, рассказала, что Акеми каждый день ходит к воротам Конохи вместе со своими детьми, что и тебе, Сакуре, лучше было бы следовать ее примеру.
- С-сай! - ты опять срываешься, начинаешь плакать, уткнувшись в подушку, кусая ее, потому что кусать губы уже невозможно. - Сай, - на пятый день, проснувшись от тревожного и недолгого сна, ты вновь начинаешь плакать. Ты бы и не подумала, что без твоего художника все сразу будет так плохо, да, Сакура? Не подумала бы, что будет так больно, если его не станет…. Его больше нет, от одной это фразы у тебя начинает бешено биться сердце, сводить скулы, кружиться голова.
- Сакура, выходи, нельзя сидеть и все время по нему плакать, - к тебе то и дело забегает Наруто, постоянно мозолит глаза Саске.
- Сгинь, проклятый.
- Сакура, - он обнимает тебя, прижимая к груди, утыкается носом в шею. Быть может, когда-то раньше, до Сая, ты обрадовалась бы такой близости, но теперь… теперь, ты резко отталкиваешь его, вскрикиваешь.
- Уйди! Уйди, уйди, уйди! Видеть тебя не могу! Если ты сейчас же не уйдешь, я завизжу! Сил моих больше нет, когда Сай вернется, я все-все ему расскажу! Все! Как же ты меня достал! Сай! - ты опять начинаешь плакать, уткнувшись в плотно сжатые кулаки.
- Сакура…- он опять пытается тебя обнять, но тут же получает ощутимый удар. То, что ты буквально разбита, не значит, что у тебя нет чакры. И он уходит, посчитав, что жизнь дороже…
На шестой день (ты и не заметила, как сменялись дни) ты выходишь на улицу, молча бредешь к воротам.
- Ои! Охайе, Сакура! - ты вздрагиваешь, услышав голос Акеми. Бодрый, живой. Ты переводишь на нее удивленный и непонимающий взгляд. Рыжие волосы, хоть кожа бледная, лицо слегка осунувшееся, она жива. Ты не понимаешь ее, как можно быть живой, когда муж, скорее всего, погиб? Но тут же вспоминаешь: она не верит, она ждет, она не будет плакать, сейчас, по крайней мере. Она расплачется только тогда, когда останется одна или тогда, когда придет Инузука вместе со своим псом.
- Акеми?
- Мы тут… с детьми ждем возвращения Кибы.
- Папа скоро приедет! - двухлетний Кье весело подпрыгнул, две темные волчицы Акеми - Майтэна и Сайтэна – подняли головы, услышав крик ребенка, но тут же вновь успокоились.
- Акеми, Кье, Хидеки и Митеки у нас буквально прописались, - Котетсу улыбается, подкинув в воздухе полугодовалого Хидеки, который весело засмеялся.
- А Кибе это не понравится,- Изуми взял на руки одного Митеки на руки.
- Когда он вернется, ему будет не до этого, - Акеми чуть прищурилась.
- Почему? - ты изгибаешь брови, вдруг почувствовав, что, находясь рядом с этими людьми, вдруг начинаешь чувствовать себя живее.
- Не при детях! - вскрикивает Котетсу, который, живя с Аяме, приучился к «нормам поведения» при детях. С его двумя двухлетними отпрысками, улавливающими все эдакие выражения, следовало следить за языком. Акеми начинает смеяться, ты чуть улыбаешься и поправляешь ворот пальто. Зима. Холодно. Акеми присаживается на корточки, поправляет Кье шарф, кидает взгляд на дорогу и замирает.
- Мама?
- Акеми? - Изумо смотрит на женщину, которая медленно подымается, пристально смотрит в даль. Все, кроме полугодовалых детей, тут же смотрят на дорогу. Ты, напрягая зрение, вдруг понимаешь, что к вам несутся шесть точек.
- Киба… - Акеми, спотыкаясь в снегу, кидается вперед. Кье тоже пытается последовать за матерью, но одна из волчиц ловит его за шиворот. Теперь уже все слышат лай Акамару, видят путников. Коротковолосая Накику на руках у Хьюги, который, как ни в чем не бывало, бежит к воротам. По всей видимости, он решил, что его уставшей (да и не только она устала, все, кто «припозднился», выглядят измотанными) ненаглядной Накику будет лучше у него на руках. При этом сомнительно, что она так вот прямо и позволила Недзи ее нести, вероятно, все это происходило с криками, смехом, а Хьюга, попросту, не обращая на это внимание, все делал по-своему.
