предыдущая главаЗа это время Харуно Сакура стала для него почти всем, что еще держало на плаву. С того самого момента, как они познакомились до этого дня он пытался не замечать того, что хочет быть с ней рядом, как можно ближе.
Он хочет чувствовать еле уловимый аромат, исходивший от её волос, хочет смотреть в её глубокие, полные грусти глаза. Он пытался заставить себя этого не чувствовать – но так и не смог.
Она стала для него ближе кого-либо. Каждое движение её рук, каждая черточка её лица – все въелось, словно кислота, в его память. Он засыпал и знал, что она будет с ним во сне. Она всегда приходила к нему и улыбалась.
Он смог разглядеть в ней больше, чем кто-то из Псов. Он готов был ждать. Но он не скажет ей о своих чувствах, он останется таким же выдержанным, как и прежде. Ей незачем знать об этом. Пусть все идет так, как и шло до этого. Но он не сможет сдержать улыбки, когда снова увидит её в конце дороги. Он не сможет скрыть того облегчения, что испытает, когда она обнимет его. Это было тяжело, это мучило его, не давая думать ни о чем другом. И никто не знал, сколько слов он мог ей сказать, сколько тепла и нежности подарить. Ну и пусть. Для него было куда важнее то, чтобы она была спокойна, счастлива. Он безумно боялся, что когда-нибудь она исчезнет, растворится, боялся, что никогда больше не услышит, как тонкие пальцы извлекают из скрипки музыку. Ему хотелось подарить ей счастье, сделать все, что в его силах, чтобы эта девушка больше никогда не плакала. Но он не мог. Он будет все тем же. Ничего не изменит свой ход. Пусть, она и не догадывается, что нужна ему, пусть она и не знает, что происходит в его душе, когда она рядом. Все равно, она будет для него все той же Харуно Сакурой, чтобы не случилось, чтобы не произошло дальше. Он позаботится о ней, пусть даже это будет последним, что он сделает. Он был другим, он был холодным и жестким, но эта девушка, эта милая скрипачка, смогла его поменять. Он был благодарен ей за все, что она делала, за всю ту заботу и тепло, которое она ему отдавала. Её голос мог его успокоить, только лишь её касание могло вывести его из бешенства, которое порой окутывало разум. И он не смог бы себе простить, если потеряет её. Она была словно ангел-хранитель, который всегда помогает в самый трудный и тяжелый момент. Он помнил, как ему было порой больно, помнил, как истекал кровью, но всегда, вместе с болью и муками он видел её. У него были принципы, с которыми он никогда не поступался, но со временем пришло осознание того, что её счастье для него дороже любых принципов. Когда он закрывал глаза, его воображение рисовало её лицо, её руки, её волосы, её голос звучал в ушах. Он знал и понимал, что любит её. Но никогда не допустит, чтобы это стало известно. Это может всему помешать и все разрушить, все, к чему он стремился столько лет. Он каждый раз повторял себе, что нужно быть выдержанным, что нужно терпеть и оставаться Лидером, что не нужно растрачивать свои силы. Но не мог сделать ничего из этого, когда с ним рядом была она. Вот и сейчас он сидел в её комнате, на её подоконнике и рассматривал старую потрепанную фотографию, которую видел много раз, но он смотрел вновь и вновь, проводя пальцами по милому личику, на котором царила такая счастливая, по-детски радостная улыбка. Шикамару Нара мог поклясться, что больше ни разу не видел такую улыбку на её лице. Все, что он чувствует не выйдет за пределы его головы, он не допустит этого. Но сейчас, когда он сидел в проеме окна, когда на кровати, свернувшись, спал Ичи, он ждал и надеялся, что та, кому бы он хотел все рассказать, жива. Шикамару знал, что сегодня она не придет. Но все равно надеялся, что увидит в начале дороги её силуэт. Он ждал. Он всегда её ждал.* * *
Снова стемнело. Около трактира, в высоком сушняке, спрятавшись от нежелательных глаз, притаились две фигуры. Они так лежали около часа, обоз почему-то опаздывал.
– Саске, я зайду с тыла, а ты должен их отвлечь, – Сакура говорила тихо, стараясь не выдать место их с Учихой нахождения.– Харуно, ты решила свалить на меня всю работу? Я же вроде как инвалид, – брюнет впервые без раздражения выслушал команду от женщины, чему сам был несколько удивлен.
Сакура только усмехнулась, подумав, что такой один инвалид может стоить десятерых бойцов из армии Правителя.
