предыдущая глава
Канкуро-сан закончил возиться с Саншо, Карасу и Куроари. Он тщательно отмыл их, почистил и смазал суставы и заново покрыл все оружие ядом, пообещав запечатать марионеток немного позднее.
Покосившись на эту странную стражу, рассевшуюся у самого источника, я сняла халат, выданный мне владелицей, и вошла в воду. Ранки от звездочек были успешно залеплены какой-то влагонепроницаемой дрянью, поэтому намокнуть им было не опасно.
Несмотря на то, что баня была смешанной, к источнику я спустилась первой. На этом настоял Гаара-сама…
Водрузив на голову влажное полотенце, я погрузилась по плечи в горячий источник. От воды поднимался парок, где-то одиноко стрекотала еще не уснувшая цикада, потемневшее небо выпускало на волю первые звезды. Все ветры пустыни, как же хорошо! Опустив веки, я наслаждалась покоем и теплом, не мешал даже легкий зуд от заживающих порезов. Это была еще одна странная вещь, о которой мне не преминул сообщить Казекаге-сама… «Я думал, что знаю только одного человека, на котором ТАК все зарастает». Интересно, почему я это считала чем-то само собой разумеющимся? Наверное, потому что мне не доводилось получать сколько-нибудь серьезных повреждений до сих пор, ну, не считая того случая, когда Гаара-сама учил меня летать в парке… Наверное, тогда он счел мое быстрое выздоровление заслугой медперсонала.
В наушнике слышалась возня и тихий разговор Пустынных. Говорил в основном старший, от младшего можно было услышать разве что «Хм-м-м». Им выделили одну комнату на двоих, мне сегодня предстояло спать отдельно. О чем я уже успела пожалеть. Через несколько минут я невольно прислушалась к их беседе, потому что речь зашла обо мне…
— Фудзивара-но Рю-сан полна сюрпризов, а, братец? Вот уж от кого не ожидал… Когда в нее попали, думал, все, кончилось наше путешествие… Если бы я не знал, что она не куноичи, то сказал бы, что у нее необычно сильный кёкэй гэнкай. Не двигаясь с места порвать четырех преступников рангом не меньше B...
— Я уже ни в чем не уверен, — судя по звуку, Гаара-сама укладывал футон поудобнее.
— А что она? — зашелестела ткань, брякнули перекладываемые вещи. — Тебе ничего не говорила о том, кто были эти люди?
— М-м…
— Надо бы расспросить ее, как вернется… Бабуля Ханна сказала, что скоро ужин, я хочу успеть искупаться до него. Ты со мной?
— Угу.
Я вздохнула, вот так всегда, не дают побыть эгоисткой, только расслабишься, оказывается, уже и вылезать пора:
— Казекаге-сама, я уже выхожу, можете собираться, — передала я в микрофон. Еще одно сдержанное «Угу».
Столкнувшись с ними на входе в дом, я впервые поняла, насколько они похожи… Канкуро-сан без грима выглядел совсем не устрашающе, внешность у него вполне даже благородная, только он чуть плотнее своего младшего брата. Очень необычно было видеть Казекаге-сама в махровом халате на… Все ветры пустыни, у него же под этим халатом ничего нет!.. То есть,.. есть конечно, и даже более того, но… Я совершенно по-дурацки застыла на месте, жадно пожирая глазами стройную фигуру обожаемого человека, пораженная сделанным открытием, потом густо покраснела и, пробормотав нечто маловразумительное, стремительно скрылась из вида обоих мужчин. Гаара-сама сопроводил это действо непонимающим взглядом, но ничего не сказал.