Левее - Темари, прижатая к Шикамару, обнимающему ее за плечи, что, в сущности, не мешает им бежать к Конохе, домой к дочери, семье, друзьям. Судя по довольному виду сестры Казекаге, она уже успела надавать своему мужу по темечку этим своим веером, который он уже который год обещает пустить на дрова. Правда, обещает он это только тогда, когда его в самом деле очень достали и, самое главное, рядом нет самой владелицы веера. А сам Шикамару, хоть и выглядит измотанным, слегка улыбается. А как не радоваться: жена в его объятиях, дома - дочь и родители, с задания вернулся всего лишь с пораненным плечом.
Впереди Акамару кружится вокруг поваленного женой на снег Инузуки. Акеми, усевшись на животе у Кибы, вцепилась тому в ворот куртки, что-то кричит, целует его, потом трясет. Киба хохочет, обнимает рыжую, целует, что-то говорит ей, хватает за руки.… К ним уже несутся обе волчицы, одна усадила Кье к себе на спину и взяла одного из близнецов за шиворот, вторая - второго тоже за шиворот… Но для тебя это все не так важно, да, Сакура? Потому что там, впереди, перед Инузуками - Сай. Ты медленно делаешь шаг, второй, третий, срываешься на бег, лишь бы побыстрее оказаться в объятиях своего черноволосого художника. Лишь бы побыстрее! Но твое тело не может выдержать этого бега, потому что ты не спала толком, не ела, рыдала… Ты вдруг понимаешь, что земля уходит у тебя из-под ног, и что снег оказывается слишком близко к твоему лицу, последнее, что ты почувствовала, это теплые объятия…
- Сай! - ты опять вскакиваешь, пробуждаясь от тревожного сна. Ты оглядываешься и вдруг понимаешь, что ты дома, лежишь в вашей с Саем в кровати. - Сай? - приводишь рукой по лицу, волосам. До тебя доходит, что твои волосы, отросшие до середины спины, пахнут клубникой и заплетены в косу, и кожа тоже пахнет клубникой. А одета ты в свои пижамные шорты и одну из рубашек Сая. Ты вдруг понимаешь, что, оказывается, тебя привел в порядок твой муж. Твое лицо становится такого же цвета, как и клубника, которой ты пахнешь, и от смущения, и от удовольствия. - Сай! - ты прислушиваешься. Тихо. А может… может, его и нет? Ты вдруг коченеешь, потому что все это могло оказаться сном, прекрасным, милым и желанным сном, вызванным твоим измученным сознанием. Всего лишь иллюзией, любезно подкинутой изможденной душой. Сладкая ложь, издевательство небес. - Сай! Сай! - ты опять начинаешь плакать, пытаешься вылезти из кровати, но ноги слишком слабые. Ты просто плачешь, уткнувшись лицом в ладони.
- Мымра, чего ты надрываешься? Эники разбудишь, - тихий и как всегда спокойный голос. Кровать чуть прогибается, ты оказываешься в чьих-то теплых объятиях. Кто-то целует твою макушку, потом осторожно касается губами за ухом, прикусывает мочку уха. Хотя почему кто-то? Сай.
- Сай?
- Я могу подумать, что ты мне не рада, Уродина, - слегка насмешливо. Ты обхватываешь его руками за шею и, все еще плача, начинаешь целовать его лицо. Он также охотно отвечает на твои поцелуи, гладит по рукам и спине, прижимает твое тело к себе поплотнее.
- Ты меня испугала, глупая.
- Ч-что? - чуть погодя, когда вы оба успокоились, он, прислонившись к спинке кровати, с тобой, свернувшейся калачиком у него между ног и лежащей боком на его груди, вновь нарушил уютную тишину.
- Когда упала в обморок. Ты чем занималась тут, пока меня не было, что ты так плохо выглядела? Ревела? Чего утыкаешься носом мне в шею? Отвечай, мымра!
- Я боялась, - ты трешься носом о его шею, целуешь его подбородок, цепляешься пальцами за футболку.
- Того, что я не вернусь? - он чуть поворачивает голову, явно наслаждаясь тем, что ты его целуешь. Да, ты, в сущности, была готова его целовать дни напролет, лишь бы он от нее не ушел больше никуда, нэ?
- Да, - ты удовлетворенно вздыхаешь, опять целуешь его в подбородок. Оказавшись в объятиях своего мужа, тебе сразу стало намного лучше.
- Глупая, думаешь, я бы тебя оставил? Особенно тогда, когда Предатель все нарезает круги вокруг тебя, - он недовольно вздыхает и фыркает. Ты начинаешь смеяться.
- Он, кстати говоря, приходил, - ты решаешь подразнить его.
- И? - Сай мигом каменеет, а ты начинаешь водить пальцем по его груди, хитро улыбаясь.
