- Да брось, Шикамару! - Я ткнул его локтем в бок, пытаясь хоть как-то вывести из состояния апатии. - Расклеился из-за девчонки!
Смотреть на душевные страдания обычно равнодушного ко всему взрослого мужика оказалось занятием невыносимо скучным. Вот уже второй час Нара неподвижно сидел на одном месте, скрючившись и обхватив руками свою многострадальную голову.
"Ксо, ну сколько можно ныть?! - в который раз сокрушался про себя я. - Точно, плакса!"
- Она не просто... не просто девчонка, Узумаки... - неразборчиво зашептал Шикамару. - А я повел себя с ней, как... как последний кретин...
"Бака, как же ты мне надоел сегодня!"
- Ну, если хочешь, я с ней поговорю, - неожиданно для самого себя вдруг предложил я.
И на мгновение на его лице появилось воодушевление, которое, впрочем, вскоре вновь сменилось привычной кислой миной.
- Бесполезно. Даже слушать не станет, - обреченно вздохнул парень.
Не в силах больше терпеть это нытье, я сорвался с места и, второпях накинув на плечи куртку, устремился к выходу из комнаты. Нара лишь проводил меня равнодушным взглядом.
"Еще благодарить будет... Если Узумаки Наруто пообещал, он ни за что не отступится! Иначе не быть мне Хокаге, даттебайе!"

***
Гостиница на окраине деревни. Не самое лучшее, пусть даже и временное пристанище для посла из Суны. Что ж, найти комнату, в которой остановилась высокопоставленная гостья, не составило особого труда. И вот, полный решимости, я постучал в нужную дверь.