Запершись в комнате, с бешено колотящимся сердцем я упала на футон и накрылась с головой одеялом. Какое счастье, что мы сегодня спим не рядом, иначе я бы не вынесла этого! Пока наши выстиранные и аккуратно починенные добрыми руками спасенной владелицы онсена костюмы сушились на натянутых во дворе веревках, ходить и спать, по всей видимости, нам предстояло в халатах. Минут через двадцать будем ужинать… Я закусила губу, стараясь унять буйство воображения, но получалось у меня из рук вон плохо. Хуже всего было понимать: он так же, как и я, слышит все, что я делаю. Из наушников донесся плеск воды, спокойный длинный вздох Гаары-сама… Шорох сбрасываемой с широких плеч теплой ткани… О-о-о! Перестань, Рю… Сейчас же прекрати… Промаявшись большую часть времени и все-таки кое-как справившись с собой, я вспомнила, что нужно бы привести себя в порядок перед тем как садиться за стол.
Заглянув в общую раздевалку и убедившись, что там никого нет, я подошла к своему шкафчику. Увлеченно копаясь в нем, занятая собственными мыслями, я не услышала его шагов, а когда поняла, что он молча стоит сзади и наблюдает за мной, было уже поздно. Сглотнув, я медленно выпрямилась, расческа все-таки нашлась, но… Разве это сейчас имело значение?
Пустынный подобрался ко мне вплотную, дыхание его сбилось, я напряженно ожидала дальнейших действий… Аромат, исходящий от него, окутал меня с ног до головы, заставляя трепетать каждый нерв и хватать ртом испарившийся куда-то воздух. Крепкие руки обвились вокруг моего тела, одна обхватила талию, вторая — плечи, стараясь не причинить мне боли, Гаара-сама несильно сжал меня, привлекая к себе.
— Твой… запах… — глухо прошептал он, зарываясь носом в мокрые и еще не распутанные волосы. Происходящее покрылось какой-то светлой дымкой, стирая границы реальности, заставляя думать, что это — сон. И такого на самом деле не может быть. Потому что он… И потому что я… Но это было. Теплые пальцы прошлись по моей шее, отводя в сторону волосы… Обжигающее дыхание любимого сместилось с затылка на шею, секунда — и его сухие, чуть обветренные губы коснулись кожи там же, где я целовала его вчера и… Сегодня, как будто возвращая этот блаженный «долг»… Поцелуй все длился, вызывая сладостную дрожь, колкий жар растекался по коже от места соприкосновения по всему телу…
— Гаара -…сама… — подобием стона сорвалось с моих губ.
Он отпустил меня так же неожиданно, как и обнял, и отошел к своему шкафчику, а я стояла столбом, зажмурившись и сжав кулаки до хруста в пальцах. На глаза наворачивались злые слезы: почему он всегда обрывает вот так… Почему не… Схватив расческу, я, не глядя по сторонам, вернулась к себе. Его чрезвычайно неуверенный голос по рации нагнал меня у самого порога:
— Я… просто не знаю… что делать… дальше.
Это признание ввергло меня в ступор. Интересно, и почему это я решила, что он должен знать и уметь абсолютно все? Только потому, что он Казекаге? Обеспокоенный моим молчанием он бросил в эфир:
— Рю?
— Простите, Гаара-сама, я… тоже… не умею… Но научусь! — тут же горячо пообещала я, вызвав с его стороны нечто вроде смущенного смешка.
— Неопытный… в этот раз… у тебя… будет… учитель, — нерешительно завершил он.
Я не нашла что еще сказать и чувствуя, как щеки горят румянцем, взялась за свои волосы.
К столу я вышла позже всех, когда услышала в наушнике нетерпеливое покашливание Казекаге-сама и поняла, что тянуть дальше нет смысла.
Низкий столик в просторной комнате, где со вкусом были расставлены расписные ширмы, предлагал обильную трапезу. Все выглядело таким аппетитным, что я невольно сглотнула. Две маленькие подушечки из трех уже были заняты Казекаге и его братом. Последняя ждала меня.
Кукольник вертел в руках бутылочку саке, раздумывая, выпить или все же отказаться. Решился, налил в маленькую чашку прозрачной жидкости… Я села напротив него рядом с Гаарой-сама. Негромко мы пожелали друг другу приятного аппетита, Канкуро-сан поднял чашечку:
— Ваше здоровье!
Казекаге кивнул, я несмело улыбнулась.
