На онсене нам довелось задержаться. У меня разболелись раны от сюрикенов, попытки отключить боль успеха не имели, поэтому пришлось снимать повязки и осматривать меня вторично. Не могу сказать, чтобы я особенно была рада тому факту, что возилась со мной старушка Ханна, так зовут владелицу бани. По крайней мере, после ее снадобий мне немного полегчало. Знак тоже «успокоился». Обеспокоило другое, она сказала, что сюрикены и кунаи, которыми поранило не только меня, но и братьям-шиноби досталось, возможно, были отравлены. Хороших медиков в округе не было — только два ветеринара в соседней деревне. Канкуро-сан заявил, что чувствует себя прекрасно и, раз уж выдалась такая возможность (бесплатно провести вечерок в баньке), то он намерен воспользоваться ей на полную катушку. Казекаге по обыкновению отмолчался, и старший брат решил, что он тоже согласен. Мне оставалось только кивнуть, ведь и у меня не наблюдалось симптомов отравления. Пробурчав что-то вроде: здоровье начинаешь ценить тогда, когда его уже нет, бабушка Ханна удалилась, чтобы приготовить нам ужин.
Канкуро-сан закончил возиться с Саншо, Карасу и Куроари. Он тщательно отмыл их, почистил и смазал суставы и заново покрыл все оружие ядом, пообещав запечатать марионеток немного позднее.
Покосившись на эту странную стражу, рассевшуюся у самого источника, я сняла халат, выданный мне владелицей, и вошла в воду. Ранки от звездочек были успешно залеплены какой-то влагонепроницаемой дрянью, поэтому намокнуть им было не опасно.
Несмотря на то, что баня была смешанной, к источнику я спустилась первой. На этом настоял Гаара-сама…
Водрузив на голову влажное полотенце, я погрузилась по плечи в горячий источник. От воды поднимался парок, где-то одиноко стрекотала еще не уснувшая цикада, потемневшее небо выпускало на волю первые звезды. Все ветры пустыни, как же хорошо! Опустив веки, я наслаждалась покоем и теплом, не мешал даже легкий зуд от заживающих порезов. Это была еще одна странная вещь, о которой мне не преминул сообщить Казекаге-сама… «Я думал, что знаю только одного человека, на котором ТАК все зарастает». Интересно, почему я это считала чем-то само собой разумеющимся? Наверное, потому что мне не доводилось получать сколько-нибудь серьезных повреждений до сих пор, ну, не считая того случая, когда Гаара-сама учил меня летать в парке… Наверное, тогда он счел мое быстрое выздоровление заслугой медперсонала.
В наушнике слышалась возня и тихий разговор Пустынных. Говорил в основном старший, от младшего можно было услышать разве что «Хм-м-м». Им выделили одну комнату на двоих, мне сегодня предстояло спать отдельно. О чем я уже успела пожалеть. Через несколько минут я невольно прислушалась к их беседе, потому что речь зашла обо мне…
— Фудзивара-но Рю-сан полна сюрпризов, а, братец? Вот уж от кого не ожидал… Когда в нее попали, думал, все, кончилось наше путешествие… Если бы я не знал, что она не куноичи, то сказал бы, что у нее необычно сильный кёкэй гэнкай. Не двигаясь с места порвать четырех преступников рангом не меньше B...
— Я уже ни в чем не уверен, — судя по звуку, Гаара-сама укладывал футон поудобнее.
— А что она? — зашелестела ткань, брякнули перекладываемые вещи. — Тебе ничего не говорила о том, кто были эти люди?
— М-м…
— Надо бы расспросить ее, как вернется… Бабуля Ханна сказала, что скоро ужин, я хочу успеть искупаться до него. Ты со мной?
— Угу.
Я вздохнула, вот так всегда, не дают побыть эгоисткой, только расслабишься, оказывается, уже и вылезать пора:
— Казекаге-сама, я уже выхожу, можете собираться, — передала я в микрофон. Еще одно сдержанное «Угу».