– Учиха, а ты видел когда-нибудь Правителя? Мне интересно, как выглядит человек, который способен на такое.Учиха непонимающе поглядел на скрипачку, удивляясь, почему сам никогда не задавал этого вопроса. Нет, он никогда не видел лицо Правителя. Правила не позволяли никому, кроме Советников, подходить к Правителю близко.
Вот только что-то подсказывало молодому человеку, что он каким-то образом обошел запрет. Но не мог ничего вспомнить, иногда ему казалось, что он знает о Правителе куда больше, чем думает. Но раз за разом он пытался не думать об этом, считая, что за такие мысли можно попасть за решетку.
– Нет, Харуно. Никому из простых Граждан не разрешено видеть Правителя.И в тот же момент, стоило ему произнести эти слова, в его ушах возник голос незнакомца, который держал нож у его горла сегодня днем: «Учиха, ты ничего не знаешь о себе самом, не знаешь, кто ты есть, не знаешь, кому служишь».
И как он не пытался выкинуть это из головы, все равно возвращался к этому. Его врожденное правило добиваться правды, желание знать истину, никак не могло смириться с тем, что он чего-то не знает.
Земля задрожала от стука колес. Обоз приближался; дело оставалось за малым. Стук раздавался все ближе. Сакура тихо, словно дикая кошка, проскользнула из укрытия за угол трактира. Сегодня Большой Тракт был совсем пуст. Трактир закрылся еще вечером, словно все Окраины ждали этой «охоты».
Саске встал, как только вдали показался обоз, и пьяной походкой стал приближаться к дороге. Он пытался шататься и спотыкаться, как заправский пьяница. До их цели оставалось всего ничего, не больше нескольких метров.
В воздухе раздался гудок, предупреждающий, чтобы молодой человек ушел дороги. Но Учиха оставался на месте, аккуратно сняв пистолет с предохранителя.
Обоз остановился. Из кузова показались лица солдат, которые с интересом наблюдали, почему же прекратили двигаться.
– Проваливай с дороги, пьянь! А то потом свои кишки будешь с колес разматывать, – водитель был зол, что не успевает вовремя доставить груз к месту назначения.Учиха покачнулся, выдавая глумливую усмешку. Громогласно заявив, что будет грабить обоз, вызвал приступ смеха у охраны. Высокие ребята вышли, встав неподалеку от Учихи.
Саске краем глаза успел заметить, как мелькнула тень, вытаскивающая все из обоза. К его удивлению он не мог услышать ни звука. Сакура была призраком, о существовании которого кроме него никто не догадывался.
– Ребята, а давайте подеремся? Я сегодня немного пьян, уж извиняйте, но даже так вам не коснуться и кончика моего носа, – Саске прекрасно играл на чужих слабостях.Охранники засучили рукава, устав сидеть в обозе, они решили малость размяться, а заодно проучить этого пьяницу.
Сакура услышала шум и насторожилась. Выглянув из-за обоза, она увидела, как трое здоровых лбов пытались попасть Учихе в лицо. Эти попытки заканчивались для ребят знакомством с сухой землей Окраин.
Она вынесла последнюю коробку с лекарствами, прихватила карту родников, которые находились на территории Окраин. Теперь стоило только незаметно ретироваться, прихватив с собой этого драчуна. А потом переждать некоторое время в каком-нибудь запустевшем доме.
И все бы было так, если бы не случай, который решил, что слишком все идет по плану и надо бы Его Величеству внести кое-какие коррективы в происходящее.
Резкий порыв ветра вырвал карту из рук Сакуры и неожиданно громко захлопнул дверцу обоза. Скрипачка застыла, понимая, что все взгляды устремлены на неё, а она держит смятую карту, которую успела поймать на лету.
Солдаты, мигом позабыв о Саске, вынули оружие и направились в сторону девушки, решив, что если привезут труп воровки – премия им будет обеспечена.
Брюнет, сплюнув на землю, почти неслышно выругался и достал спрятанный пистолет.
– Ребята, опустите ваши рогатки и медленно поднимите руки.Испуганная девушка смогла выдохнуть, видя, как охранники опускают пистолеты. В пару прыжков оказавшись рядом с Учихой, она передала ему карту и другие документы, которые смогла найти в обозе.
– Продовольствие и лекарства спрятаны. Нам нужно уходить, Саске… – скрипачка нервно глянула на солдат и хотела было повернуться, но успела заметить, как водитель, все это время остававшийся в кабине, достал из-под сидения ружье и, вытянув его в руке из окна, нажал на курок.Учиха слишком поздно увидел, куда направлен взгляд его спутницы. Слишком поздно осознал, что целятся ему в голову. Слишком поздно для того, чтобы что-то сделать.