— Гаара, может, ты тоже будешь? — Канкуро-сан щелкнул по горлышку бутылки ногтем.
— Только в следующем году, — ответил тот, подвигая к себе блюда с мясом и рисом.
— Рю? — скорее в шутку, чем в серьез предложил Сабаку-сан.
— Мне… тоже еще нет двадцати, — пробормотала я.
— Скучные вы ребята, — притворно огорчившись, вздохнул молодой мужчина. — Сюда бы Тсунаде-сама, вот кто знает толк в развлечениях!
— Не стоит слишком расслабляться, Кан. Не забывай о нашей цели, — предупредил брата Казекаге-сама.
— Ну, кто бы говорил… — мастер кукол принялся за еду, не забыв добавить в заветную чашечку еще немного саке. Опрокинув в себя вторую порцию, он откинулся назад: — Вспомни наше первое посещение Конохи. Тогда кто-то забыл о плане начисто… И это точно был не я.
— Это было давно, — с трудом, словно не желая, чтобы я об этом узнала, отозвался рыжеволосый. — И… я был другим…
— Да… Знаешь, я даже рад, что у нас тогда ничего не вышло… Иначе Сакура не спасла бы мне жизнь… и вообще… — Канкуро-сан мечтательно закатил глаза. — Жаль, что она не хочет переезжать, я ведь ей предлагал…
— Твое нахальство, Кан, меня… удивляет, — Гаара прекратил есть, положил палочки рядом с тарелкой. — Ты… — он оглянулся на меня, но потом все же продолжил, — отнюдь не стараешься хранить ей верность… Скажи спасибо, что она смотрит на это сквозь пальцы!
— Не вижу в этом ничего такого… Если бы мы были вместе, я бы не стал обращать внимания на других… — пожал плечами темноволосый.
— А если бы она так же свободно думала об отношениях? — видимо, этот спор между ними не первый и не второй, — подумала я. — Но заканчивается одним и тем же: каждый остается при своем мнении. — Между прочим, Сай… до сих пор… к ней… неравнодушен…
— Я не ревнивый! — расхохотался Канкуро-сан, но в глубине карих глаз мелькнула затаенная мука. — Может быть, ты станешь лучше понимать меня, когда познаешь секрет плотского удовольствия, — сообщил он таким тоном, что я залилась краской и мысленно пожелала исчезнуть.
— Кхгм… — Гаара-сама выразительно посмотрел на старшего брата, — оставим эту тему, — он повернулся ко мне: — Рю, поделись с нами тем, что узнала… гм… сегодня днем…
— Угу, — я прожевала суши, которое только успела положить в рот, и стала излагать, стараясь не повышать голос, мало ли, ведь и у стен есть уши: — Человека, напавшего на нас, зовут Ичимару. Он шиноби Пустоты и состоит в прямом сговоре с советником Намару. Девятка отступников находилась в его непосредственном подчинении, я полагаю, что он управлял ими примерно так же, как Сабаку-сан своими куклами, только… Как бы выразиться… На более тонком уровне. Те существа, которые напали на вас у логова Василиска, назывались никийскими дьяволами и были одним из видов биологического оружия Пустоты. — Канкуро-сан нахмурился и очень недобро глянул на меня. Пожалуй, он и не предполагал, что я так осведомлена. — Как и Опустошенный в парке Суны. Помните, Казекаге-сама? — шиноби только кивнул. Я смолкла, давая им время оценить услышанное.
— И если вы еще не сказали вашему старшему брату о цели нашего путешествия, я восполню этот пробел. Мы направляемся к последней рабочей станции Пустоты. Это комплекс лабораторий, научно-исследовательских центров и жилых помещений, располагающийся довольно глубоко под землей… Кстати, Казекаге-сама, тот протектор все еще у вас?
— Да. Это… его вещь? — хищно блеснул светлыми глазами Гаара-сама.
— Нет. Этот артефакт принадлежит Пустоте, — сообщила я. — Вещь чрезвычайной важности. Думаю, не сложно оценить насколько… Металлическая пластина представляет собой осевой накопитель данных… Грубо говоря, на нем есть огромная масса данных о том, что представляет собой Селение, скрытое в Пустоте.