***
- Чего приперся, Узумаки? - с явной злобой в голосе поинтересовалась она, окинув меня презрительным взглядом с ног до головы.
Не нужно было быть гением, чтобы понять: за этой дверью она ожидала увидеть кого-то другого.
"Вот только сейчас этот кто-то размазывает сопли по лицу. Ну, или, что еще хуже, в одиночку глушит саке".
- Темари, я пришел поговорить, - не тратя времени на лишние объяснения, я перешел сразу к делу. - Шикамару все понял и просит у тебя прощения.
Через секунду я заволновался.
"Быть может, я что-то не то сказал?" - судорожно пытался сообразить я.
Ее лицо вдруг приобрело какое-то странное выражение: не то удивленное, не то насмешливое, не то... кровожадное?!
"Ксо! Эта куноичи точно ненормальная!" - Я невольно сглотнул и, сам того не осознавая, попятился назад.
- Ах, он просит прощения?! - от этой ее ухмылки кровь стыла в жилах и неприятный холодок пробегал по спине, постепенно распространяясь по всему телу, сковывая холодом бешено бьющееся сердце...
Я толком не понял, как оказался в ее комнате, лежащим на полу... Помню лишь, как, вцепившись в ворот моей куртки своими пальчиками, она бесцеремонно притянула меня ближе к себе. В нос ударил характерный запах спиртного. И только тогда до меня, наконец, дошло: куноичи была совершенно пьяна.
- Что же он сам не пришел?.. - ее голос вдруг скатился на беспомощный шепот, а мутные бирюзовые глаза, находящиеся прямо напротив моих, наполнились не прошенными слезами.
"Дурак ты, Шикамару. Ох и дурак..." - мелькнуло в моей голове.
Цепкие ручки, доселе сжимавшие ткань куртки, задрожали и разжались сами собой. Темари со вздохом отстранилась и, поднявшись, небрежно оправила свое светлое шелковое кимоно. Должно быть, в моем взгляде появилось что-то вроде сочувствия, потому что она вдруг закатила глаза и нарочито-холодно произнесла:
- Мне твоя жалость не нужна, Узумаки. Так что вали. - Удивительно, но даже будучи в подавленном состоянии, эта странная куноичи умудрялась грубить окружающим.
И она снова ухмыльнулась. Едко, противно, издевательски... Но даже это не могло испортить ее прекрасного лица...
Да-да. Именно прекрасного. Я ведь отчего-то никогда не замечал, что Темари настолько красива, настолько... притягательна. Я не мог отвести от нее глаз: идеальная фигура, манящие округлые формы... Один ее взгляд заставлял сердце биться в бешеном ритме, разрывая грудь изнутри. Я уже несколько минут сидел на полу и, не отрываясь, смотрел на нее снизу-вверх, как последний недоумок. Не двигался, чтобы не распалить это неверное пламя внутри меня. Но стоило не удержаться и в очередной раз заглянуть в ее бездонные глаза - и я понял, что пропал навсегда. Понял, что пути назад уже нет, что его просто не может быть. И мне нестерпимо захотелось коснуться ее, нетерпеливо притянуть к себе, целовать ее жадно, властно, бесстыдно гладить руками ее податливое тело... Брать ее, пусть даже силой, присваивать себе всю без остатка... Присваивать себе ее... Девушку моего друга...
- Какой же ты идиот, Шикамару, - невнятно прошептал я.
И лишь через пару секунд осознал, что сказал это вслух...
И внезапно все оборвалось. Окончательно, бесповоротно. Понеслось в невероятном, ни одному из нас не понятном ритме...
Звучно всхлипнув, она повалилась на колени, в кровь сбивая их о дощатый пол. Притянула меня к себе, прижимаясь всем своим дрожащим тельцем, ища утешения. Утешения, которого я, увы, просто не мог ей дать. Я гладил ее по растрепавшимся светлым волосам, шептал, что все будет хорошо, что все у них наладится. Убеждал, надеясь на совершенно обратное. Ненавистные слова застряли в горле, когда я ощутил несмелое прикосновение влажных губ к своей шее...
Я забыл, как дышать. Я скрипел зубами от осознания собственного бессилия, собственной незначительности и подлости. Сжимал кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони, но не мог, просто не мог противиться влечению. Я едва не закричал, когда ее губы переместились ниже, покрывая поцелуями ключицу... Казалось, мои легкие вот-вот разорвутся от переизбытка напряжения. Кровь пульсирующими толчками бежала по венам, неумолимо распространяя по телу дикое, нерациональное желание... Желание овладеть ею... Овладеть девушкой моего друга...
"Наруто Узумаки... не предает своих друзей..."
И, проклиная все на свете, я осторожно отстранил ее от себя, придерживая за плечи дрожащими руками. Ее затуманенный взгляд бесцельно блуждал по моему лицу. Судя по всему, она совершенно ничего не соображала: недавно выпитое саке, наконец, дало о себе знать.
Я сгреб ее в охапку и на руках понес в постель. Она, все еще находясь в полусонном состоянии, несмело обвила мою шею своими тоненькими ручками... Я скрипнул зубами, в попытке сдержать рвужийся из горла стон разочарования, когда оторвал ее от себя, бережно укладывая на прохладные простыни.
Она молчала. Просто лежала с закрытыми глазами: быть может, размышляла о чем-то; быть может, уже спала. И, глядя на ее умиротворенное прекрасное лицо, я почувствовал, как под напором запертых глубоко внутри чувств рушатся с такой тщательностью выстроенные мною границы, запираются в самый дальний угол сознания такие понятия, как "дружба" и "преданность". В тот момент они казались мне простыми, ничего не значащими словами...
И, издав глухой стон, я жадно припал к ее губам, сминая их грубым, голодным поцелуем. Я целовал ее так, как не целовал еще ни одну из девушек: отдавая ей всего себя без остатка и совершенно ничего не получая взамен...

***
Я обернулся у самой двери. Темари все так же умиротворенно спала. А мне... мне вдруг почему-то стало невыносимо обидно и как-то противно. Противно от того, что я своевольно покусился на то, что никогда не должно было мне принадлежать. И внезапно что-то оборвалось, навсегда исчезло из моей души, оставив на своем месте лишь невосполнимую пустоту. Я злился на самого себя, понимая, что так и не смог устоять перед ней... Перед девушкой моего друга...