Война и герои (глава 5, часть 2)

Команда, на которую так надеялся Шикамару, пересекала лес страны Рек, сокращая расстояние до цели. Наруто, прыгая с ветки на ветку, не мог выкинуть из головы их тренировки с Хинатой. Как она завязывала ему глаза и заставляла бродить по лесу. Она говорила о том, что всё, окружающее нас, – живое: деревни, камни – а значит, можно научиться их слушать и отличать от людей и шиноби. Хьюга всё больше поражала Узумаки своей любовью к лесу, пониманием его законов. Наследница клана прекрасно справлялась с Наруто в их дружеских спаррингах с закрытыми глазами, особенно, если они проходили в лесу. Наруто приходилось всё время удерживать сосредоточение чакры в ступнях и руках, так как он не мог чувствовать, когда снова коснется поверхности ветки или ствола дерева, но сосредоточение чакры в ладонях мешало ему наносить удары и создавать клонов. Хотя клоны были бесполезны, напряжение во время боя было настолько велико, что еще следить за ними, которые тоже ничего не видели, казалось неосуществимой задачей.
- Это как посмотреть направо и налево одновременно, - вспоминались слова Какаши-сенсея.
А вот для Хинаты это не составляло труда. Она чувствовала себя, как рыба в воде. Казалось, она с детства была лишена зрения. После их тренировок девушка залечивала раны шиноби какими-то своими мазями. Наруто часто наблюдал, как Хината собирает в лесу какие-то травы для их приготовления, и понимал, что почти не знает эту скромную куноичи. Она, сама не подозревая, создала вокруг себя какую-то тайну. Особенно ночью для будущего Хокаге она казалась каким-то сверхъестественным существом, обитающим в лесу и умеющим разговаривать с каждым его жителем.
«Слиться с природой, почувствовать лес каждой клеточкой своего тела», - повторил про себя носитель Кьюби и закрыл глаза.
Его ноги по-прежнему отталкивались от сучьев деревьев, сосредотачивая чакру в ступне. Хината была права. Лес – живое существо. Он дышит кронами деревьев, он говорит ветром, он видит глазами животных и птиц, он чувствует каждым листочком, каждым камушком. Джинчуурики ясно слышал, как на конце огромных сучьев поют птицы и шелестят листья. Он теперь знал, когда следует выделить немного чакры для следующего толчка. Он чувствовал, но Узумаки Наруто не был бы собой, если бы немного не отвлекся и не влетел в огромную ветку прямо перед его закрытыми глазами. Удар был сильным, так как Хината дала приказ спешить, а неугомонный Наруто и рад был прибавить скорость. Итог не заставил себя ждать: потеряв сознание, носитель Лиса оказался на земле.
- Сай-сан, - испуганно позвала Хьюга анбушника, - пора сделать привал.

Канкуро во второй раз за день ворвался в квартиру Темари около двух часов ночи, за плечами были свитки с запечатанными марионетками и походный рюкзак.
- Темари, я теперь считаюсь предателям, за мной охотится вся охрана Казекаге и АНБУ Суны. Мне надо срочно покинуть деревню, - на одном выдохе выпалил Сабаку.
Матсури и Темари непонимающе смотрели на Канкуро. Их жизнь вдруг изменилась за один день. Повелительница ветра понимала только одно: что их предали.
- Что с Гаарой? - спросила светловолосая куноичи.
- Его как будто подменили! Как будто это тот человек, который был до того, как повстречал Узумаки Наруто, - быстро шептал марионеточник, а потом еще тише добавил: - Он и отдал приказ убить меня.
В комнате повисла минутная пауза, куноичи обдумывали слова «предателя». Канкуро только подтверждал догадки своей сестры. Предательство…
- Я пойду с тобой! - смело проговорила Темари.
- Нет, Темари, на тебя подозрение не пало. Предатель – только я. Ты должна остаться в деревне и всё выяснить, а еще позаботиться о дяде Баки и Матсури.
Старшая Сабаку прекрасно понимала, что Канкуро, безусловно, прав: кто-то должен выяснить, что способствовало таким переменам в характере нынешнего Казекаге, кто-то должен оправдать Канкуро и остановить войну с Листом.
- Нет, Канкуро-сан! Я иду с Вами, - твердо проговорила ученица Гаары. - Мы вместе должны выяснить, куда дели настоящего Гаару-сенсея, этот человек точно не мой учитель!