Раздался выстрел. Но ничего не произошло, Саске почувствовал только толчок, который откинул его в сторону. Резко повернув голову, он понял, почему остался жив.
На земле, скрючившись, лежала Харуно. Её руки были в крови, она держалась за плечо, крепко зажмурив от боли глаза.
Это была его вторая ошибка. Он не помнил, сколько раз выстрелил его пистолет, но когда закончились патроны, увидел, что все солдаты и водитель были мертвы, раскинувшись около обоза. Он впервые почувствовал злость, но не оттого, что что-то пошло не так, а оттого, что уже дважды он обязан жизнью этой скрипачке.
Саске приближался к ней быстро, но ему казалось, что время тянулось, словно прилипшая к зубам ириска. Всего несколько дней назад он знал, что стоит ему оступиться – его не станет, и никто не протянет руки, все будут только рады, избавившись от него. А теперь кто-то рисковал ради него жизнью.
– Зачем, Харуно? Жизнь не дорога?Учиха был зол, он ненавидел сейчас себя. Да, именно себя, за то, что чувствует. Он чувствовал благодарность. Хотя, Учиха был неуверен, что это чувство называется именно так. Он был силен, у него всегда все получалось. А что же сейчас? Он слаб, он не смог справиться с парочкой недоумков. Его спасают.
– Не предавать тех, кто в тебя верит; не оставлять товарища в беде, я тебе это уже говорила, Учиха, – её лицо было испачкано кровью, руки тряслись, прижимая место, куда попала пуля.Она говорила отрывисто, тихо, хрипло. Зеленые глаза закрылись, а руки обвисли. Теперь все зависит от него: он может её спасти, выходить, а может оставить умирать.
Правила ему говорили, что он должен пристрелить её, так как раненная девчонка мешает выполнению задания. Правила говорили, что все его действия должны быть во имя Правителя, во имя Порядка.
Но сейчас он совершил третью ошибку: Учиха Саске, Приближенный к Правителю, поступился с Правилами.
Саске не понимал, почему сейчас он несет окровавленного Пса в безопасное место, не знал, почему хочет, чтобы она жила. Это было для него ново, но молодому человеку казалось, что когда-то он переживал эти чувства. Но не мог ничего вспомнить.
Ему все чаще вспоминалась Коруко. Саске помнил, как она умирала, помнил, как перед смертью смотрела на него. Смотрела свысока, как на кусок дерьма. Он помнил, какой она была в детстве, помнил, как всегда помогала ему, говорила, что он станет самым сильным.
Сейчас же на его глазах умирала совсем другая девушка. Та, которая его дважды спасала, та, которую он был порою готов убить. Та, что пыталась им командовать. Та… Учиха вспомнил, как Сакура его поцеловала на берегу реки. Это был не такой поцелуй. Молодой человек привык, что его целуют женщины, но именно в том прикосновении её губ было что-то большее, было доверие.
Саске не умел любить, не умел чувствовать, не умел жалеть, но сейчас он не мог понять того, что с ним происходило. Он привык, что ему все человеческое чуждо, привык чураться людей. А сейчас он сидит на холодном бетонном полу и смотрит на скрипачку, лицо которой было белее мела.
Брюнет поднялся и вышел, нужно было найти то, что смогла украсть и спрятать Сакура. И он через несколько часов нашел: были лекарства, выпивка, еда, какие-то документы. И только сейчас Саске заметил, что на его руке нет браслета. Судя по всему, он сломался при ударе о землю. Учиха не знал отчего, но ему стало спокойнее, словно за ним перестали следить, словно перестали оценивать каждый его шаг.
Молодой человек пришел к их укрытию уже к вечеру, принеся с собой кое-какие припасы и выпивку. Он пребывал в странном состоянии, как будто все, что делали его руки – были не его действия. Словно он спал и видел сон.
– Ты пришёл, – девушка почти беззвучно шевелила сухими потрескавшимися губами. – Думала, что ты ушел и не вернешься.Саске молча поставил перед девушкой то, что принес. Бок стал болеть сильнее, через рубашку начала просачиваться кровь. В голове звенело и шумело.
– Мне нужна твоя помощь, Саске. Ты должен обработать рану… у меня в сумке лежат стерильные инструменты. Сама я этого сделать не смогу.Учиха внимательно посмотрел в зеленые глаза, полные решимости. Он никогда не спасал людей, он умел только убивать. А сейчас эта сумасшедшая просит его о том, что он вряд ли сможет сделать.
– Я не умею, Харуно.– Я буду тебе говорить, что и как делать, дай мне выпить глоток саке и приступай.