Столкнувшись с ними на входе в дом, я впервые поняла, насколько они похожи… Канкуро-сан без грима выглядел совсем не устрашающе, внешность у него вполне даже благородная, только он чуть плотнее своего младшего брата. Очень необычно было видеть Казекаге-сама в махровом халате на… Все ветры пустыни, у него же под этим халатом ничего нет!.. То есть,.. есть конечно, и даже более того, но… Я совершенно по-дурацки застыла на месте, жадно пожирая глазами стройную фигуру обожаемого человека, пораженная сделанным открытием, потом густо покраснела и, пробормотав нечто маловразумительное, стремительно скрылась из вида обоих мужчин. Гаара-сама сопроводил это действо непонимающим взглядом, но ничего не сказал.
Запершись в комнате, с бешено колотящимся сердцем я упала на футон и накрылась с головой одеялом. Какое счастье, что мы сегодня спим не рядом, иначе я бы не вынесла этого! Пока наши выстиранные и аккуратно починенные добрыми руками спасенной владелицы онсена костюмы сушились на натянутых во дворе веревках, ходить и спать, по всей видимости, нам предстояло в халатах. Минут через двадцать будем ужинать… Я закусила губу, стараясь унять буйство воображения, но получалось у меня из рук вон плохо. Хуже всего было понимать: он так же, как и я, слышит все, что я делаю. Из наушников донесся плеск воды, спокойный длинный вздох Гаары-сама… Шорох сбрасываемой с широких плеч теплой ткани… О-о-о! Перестань, Рю… Сейчас же прекрати… Промаявшись большую часть времени и все-таки кое-как справившись с собой, я вспомнила, что нужно бы привести себя в порядок перед тем как садиться за стол.
Заглянув в общую раздевалку и убедившись, что там никого нет, я подошла к своему шкафчику. Увлеченно копаясь в нем, занятая собственными мыслями, я не услышала его шагов, а когда поняла, что он молча стоит сзади и наблюдает за мной, было уже поздно. Сглотнув, я медленно выпрямилась, расческа все-таки нашлась, но… Разве это сейчас имело значение?
Пустынный подобрался ко мне вплотную, дыхание его сбилось, я напряженно ожидала дальнейших действий… Аромат, исходящий от него, окутал меня с ног до головы, заставляя трепетать каждый нерв и хватать ртом испарившийся куда-то воздух. Крепкие руки обвились вокруг моего тела, одна обхватила талию, вторая — плечи, стараясь не причинить мне боли, Гаара-сама несильно сжал меня, привлекая к себе.
— Твой… запах… — глухо прошептал он, зарываясь носом в мокрые и еще не распутанные волосы. Происходящее покрылось какой-то светлой дымкой, стирая границы реальности, заставляя думать, что это — сон. И такого на самом деле не может быть. Потому что он… И потому что я… Но это было. Теплые пальцы прошлись по моей шее, отводя в сторону волосы… Обжигающее дыхание любимого сместилось с затылка на шею, секунда — и его сухие, чуть обветренные губы коснулись кожи там же, где я целовала его вчера и… Сегодня, как будто возвращая этот блаженный «долг»… Поцелуй все длился, вызывая сладостную дрожь, колкий жар растекался по коже от места соприкосновения по всему телу…
— Гаара -…сама… — подобием стона сорвалось с моих губ.
Он отпустил меня так же неожиданно, как и обнял, и отошел к своему шкафчику, а я стояла столбом, зажмурившись и сжав кулаки до хруста в пальцах. На глаза наворачивались злые слезы: почему он всегда обрывает вот так… Почему не… Схватив расческу, я, не глядя по сторонам, вернулась к себе. Его чрезвычайно неуверенный голос по рации нагнал меня у самого порога:
— Я… просто не знаю… что делать… дальше.
Это признание ввергло меня в ступор. Интересно, и почему это я решила, что он должен знать и уметь абсолютно все? Только потому, что он Казекаге? Обеспокоенный моим молчанием он бросил в эфир:
— Рю?
— Простите, Гаара-сама, я… тоже… не умею… Но научусь! — тут же горячо пообещала я, вызвав с его стороны нечто вроде смущенного смешка.
— Неопытный… в этот раз… у тебя… будет… учитель, — нерешительно завершил он.
Я не нашла что еще сказать и чувствуя, как щеки горят румянцем, взялась за свои волосы.
К столу я вышла позже всех, когда услышала в наушнике нетерпеливое покашливание Казекаге-сама и поняла, что тянуть дальше нет смысла.