Темари, глядя в ночь, провожала дорогих людей. Ей надо было во что бы то ни стало остаться в деревне, оставаться в центре всех событий, если возможно, выяснить все тайны этой войны и остановить ее. Война – короткое и самое мерзкое слово в мире. Как же она ненавидела его. Еще с детства ненавидела, вряд ли она сможет кому-нибудь логично объяснить этот свой страх и неприязнь, так как толком ничего не помнила, только какие-то страшные образы: искалеченные люди, кровь, обеспокоенные голоса, ледяные взгляды. И постоянное чувство опасности и страха. Как она не хотела воевать, тем более с Листом – с этой красивой зеленой деревней. В эту ночь она не могла уснуть, да и не старалась. Девушка распахнула окно, и ее взгляд упал на ночные очертание зданий Суны. Почти во всех окнах горел свет: люди не спали. Может, кто-то и был против войны, а кто-то ее безумно желал. Чувства людей к одному и тому же событию бывают настолько разными, что разве можно угодить в этой жизни всем? Что бы ни происходило в этом противоречивом мире, всегда найдутся недовольные. Кто-то из них обязательно попытается что-то изменить, чаще всего используя силу, идя через множество человеческих жизней. Дойдут ли они до своей цели или всё-таки будут остановлены? Пожалуй, это неважно. Всегда останутся недовольные, и всё будет повторяться бесконечным циклом человеческих чувств, амбиций и желаний.
Куноичи вздохнула: иногда понимание чего-то не приносит счастья, скорее, наоборот. Девушка, упираясь ладошками в свой подоконник, закинула голову вверх: так казалось, что она будет дальше от людей. Небо, усыпанное миллионами звезд, ветер, приносящий из пустыни какие-то запахи и играющий с песчинками на ее подоконнике. И одиночество… Впервые Сабаку испытала это щемящее чувство. Она никогда не оставалась одна: рядом всегда был кто-то из семьи. Пусть отца и матери уже нет в живых, но братья были рядом. Нет, их раньше было трудно назвать хорошей семьей, но Темари всегда могла на них опереться, братья всегда были готовы встать на ее защиту, хотя она в этом и не нуждалась. Эта поддержка грела сердце, так она не ощущала этого гнетущего чувства – одиночества. Встряхнув копной пшеничных волос, куноичи попыталась избавиться от грустных мыслей и воспоминаний и найти ответы на свои вопросы. Но ночь не подарила столь желаемые ответы, как и утро. Только следующий день принес новые вопросы и беды.

Киба удрал из больницы, как только дежурная медсестра задремала на рабочем месте. Впрочем, он мог вылезти через окно, но сад, куда выходили окна его больничной палаты, почему-то охранялся АНБУ. Инудзука понимал, что они поставлены не для того, чтобы скрасить ночной пейзаж. Возможно, в деревне объявлено военное положение. И куда все подевались? Сегодня его навещала только Сакура, да и то по долгу своей службы. Он тихо ступал по кафелю холла, где два администратора заполняли какие-то бумаги. Слава всем Хокаге, не шиноби, иначе они без труда заметили бы Кибу. Перед входом в больницу дежурили двое АНБУ, но собачник, засунул руки в карманы, прогулочной походкой вышел из больницы. Посещения в данной организации по приказу Пятой разрешались до поздней ночи, поэтому АНБУ не заподозрили в парне пациента.
«Как детей обмануть», - усмехнулся про себя Киба.
Что же, вот так играть на публику ему приходилось довольно часто. Команде Куренай нередко давали задания, где надо было не только выслеживать кого-то, но и банально шпионить. И обычно роль по внедрению в доверие доставалась ему. Шино не умел показывать своих эмоций, а это уже вызывало подозрения, Хината, даже находясь в одиночестве, не могла врать, не краснея. Поэтому Куренай занималась с Кибой театральной игрой. Они вместе ставили небольшие сценки из классической литературы. Обычно у них даже были зрители: Хината, Шино и Акамару. Хьюге эти представления всегда поднимали настроения, и она радостно хлопала в ладоши, Акамару, громко лая, выражал свое восхищение. Хотя белый пес ничего не смыслил в актерской игре, но не мог не поддержать как своего хозяина, так и свою любимую Хинату, которая баловала его собачей вкуснятиной. Абураме всегда сдержанно комментировал сие представление, сверяясь с оригинальным произведением. Парень улыбнулся своим воспоминаниям.