Сакура никогда еще не испытывала такой боли, ей казалось, что каждая клетка умирает в страшной агонии; иногда, после неосторожного движения Саске она вскрикивала, надеясь, что это станет её последним криком. Но она оставалась жива.
Она плакала от боли, только иногда находя в себе силы, чтобы говорить Учихе, что делать дальше. У неё почти не осталось сил. Перед глазами все чернело. Но голос, который она слышала в ушах, не позволял ей забыть, что она должна жить. Голос Ичи.
– Сестренка, Саку, ты мне нужна, не уходи…– Ичи, я не могу больше, прости, – Сакура прошептала эти слова тогда, когда Саске неумеючи зашивал рану.
– Саку, не уходи, будь со мной, – все тот же хриплый голос брата умолял, чтобы она терпела.
– Ичи…
Она провалилась в темноту, как только услышала, как щелкнули ножницы, перерезавшие нитку. Все её тело ныло, а сердце билось настолько часто, что она не могла сосчитать удары. Теперь все зависит от того, как все сделал Учиха. Зависело все: её жизнь, жизнь её братика. Она должна выжить, даже в бессознательном состоянии Сакура это понимала.
Саске, пошатываясь, вышел на улицу. Небо было покрыто темно-фиолетовыми тучами, что так и ждали момента, когда обрушат на иссохшую землю живительные капли влаги.
Саске споткнулся, и без сил упал на землю. Его живот просто разрывало от боли, но он терпел, как терпела недавно Сакура. Он не знал, что у такой девушки может быть столько терпения и выносливости. Саске был не уверен, вынес бы он такую операцию наживую.
На бледное лицо начали капать крупные капли дождя, смывая с кожи грязь и пыль. Он нарушил Правила. Сегодня он сам сделал то, за что привык убивать других. Сейчас, лежа на мокрой земле, он не мог понять, зачем он все сам испортил. Одно его радовало, что из-за отсутствия браслета, Советники ничего не узнают об его ослушании.
Но сомнения глубоко поселились в его мыслях. Он все же оставался прежним, таким как был: бесчувственным, холодным и эгоистичным, но его подсознание неуловимо подстраивалось и менялось согласно действительности.
– Саске Учиха, ты ослушался сегодня Правил, ты ослушался приказа Советников. Ты спас жизнь Пса. Неужели ты вернулся? Неужели ты понял, для чего стоит жить? – тот самый голос, который он слышал вчера днем, тот самый, что не давал ему покоя.Он был совсем рядом. Незнакомец буквально дышал ему в лицо. Веки Саске дрогнули и резко отрылись, но он не увидел в глубине капюшона ничего, кроме горящих красных глаз со странным рисунком на радужке.
По всему телу разлилась боль. Весь мир изменился и приобрел черно-белый цвет. Он был в Городе. Саске плохо помнил этот день. Но в этот миг он видел себя, видел себя ребенком, который плачет, упав на колени около тела мертвой матери.
Он наклонился над маленьким мальчиком, он узнал себя. Это было единственным, что отложилось в его памяти в тот день. Он видел себя жалким, плачущим сосунком, который ничего не смог сделать, чтобы спасти тех, кого любит.
Саске разогнулся и отошел на два шага от тела мамы. В душе зажглось пламя ненависти. Он увидел на столике фотографию своей семьи: высокий мужчина с суровым взглядом – был его отец, улыбающаяся черноволосая женщина – мать, а рядом с ним стоял его старший брат. Итачи Учиха. Тот, который вырезал всю его семью.
Он ненавидел его, желал его смерти, хотя, нет, он желал, чтобы Итачи умирал долго и мучительно именно от его руки, от руки Учихи Саске.
Но сейчас он смог увидеть то, чего не помнил. За полупрозрачной дверью стаяла высокая фигура, держащая в руке пистолет. Он стал приближаться все ближе, он желал до безумия увидеть лицо человека, стоящего за дверью. Он желал посмотреть в глаза этого ублюдка, который по случайности являлся ему братом.
Но только сейчас Саске понял. Что тень человека вовсе не была похожа на очертания старшего брата. Все те сомнения, что появились в его голове за последние дни, заставили его приблизиться, отворить дверь. И…
Незнакомец отшатнулся от лежащего с широко открытыми глазами Саске. Мужчина упал на колени, держась за голову, которую пронзило жгучей болью, как горящей стрелой.