Низкий столик в просторной комнате, где со вкусом были расставлены расписные ширмы, предлагал обильную трапезу. Все выглядело таким аппетитным, что я невольно сглотнула. Две маленькие подушечки из трех уже были заняты Казекаге и его братом. Последняя ждала меня.
Кукольник вертел в руках бутылочку саке, раздумывая, выпить или все же отказаться. Решился, налил в маленькую чашку прозрачной жидкости… Я села напротив него рядом с Гаарой-сама. Негромко мы пожелали друг другу приятного аппетита, Канкуро-сан поднял чашечку:
— Ваше здоровье!
Казекаге кивнул, я несмело улыбнулась.
— Гаара, может, ты тоже будешь? — Канкуро-сан щелкнул по горлышку бутылки ногтем.
— Только в следующем году, — ответил тот, подвигая к себе блюда с мясом и рисом.
— Рю? — скорее в шутку, чем в серьез предложил Сабаку-сан.
— Мне… тоже еще нет двадцати, — пробормотала я.
— Скучные вы ребята, — притворно огорчившись, вздохнул молодой мужчина. — Сюда бы Тсунаде-сама, вот кто знает толк в развлечениях!
— Не стоит слишком расслабляться, Кан. Не забывай о нашей цели, — предупредил брата Казекаге-сама.
— Ну, кто бы говорил… — мастер кукол принялся за еду, не забыв добавить в заветную чашечку еще немного саке. Опрокинув в себя вторую порцию, он откинулся назад: — Вспомни наше первое посещение Конохи. Тогда кто-то забыл о плане начисто… И это точно был не я.
— Это было давно, — с трудом, словно не желая, чтобы я об этом узнала, отозвался рыжеволосый. — И… я был другим…
— Да… Знаешь, я даже рад, что у нас тогда ничего не вышло… Иначе Сакура не спасла бы мне жизнь… и вообще… — Канкуро-сан мечтательно закатил глаза. — Жаль, что она не хочет переезжать, я ведь ей предлагал…
— Твое нахальство, Кан, меня… удивляет, — Гаара прекратил есть, положил палочки рядом с тарелкой. — Ты… — он оглянулся на меня, но потом все же продолжил, — отнюдь не стараешься хранить ей верность… Скажи спасибо, что она смотрит на это сквозь пальцы!
— Не вижу в этом ничего такого… Если бы мы были вместе, я бы не стал обращать внимания на других… — пожал плечами темноволосый.
— А если бы она так же свободно думала об отношениях? — видимо, этот спор между ними не первый и не второй, — подумала я. — Но заканчивается одним и тем же: каждый остается при своем мнении. — Между прочим, Сай… до сих пор… к ней… неравнодушен…
— Я не ревнивый! — расхохотался Канкуро-сан, но в глубине карих глаз мелькнула затаенная мука. — Может быть, ты станешь лучше понимать меня, когда познаешь секрет плотского удовольствия, — сообщил он таким тоном, что я залилась краской и мысленно пожелала исчезнуть.
— Кхгм… — Гаара-сама выразительно посмотрел на старшего брата, — оставим эту тему, — он повернулся ко мне: — Рю, поделись с нами тем, что узнала… гм… сегодня днем…
— Угу, — я прожевала суши, которое только успела положить в рот, и стала излагать, стараясь не повышать голос, мало ли, ведь и у стен есть уши: — Человека, напавшего на нас, зовут Ичимару. Он шиноби Пустоты и состоит в прямом сговоре с советником Намару. Девятка отступников находилась в его непосредственном подчинении, я полагаю, что он управлял ими примерно так же, как Сабаку-сан своими куклами, только… Как бы выразиться… На более тонком уровне. Те существа, которые напали на вас у логова Василиска, назывались никийскими дьяволами и были одним из видов биологического оружия Пустоты. — Канкуро-сан нахмурился и очень недобро глянул на меня. Пожалуй, он и не предполагал, что я так осведомлена. — Как и Опустошенный в парке Суны. Помните, Казекаге-сама? — шиноби только кивнул. Я смолкла, давая им время оценить услышанное.
— И если вы еще не сказали вашему старшему брату о цели нашего путешествия, я восполню этот пробел. Мы направляемся к последней рабочей станции Пустоты. Это комплекс лабораторий, научно-исследовательских центров и жилых помещений, располагающийся довольно глубоко под землей… Кстати, Казекаге-сама, тот протектор все еще у вас?