Киба втянул в себя прохладный ночной воздух, в котором его идеальное обоняние уловило не меньше ста различных запахов, но он выделил только один: запах ночного леса. Это еще больше подняло ему настроение: завтра он с утра забежит к Куренай-сенсей, а потом отправится с Акамару на тренировку в тот лес, из которого доносится такой манящий аромат свежести и хвои. А вот и его дом, окруженный деревьями, тень, которая спасала Инудзук от жаркого летнего солнца Конохи. Киба обострил нюх.
«Так, дома Хана, Акамару, мама и кто-то еще. Его запаха я не знаю. Его: запах точно принадлежит мужчине», - подумал шиноби.
Киба обошел здание, чтобы попасть в дом через черный ход, который выводил на кухню, где, как оказалось, находился незнакомый человек с его матерью. Они говорили довольно громко.
- Цумэ-сан, поймите, Вы должны там быть, - уговаривал незнакомец.
- Я больше не связана ничем с этим человеком, - отозвалась она.
- Вы, может, и прекратили с ним всякое общение уже десять лет назад, но он остается отцом Ваших детей, - настаивал собеседник.
Киба еще больше напряг слух. Его отец – он не помнит его, но люди в деревне поговаривали, что он сбежал от его матери. Сама Цумэ этого не отрицала, а просто смеялась, широко открывая рот и показывая острые клыки. Сплетни ее никогда не волновали, а только веселили. От отца Кибы не осталось даже какой-нибудь паршивой фотокарточки, впрочем, он не очень-то страдал без отца. Цумэ была сильной женщиной, волевой и смелой. С грубым мужским чувством юмора и такими же повадками. Так что мать вполне сходила за отца, а вот материнскую нежность и заботу Киба получал от своей сестры Ханы, поэтому хозяин Акамару прибил бы на месте любого, кто сказал бы, что он обделен чем-то в этой жизни. Но любопытно было ему не чуждо, и он прислонился ухом к самой двери, чтобы не упустить ни слова.
- Нападение Суны на мирное поселение не шуточное дело, он хочет видеть именно Вас.
- Вот именно, идет война, я обязана защитить свою деревню.
- Если так будет продолжаться, то в войну будет втянута не только Коноха, но и вся страна Огня.
- А Ваш хозяин будет недоволен, - с пренебрежением бросила мать Кибы.
- Война выгодна государству, если она коротка и победоносна. Но если она затянется, это повлияет на все стороны общества: политическую, культурную, социальную, экономическую и… - со знанием дела говорил ночной гость.
- Мне Ваше политическое разглагольствование слышать не хочется. Вы хоть подумали, что кто-то должен занять мое место в Совете Двенадцати?
- Киба – Вашему сыну пора выйти из этих игр в шиноби и охотников.
Киба стиснул зубы так, что раздался скрежет, и если бы двое не были так увлечены своей беседой, то, конечно, услышали бы это.
«Да что этот напыщенный дурак себе позволяет?! Мама, дай ему хороший пинок под зад, и пусть катится на все четыре стороны», - злился «шпион».
- Он еще мал, - грустно сказала Цумэ, сама же не веря в свои слова: ее сын давно уже не мальчик, только еще слишком молод для всего этого.
- Ему скоро семнадцать, пора готовить его к тому, для чего он был рожден. Цумэ-сан, Вы же знаете… - но ему не дали закончить.
- Хорошо, я поеду с ними и хорошенько вреж… то есть поговорю с ним, - едва сдерживая себя, выдавила глава клана.
«Я не могу отдать ему ни Кибу, ни Хану», - грустно подумала женщина.
Мужчина низко поклонился хозяйке дома и вышел через заднюю дверь. Киба метнулся в кусты, и сейчас из своего укрытия он прекрасно видел человека, освещенного уличным фонарем. Это был статный мужчины средних лет, одетый в дорогое кимоно, его осанка и манера держать голову выдавали в нем какого-то знатного феодала или важного чиновника.
«И этот человек кланялся моей матери? Да по его лицу можно было бы сказать, что он даже не войдет в их дом, весь пропахший собаками. А тут… Кто же ты такая, мама?» - но эта ночь не давала ответов всем, кто задавал вопросы ее бесчувственной тишине.