– Чертов ублюдок! Ты сделал все, чтобы он не вспомнил тебя, все, чтобы вырастить марионетку, не знающую ни любви, ни заботы, ничего, кроме твоих Правил. Но он сильнее тебя, он докопается до правды. Я убежал тогда, пождав хвост. Но ты все равно получишь свое, Правитель…Это были последние слова, которые растаяли в сыром воздухе. Владельца этого голоса уже не было рядом. Он растворился, как и в тот раз, оставив после себя лишь новые сомнения, зародившееся в душе Учихи Саске.
Все звенело. Голоса в голове молодого брюнета на разный мотив распевали выдержки из Правил, словно молитвы. Он, как будто сквозь пелену видел лица Советников. Правила. Правила. Правила… Саске казалось, что все сейчас было соткано из строчек, которые горящими буквами жгли ему глаза.
Он не знал, сколько пролежал, он не мог шевельнуться. Не мог избавиться от голосов, которыми кишела его голова. Но в один миг все закончилось, все исчезло. Тонкие пальцы, дрожа, неловко коснулись его щеки.
Ему показалось, что он видит лицо мамы, но видение исчезло. Перед ним, склонившись, сидела Сакура.
– Саске. Саске, спасибо тебе… – её слова, её голос совсем не походил на голоса, которые только что его мучили.Он приносил облегчение. Боль уходила. Учиха закрыл глаза. Он был готов поклясться, что рад видеть лицо скрипачки.
Сакура вся промокла, но сейчас это не было для неё важно. Тот человек, что лежал перед ней спас ей жизнь. Она понимала, что он страдает, девушка положила руки на его живот, но во время отдернула, посмотрев на браслет.
– Прости, Саске. Но я не могу пока тебе помочь, – Сакура прикоснулась пальцами к мокрому лбу Учихи и закрыла его своим телом, словно благодарила за то, что он для неё сделал.Они были слишком разными. Учиха жил только Силой, а Сакура готова была отдать жизнь ради близких. Теперь они в одном месте, они пытаются себя поменять, пытаются найти общий язык. Учиха, сам того не понимая, менялся. Медленно, маленькими шажочками он шел к тому, чтобы освободиться от того, что ему навязали. Чтобы почувствовать, что стоит ценить в этом мире.
Но дело было не в этом. Время. Оставалось слишком мало времени. Если Саске не уяснит, не поймет, не узнает истину – всему конец.
Об этом думал мужчина, прячущий свое лицо за капюшоном. Он стоял на крыше высокого здания и наблюдал сверху на двоих, лежащих под дождем. Он когда-то струсил, когда-то совершил преступление, за которое ему нет прощения. Но сейчас, он сделает все, чтобы Учиха Саске не наступил на те же грабли.
«Любовь, Саске, запомни. Только любовь сможет вернуть тебя к жизни, только любящее сердце сможет открыть правду, только человек, способный чувствовать, может вспомнить то, чего так боится Правитель», – незнакомец сделал несколько странных движений руками и исчез.
* * *
– Конан! Пейн! Что значат ваши слова?! Как это: вы не знаете его местонахождение? – голос был сух и груб, правитель был зол как никогда.Конан была бледна, да и на лице Пейна подергивались мышцы. Они оба понимали, что потеряв из виду Учиху, им несдобровать. Советники сами не поняли, как это могло произойти, но знали только одно: если он не отыщется – Правитель от них ничего не оставит.
– Молчите? Я уже говорил, что Учиха Саске мне нужен. Пока нужен. Когда от него не будет проку, вы от него избавитесь. Ключевое словосочетание: пока нужен. И я хочу, чтобы контроль над его действиями был восстановлен.Правитель почувствовал, что его влияние на разум Учихи ослабевает. Слишком быстро ослабевает.
– Не хватало, чтобы этот мальчишка все узнал. Он начинает чувствовать. И если контроль над его разумом не будет восстановлен – мы окажемся на краю гибели, там, где еще ни разу не оказывались.От голоса Правителя высыхал даже воздух, свечи потрескивали. Он сидел к Советникам спиной. Но они были только этому рады: и Конан, и Пейн были весьма не уверены, что смогут выдержать взгляд Его глаз. Они помнили, что предыдущие Советники именно так и закончили свою жизнь.
– Мы пошлем еще одного Приближенного на его поиски, Правитель.– Тогда почему ваши бесполезные тела еще здесь?! – Правитель не успел договорить, как Советники растворились.
Он потер холодные пальцы, поднес их к свече. Пламя осветило желтоватую кожу рук. Он знал, что если потеряет контроль над Саске – все, что он строил все эти годы – все пропадет. И он не мог этого допустить.
– Учиха Саске, ты принадлежишь мне, не забывай об этом.