— Да. Это… его вещь? — хищно блеснул светлыми глазами Гаара-сама.
— Нет. Этот артефакт принадлежит Пустоте, — сообщила я. — Вещь чрезвычайной важности. Думаю, не сложно оценить насколько… Металлическая пластина представляет собой осевой накопитель данных… Грубо говоря, на нем есть огромная масса данных о том, что представляет собой Селение, скрытое в Пустоте.
— Откуда у тебя такая подробная информация? — настороженно спросил кукольник, и расслабленность ушла из его позы. Распахнувшийся на груди халат продемонстрировал несколько шрамов, оставленных разным оружием, и курчавую темную поросль, скрывавшуюся в складках ткани где-то под столом. А ведь он отнюдь не полный… У него просто сильно развита мышечная масса… — сказал кто-то внутри меня чужим оценивающим голосом.
— Гм… понемногу отовсюду. Включая мою абсолютную память… Плюс я слила в себя кое-что от одного из бойцов. Разделяю ваши опасения, Сабаку-сан, вероятно, они не беспочвенны. Я ведь рождена не в Суне. И даже не в Стране Ветра. Скорее всего, — глубоко вздохнула, чтобы придать самой себе смелости признаться в собственных догадках, — я… из народа Пустых.
На лице старшего Сабаку-но появилось торжествующее выражение, мол, какой я догадливый!
— Почему? — Казекаге-сама уставился в тарелку, вид у него был такой, будто он тщательно что-то обдумывает. И мне пришлось рассказать им обоим о моих видениях человека с белыми пальцами, способности управлять физическим телом как будто оно — лишь сложная машина, о том, что голос Ичимару я уже когда-то слышала, и его слова, обращенные к старику Намару: «Вы не поверите, насколько близки к истине, упоминая в сочетании с ее именем слово «Пустота»…
— Странно другое… — пробормотал кареглазый, морща лоб. — Шойчи-сан говорила, что Пустота исчезла много столетий назад, все, что сохранилось — сказания и легенды. А тут на тебе! Не только живые и здоровые представители давно сгинувшего народа, но еще оказывается, что они не так уж и слабы…
— С точностью до наоборот… — не предвещающим ничего хорошего тоном констатировал Казекаге-сама.
— Пустые что-то задумали. И для этого им нужен Песок. Но почему-то не могут реализовать свои планы, пока я… жива, — подытожила я.
— Что-то эта затея нравится мне все меньше и меньше, — Канкуро-сан налил себе еще, плотнее закутался в халат и выдал: — А не окажем ли мы им любезность, появившись на этой чертовой станции вместе с этой штукой и Рю-сан в придачу? Лично я довольно слабо представляю себе их способности и возможности, а лезть в скорпионье гнездо за алмазом голой рукой как-то не хочется…
— Мы же не втроем туда идем. С нами будут шиноби Листа, — напомнил Гаара-сама.
— Играть на поле врага опасно, — настаивал на своем кукольник.
— Тебя здесь никто не держит, — скомканная салфетка полетела на пол. Злые холодные глаза сузились. Я вся сжалась внутренне. Не люблю, когда он начинает сердиться. А характерец у него не сахар… Терпит, вроде бы, молчит, кажется безразличным, а потом как выдаст! Хоть стой хоть падай… — Дверь — в той стороне.
Старший закрыл глаза, сложил руки в замок, выпрямился. Наверное, считает про себя до десяти, чтобы не сорваться… И кто сказал, что он более уравновешенный?
— Не надо делать из меня труса, братец, — глухо и так, что мне стало не по себе, наконец ответил кукольник. — Я пытаюсь трезво оценить обстановку, несмотря на выпитое. А ты, хоть и не взял в рот ни капли, ведешь себя, как пьяница, который хвастается тем, что за день перейдет пустыню…
— Вы еще подеритесь, — громко предложила я, переводя на себя внимание обоих мужчин. — И так понятно, что дело принимает серьезный оборот, но не надо меня со счетов сбрасывать. Если мои догадки верны, то у вас есть по крайней мере одна приличная фигура… Пустые сделали три провальных попытки уничтожить преграды к достижению неизвестной нам цели. Это должно бы внушить им уважение к Казекаге-сама и его семье. И к «существу, которое сейчас называет себя Фудзивара-но Рю».