Ночь. Ночь, которую они проводят в стране Рек. В стране, богатой водоемами и солнечным светом. Прекрасной стране, где круглый год распускались прекраснейшие цветы, где, привлекаемые прекрасным климатом, водились редкие виды животных и птиц. Эта страна давала жизнь. Но она же граничила с пустынной страной Ветра. Причина столь странной шутки природы заключалась в том, что с гор страны Дождя нескончаемым потоком по стране Рек спускались бурные полноводные реки, орошая земли, и стремились к океану. Прекрасная страна, где люди были приветливы и улыбчивы, где счастливые крестьяне снимали со своих участков несколько урожаев в год.
Ночные тренировки Наруто и Хинаты стали для них традицией. Сейчас Узумаки, осторожно ступая по мягкой траве босиком, следовал за звуками шагов Хинаты – он уже научился отличать шелест травы от шагов этой девушки, которая, казалось, даже не касается земли. Они бродили довольно долго по густому лесу, а теперь вышли в открытое поле; в нос путникам ударил резкий запах полыни, придающий ночному воздуху особый аромат. Сейчас Наруто думал о своем лучшем друге, воспоминания захватили его настолько, что он не заметил, как поляна стала уходить вниз. Еще секунда – и он понимает, что попал в воду. В ночной тиши всплеск воды казался оглушительно громким: несколько птиц, испуганно крича, поднялись с деревьев. Наруто, всё еще барахтаясь в реке, стянул с себя повязку и увидел девушку, стоящую около него на воде и обеспокоенно смотрящую на него. Наруто ей улыбнулся.
- Хината-чан, вода на удивление теплая, давай искупаемся, - предложил Узумаки, который уже и так промок с ног до головы, и нырнул под воду с головой.
- Прости, Наруто-кун, я думала, что ты почувствуешь, что река глубокая… - уже запоздало извинялась девушка.
И не заметила, как Наруто схватил ее за ногу и уволок за собой в реку. Вода действительно была, как парное молоко. Куноичи обожала воду: эта стихия принадлежала ей, как и Хината – воде. Девушка с удовольствием сделала несколько кувырков и вынырнула, чтобы наполнить легкие живительным кислородом. Наруто плавал вокруг нее и улыбался – казалось, вода забрала все проблемы молодых людей, оставляя им только радость.

Сай в эту ночь не спал в лагере, как думала Хьюга. Завернувшись в теплый спальный мешок, дремал нарисованный клон Сая. А сам он спешил туда, до куда почти добралась их команда во главе со стеснительной куноичи – в страну Ветра. Анбушник прекрасно знал, что Наруто и Хината не хватятся его, так как почти всю ночь уже который день заняты тренировками. Он добрался довольно быстро. И, развернув большой свиток на земле, нарисовал страуса, которому тут же в клюв всучил небольшой свиток. Нарисованное животное быстро побежало по пустыне. Сай, бросив на него прощальный взгляд, медленно побрел обратно в лагерь – сил бежать не было: он израсходовал почти весь свой запас чакры на это дзюцу.

- Ты устал, Наруто-кун? - обеспокоенно спросила Хината.
Молодые люди, промокшие до нитки, сидели на берегу реки.
- Нет, я просто задумался, - отозвался Наруто.
С ней он чувствовал себя спокойно и уютно. Эти большие глаза, смотрящие на него с каким-то непонятным блеском, тихий нежный голос.
- Я думал о Саске, - признался джинчуурики. - Бабуля Тсунаде сказала, что он убил своего брата и Орочимару, но почему-то до сих пор не вернулся домой.
Наруто вздохнул и, запрокинув руки за голову, улегся на траву. Хината внимательно следила за каждым его движением. Она чувствовала переживания парня и, конечно, хотела помочь, поэтому слова сами вырвались из ее груди:
- Я думаю, что у Саске еще остались неоконченные дела. А может, он просто боится возвращаться к вам, так как причинил вам много боли.
- Иногда мне кажется, что он никогда не вернется.
- Не говори так! - воскликнула девушка. - Он вернется, потому что ты стал его семьей, ты стал для него братом. И Сакура…
Наруто улыбнулся, но голос его оставался серьезным.
- Когда он вернется, путь забирает Сакуру-чан себе. Я ей всё равно не нравлюсь.
- Есть много других девушек, которым ты нравишься, - сердце куноичи бешено застучало от собственных слов, ее щек коснулся легкий румянец.
Наруто вскочил с земли и, приблизившись к лицу девушки, спросил:
- Правда? А ты их знаешь?