— Откуда у тебя такая подробная информация? — настороженно спросил кукольник, и расслабленность ушла из его позы. Распахнувшийся на груди халат продемонстрировал несколько шрамов, оставленных разным оружием, и курчавую темную поросль, скрывавшуюся в складках ткани где-то под столом. А ведь он отнюдь не полный… У него просто сильно развита мышечная масса… — сказал кто-то внутри меня чужим оценивающим голосом.
— Гм… понемногу отовсюду. Включая мою абсолютную память… Плюс я слила в себя кое-что от одного из бойцов. Разделяю ваши опасения, Сабаку-сан, вероятно, они не беспочвенны. Я ведь рождена не в Суне. И даже не в Стране Ветра. Скорее всего, — глубоко вздохнула, чтобы придать самой себе смелости признаться в собственных догадках, — я… из народа Пустых.
На лице старшего Сабаку-но появилось торжествующее выражение, мол, какой я догадливый!
— Почему? — Казекаге-сама уставился в тарелку, вид у него был такой, будто он тщательно что-то обдумывает. И мне пришлось рассказать им обоим о моих видениях человека с белыми пальцами, способности управлять физическим телом как будто оно — лишь сложная машина, о том, что голос Ичимару я уже когда-то слышала, и его слова, обращенные к старику Намару: «Вы не поверите, насколько близки к истине, упоминая в сочетании с ее именем слово «Пустота»…
— Странно другое… — пробормотал кареглазый, морща лоб. — Шойчи-сан говорила, что Пустота исчезла много столетий назад, все, что сохранилось — сказания и легенды. А тут на тебе! Не только живые и здоровые представители давно сгинувшего народа, но еще оказывается, что они не так уж и слабы…
— С точностью до наоборот… — не предвещающим ничего хорошего тоном констатировал Казекаге-сама.
— Пустые что-то задумали. И для этого им нужен Песок. Но почему-то не могут реализовать свои планы, пока я… жива, — подытожила я.
— Что-то эта затея нравится мне все меньше и меньше, — Канкуро-сан налил себе еще, плотнее закутался в халат и выдал: — А не окажем ли мы им любезность, появившись на этой чертовой станции вместе с этой штукой и Рю-сан в придачу? Лично я довольно слабо представляю себе их способности и возможности, а лезть в скорпионье гнездо за алмазом голой рукой как-то не хочется…
— Мы же не втроем туда идем. С нами будут шиноби Листа, — напомнил Гаара-сама.
— Играть на поле врага опасно, — настаивал на своем кукольник.
— Тебя здесь никто не держит, — скомканная салфетка полетела на пол. Злые холодные глаза сузились. Я вся сжалась внутренне. Не люблю, когда он начинает сердиться. А характерец у него не сахар… Терпит, вроде бы, молчит, кажется безразличным, а потом как выдаст! Хоть стой хоть падай… — Дверь — в той стороне.
Старший закрыл глаза, сложил руки в замок, выпрямился. Наверное, считает про себя до десяти, чтобы не сорваться… И кто сказал, что он более уравновешенный?
— Не надо делать из меня труса, братец, — глухо и так, что мне стало не по себе, наконец ответил кукольник. — Я пытаюсь трезво оценить обстановку, несмотря на выпитое. А ты, хоть и не взял в рот ни капли, ведешь себя, как пьяница, который хвастается тем, что за день перейдет пустыню…
— Вы еще подеритесь, — громко предложила я, переводя на себя внимание обоих мужчин. — И так понятно, что дело принимает серьезный оборот, но не надо меня со счетов сбрасывать. Если мои догадки верны, то у вас есть по крайней мере одна приличная фигура… Пустые сделали три провальных попытки уничтожить преграды к достижению неизвестной нам цели. Это должно бы внушить им уважение к Казекаге-сама и его семье. И к «существу, которое сейчас называет себя Фудзивара-но Рю».
