Она от него далеко-далеко, ее не достать. Физически можно, но не душой. Долгое время у него не было даже этой самой души. Она пришла с ее появлением в его жизни.
Сай не знал, что значит чувствовать: в «Корне» АНБУ об этом знают лишь по книгам да по рассказам и своему небольшому опыту. Читая книги, Сай пытался дать логическое объяснение природе чувств, чтобы самому прийти к ним, как в математических примерах, но у него ничего не получалось. Из-за этого он слишком часто делал ошибки. Было трудно грустить, было трудно шутить, но самым трудным было смеяться. Ему казалось, что его естество сопротивляется смеху.
Но потом пришла Шизуне-семпай. Застала его в библиотеке Хокаге за прочтением очередного трактата о чувствах и сказала, что они не поддаются ни логике, ни всевозможным существующим законам. Он сам должен понять, что это.
Сай начал понимать – медленно, по крупице, но этих капель чувства было достаточно. Без всяких там книг было видно, что Наруто чувствует по отношению к Сакуре, Куренаи-сан на могиле Асумы-сана, Цунаде-сама, в полном одиночестве поглощающая одну пиалу саке за другой.
И Сай понимал, что его любовь не поддается объяснению. Казалось, что может найти семнадцатилетний подросток, пусть и шиноби, повидавший много крови и смертей, в женщине намного старше его? Скажи он это кому-нибудь, никто бы не понял или не поверил. Он остался наедине со своими чувствами.
Сай полюбил ночь. Он часами мог вглядываться в темную бездну над головой, так сильно напоминавшую ему ее. Чернота неба была подобна черноте ее волос. Сай не знал этого наверняка, но ему представлялось, что они мягкие на ощупь. Когда облака рассеивались, и на небе появлялись звезды, он вспоминал ее темные, таинственно мерцающие глаза.
Каждый раз, стоя у мольберта, он рисовал ее. Каждую черту, каждую линию в ее образе он любил нежной тягучей любовью. Изгиб бровей, округлый овал лица, нежная улыбка и ее прекрасные черные глаза, сильно выделяющиеся на фоне кожи. Сай любил ее кожу – она была не такой бледной, как у него, имела нежно-розовый оттенок, даривший ей, зрелой женщине, юношескую свежесть.
Его картины – ее портреты – были живыми, это отличало их от остальных его творений. В них Сай вкладывал то, что чувствовал, – тепло Шизуне, согревающее его мертвую душу. Это тепло было в каждой ее улыбке, в каждом слове, что она дарила ему. Он знал, чувствовал – только благодаря этому теплу можно стать живым.
На его картинах появились ее руки. Они тоже были теплыми. Лежа в своей постели ночью Сай все еще чувствовал ее прикосновения на своей коже, когда она лечила его. И он вставал, подходил к мольберту и снова рисовал. Каждый шрам, каждую морщинку на ее ладонях он помнил наизусть, перенося их на бумагу.