- Наруто-кун…
Узумаки непроизвольно сжал ладошку своей собеседницы и приблизился слишком близко к ее лицу – их губами оставалось всего несколько сантиметров, чтобы встретиться. Хинату затрясло, как в лихорадке.
- Хината, тебе холодно? - спросил парень. - Вот я дурак! Мы так простудимся, скорее снимай куртку!
Наруто, не задумываюсь, стянул с себя и спортивную черно-оранжевую куртку, и футболку. Хината от пережитых эмоций не могла прийти в себя: он касался ее руки, был слишком близко, а теперь раздевается, поэтому рука Хинаты сама собой потянулась к бутылке Тсунаде. Хьюга, непроизвольно осушив половину ее содержимого, закашляла. Она никак не думала, что напиток может быть таким обжигающим. Между тем клоны Наруто уже успели сбегать в лес за хворостом, а сам Наруто разводил костер. Услышав кашель, Узумаки повернулся к куноичи.
- Ты, если будешь в одежде, простудишься. Надо снять ее.
Хината не знала, действует ли лекарство Пятой, но она чувствовала, как кровь приливает к голове и мир немного ходит ходуном, но от этого становилось только приятней.
«Раздеться? А почему бы и нет? Ведь жарко», - в невообразимом диком танце кружились мысли в голове темноволосой.
Хьюга сбросила с себя и куртку, и бриджи. И осталась в черной майке и шортах, которые не скрывали ее натренированной стройной талии и ножек. Наруто поднял глаза на свою спутницу, и ему стало не по себе. Она притягивала его взгляд.
«Нельзя мне было так долго с эро-саннином общаться», - подумал Узумаки, вспоминая, как его учитель любил смотреть на купающихся девушек.
А Хинате уже хмель ударил в голову: мир казался таким волшебным и волнующим. Она побежала по реке, создавая миллионы брызг, которые переливались под бледным сиянием луны и светом горящего костра. Узумаки с открытым ртом через языки пламени наблюдал за танцем девушки. Это было красиво и невообразимо. Ее изящная фигурка легко, как мотылек, скользила по поверхности реки. Взмах рук и головы – и на Хинату сыплются миллионы мерцающих капель. Девушка заразительно смеется. Она удивила его снова. Как после этого его могут называть непредсказуемым ниндзя номер один? Эта девушка не просто таила в себе множество загадок: казалось, она была воплощением самой тайны. Но вскоре танец закончился, она вернулась на берег и села рядом с Наруто.
- Так красиво и так завораживает, - прошептала девушка, наблюдая за пламенем, и вдруг потянула к нему руку.
Но Наруто одернул ее.
- Хината, что с тобой?! - он приблизился еще ближе к ней и ощутил запах саке.
- Хината, что ты пила?! - удивился генин.
- Лекарство, Наруто-кун, - заплетался язык брюнетки. - Там, в моей куртке.
Наруто достал бутылочку, надпись на которой гласила: «От Тсунаде. Лекарство от скромности». Шиноби открыл ее, и в нос ударил резкий запах саке и мяты.
- Бабуля Тсунаде совсем с катушек съехала! Ладно еще этот извращенец Джирайя мне саке предлагал, когда мне было всего четырнадцать, но от бабули я точно такого не ожидал. Дать Хинате этой дряни! - возмущался ниндзя.
В это время Хьюга уже тихо дремала на траве: ее сморил тяжелый день, ночное купание и саке. Наруто затушил костер, собрал их вещи и, взяв Хинату на руки, побрел к лагерю, где их ждал Сай. Мысли в голове Наруто путались, а сердце бешено стучало в груди. И он не мог сладить ни с первым, ни со вторым. Наруто так и не сможет забыть эту ночь, а саке полностью сотрет ее из памяти наследницы клана Хьюга.

На горизонте забрезжил рассвет. Над пустыней поднимался огромный солнечный диск – казалось, он рождался прямо из огромных курганов песка. Ветер теребил волосы молодым шиноби. Они наконец-то пришли в царство Гаары Песчаного. Хината сжала кулачки: сейчас ей надо быть как никогда сильной – от этой миссии зависит мир между селениями. Сай, равнодушно осмотрев пустыню, приложил указательный палец к губам.
- Пора выяснить, что скрывают эти пески, - серьезно сказал Наруто и сложил какую-то незнакомую для его напарников печать.