- Обнимал меня, даже поцеловал в шею… - ты решила умолчать, про то, что потом он тут же оказался треснутым о стену. В конце концов, это испортит все веселье, да? Ты вдруг вскрикиваешь, когда Сай резко опрокидывает тебя на спину, нависнув над тобой.
- Ну, тогда мне, видимо, придется стереть с тебя все его отпечатки, - ты улыбаешься, целуешь его. Он, быстро разорвав поцелуй, начинает целовать, лизать и кусать твою шею, определенно оставляя маленькие красные метки. Вы оба сделали бы еще больше, если бы не раздался плач вашего сына. Ты мигом отталкиваешь Сая и пытаешься встать.
- С ума сошла? Тебе нельзя пока ходить, - художник вскакивает на ноги, бросается вон из комнаты, а через минуту возвращается с сыном в руках.
- Папа! - мальчик начинает смеяться и дергать отца за волосы.
- Эники-тян, не дергай так папу за волосы! Кстати, когда ты его у Наруто взять успел? - ты смотришь, как твой муж, недовольно что-то простонав, подкидывает ребенка в воздухе, от чего тот начинает смеяться пуще прежнего, а потом гладит сына по голове, а сама поудобнее устраиваешься в кровати и поправляешь подушку. Лежать не хочется, слишком много ты лежала прошлую неделю, поэтому ты просто сидишь.
- Ты с прошлого утра спала, а он мог быть только у Наруто, я его сразу и взял.
- А который сейчас час-то?
- Восемь уже, - он чуть щурится, передает тебе ребенка и выходит из комнаты.
- Ты куда? - ты слегка встревоженным взглядом провожаешь его. Ты, наконец, получила мужа, и страх что он опять куда-то пропадет, приводит тебя в тихий ужас, не так ли?
- Увидишь! - ты вздыхаешь, откидываешься на подушку, сажаешь сына к себе на колени.
- Мама! - ты улыбаешься ему, гладишь по мягким темным волосам, целуешь его. А ведь ты не хочешь ничего другого, да? Ни надменного Учиху, ни даже семьи с ним. Потому что ты уже давным-давно разлюбила его, полюбив Сая, не той детской влюбленностью, а по-настоящему навсегда. И сына ты своего ни на что не променяешь, ты убьешь за него и за Сая, не так ли?
- Интересно, что там папа творит? - ты прислушиваешься к какому-то звяканью, скрежету, шуму бегущей воды, вопросительно смотришь на ребенка, лицо которого тоже стало задумчивым, в точности как у тебя. А через минуту в комнате появляется Сай с подносом с едой в руках.
- Великий повар! - ты начинаешь смеяться, когда он поставил поднос на кровать и забрался на нее сам.
- Сначала попробуй, Мымрочка, - он проводит рукой у тебя под грудью, ты ойкаешь, краснеешь, замахиваешься на него. - Что ты творишь!?
- Проверяю, насколько ты похудела, - невозмутимо. - Знаешь, с несколькими лишними килограммами ты нравишься мне все же куда больше.
- Дурак! - ты фыркаешь. Он миролюбиво улыбается и начинает кормить тебя сам, видимо, не доверяя тебе. Мало ли, вдруг есть не захочешь. А ты, покорно принимая еду, кормишь сына и время от времени заставляешь что-то съесть и Сая.
- Уф… глупое задание, никуда больше не пойду! В ближайшие два месяца, по крайней мере…- вы уже поели, Эники спит в соседней комнате под охраной нарисованного Саем тигра.
- Будто я тебя пущу куда-то, - ты прижимаешься к боку обнимающего тебя мужа покрепче. Тебе ведь так хорошо сейчас, Сакура, да?
- Собственница…
- Сам-то!
- Глупая… я так по тебе скучал, - твой художник утыкается носом тебе в волосы, прижимает тебя к себе.
- Я по тебе тоже, - ты улыбаешься, целуешь его в щеку.
- Сакура… - ты поднимаешь на него взгляд, он чуть улыбается и целует тебя в губы. - Я тебя люблю.
- Я тебя тоже, Сай, - ты улыбаешься, обнимаешь своего ненаглядного мужа. - Люблю, сильно-сильно... - целуешь его, он отвечает, через секунду ты уже лежишь на спине, а Сай нависает над тобой, целуя и явно не собираясь позволять тебе или ему самому заснуть этой ночью…
Но, так или иначе, ты счастлива, когда твой муж рядом с тобой, когда твой мальчик перед твоими глазами. Счастлива как никогда, потому что они - твоя семья, потому что любишь ты их как никого на земле, потому что Сай - твое все, так же, как и Эники. Потому что любишь и дорожишь, не так ли, Сакура?
