предыдущая глава
Как хозяин квартиры, пусть и съемной, я первым отправился в
душ приводить себя в порядок. Шион времени даром не терял и воспользовался этим,
чтобы заварить чай и более или менее сносно пожарить яичницу. Судя по всему,
готовить он, как и я, собственно, не умел. К горлу от одного только запаха
подкатила тошнота.
В школу мы бежали со всех ног, опаздывая вот уже на десять минут. Я бы добрался
туда раз в сто быстрее, если бы со мной не было Шиона, но бросать парня и со
скоростью шиноби мчаться по улице, мне было и нельзя, и не охота.
Занятие, на которое мы благополучно опоздали, вела Хитоми-сенсей.
- Хм… мне интересно, где остальная половина класса? Веселые выходные? – оглядев
более или менее приведших себя в порядок нас, поинтересовалась учитель.
- Вроде того, Хитоми-сенсей. Извините за опоздание, - промямлил Шион, проводя
пятерней по ещё не высохшим тёмным волосам.
Без очков, которые он потерял где-то на вечеринке, ему было явно не по себе.
- Садитесь, - велела женщина и продолжила лекцию.
Честно говоря, я был уверен, что за опоздание нас накажут - Хитоми-сан была
довольно строгой, но, как оказалось, понимающей.
Ева уже сидела за своей партой и спокойно писала лекцию. Я выразительно
посмотрел на Шиона, который коротко кивнул мне в ответ и подсел к Еве. Во время
занятия она не пересядет и я этим нагло воспользовался. Вот только толку –
ноль.
Мне всё ещё было нехорошо, как и Шиону, если судить по бледному лицу, но его
состояние уже могло оцениваться как удовлетворительное, тогда как я ощутил все
прелести пищевого отравления алкоголем.
- Саске-кун, с тобой всё в порядке? – внезапно обратилась ко мне сенсей.
- Да.
- Понятно. Еваника, проводи Саске в столовую немедленно, - она внимательно
осмотрела моё лицо и добавила: - Поешь и возвращайтесь. Живо, ну!
Ева поднялась немедленно, мне же пришлось собраться с силами, и мы покинули класс,
в котором из девятнадцати человек находилось лишь семь, включая нас. Похоже,
остальные добраться до школы так и не смогли и остались «отходить» в доме, где
проходила пьянка.
Ева не спрашивала ни о чём и не заговаривала со мной, молча ведя меня по коридору
к выходу на улицу.
В кафетерии мы оказались единственными посетителями – до конца пары ещё добрых
пятьдесят минут.
Я уже было двинулся к меню, чтобы выбрать что-нибудь лёгкое, вроде салата, как
почувствовал цепкие пальчики чуть пониже локтя. Девчонка без слов усадила меня
за стол и сама пошла к кассе.
Ладно, я подожду. Да и сидеть мне было гораздо легче, чем стоять.
То, что она мне принесла, не вязалось с моими вкусами на данный момент: суп с
полупрозрачной рисовой лапшой и зеленью, чай и небольшую плитку белого
шоколада.
- Я, пожалуй, возьму салат, - бросил я, поднимаясь, но Ева усадила меня
обратно.
- Тебе нельзя есть салат, - сухо сказала она, подвигая к себе чашечку с чёрным
кофе.
- Из-за отравления?
- Да. И не ешь ничего жареного, острого и жирного хотя бы два дня, иначе о
печени можешь забыть.
- Ладно, - я спорить с ней не стал. Во-первых, потому что не хотел, во-вторых,
потому что она дело говорит и, в-третьих, потому что я всё ещё чувствовал за
собой вину. Ма-а-а-ленькую такую.
Суп оказался довольно вкусным и лёгким, поэтому я смолол его за каких-нибудь
пару минут. И как только задумался о добавке, на мгновение кинув взгляд на
кассу, девчонка снова меня «обломала».
- Не ешь много, - скорее приказала, чем попросила.
- А шоколад не помешает? – немного иронично поинтересовался я.
- Он для настроения.
- А почему белый?
- Вкусный, - пожав плечами, ответила Ева.
И правда, вкусный… даже очень. А я никогда не пробовал белого шоколада – в
нашем мире его попросту нет.
- Любишь сладкое? – решив хоть немного поговорить с ней, снова спросил я.
- Только белый шоколад.
Она ведь даже в кофе сахар не кладет.
- И как ты его пьешь? – Я поморщился, глядя как она, в очередной раз, отпивает
небольшой глоток.
- Нравится.
- Послушай, Ева, то, что было вчера…
- Это не моё дело, - перебила она и, наконец, посмотрела на меня в упор.
- Я…
- Первый раз напился? И первый раз занимался сексом, судя по тому, что разрешил
занять девушке лидирующую позицию.
Честно говоря, я немного смутился. Она говорила о сексе, как о погоде.
- Да, - нехотя признался я, чувствуя себя идиотом.
Девчонка кивнула, принимая моё своеобразное признание, и отломила кусочек
шоколадки.
Я быстро выпил тёплый, немного сладкий чай и поднялся – вместе с собой я
отвлекаю от занятия и Еву, но она внезапно рассеянно посмотрела на меня.
- Ты уже на пару?
- А ты разве нет? - я вопросительно изогнул бровь.
- Я покурить хочу. Если вернёмся порознь – Хитоми-сенсей зачтёт как пропуск.
Постоишь со мной пару минут?
- Хорошо, пойдем.
Так, фух. Я чувствую, что она не сердится на меня за вчерашнее. И не важно, что
только потому, что ей наплевать на меня. Сейчас я вполне спокойно разговариваю
с ней, и она даже позвала меня с собой в курилку. Может, ещё не всё потеряно?
Следующие две недели пролетели практически незаметно, принося с собой зимний
холод и стужу. Я, почти всю жизнь проживший в тёплом и солнечном климате, был в
стадии крайнего раздражения всякий раз, когда приходилось высовывать нос из
тёплого дома. Не люблю холод. Пришлось снова пройтись по магазинам, купить
тёплой одежды – неудобной, стесняющей движения. Мог бы, конечно, обзавестись
чем-то более комфортным, но тогда точно начал бы замерзать. В этой стране не
бывает лютых морозов, но, если я начинаю мёрзнуть уже при пяти-семи градусах,
то что будет, когда зима полностью вступит в свои права, понижая температуру
воздуха до нулевой отметки и ниже? Даже думать об этом не хочу: насморк, кашель
и высокая температура шли в комплекте с
«достопримечательностями» здешнего климата. Я уже, честно говоря, успел немного
простыть.
Все эти две недели я практически не общался с Евой, а если точнее, не общался
вообще, если не брать в расчёт мои «доброе утро» и «до завтра», на которые я
никогда не получал ничего в ответ.
Шион уже притерпелся к моим «загонам» по поводу Еваники, и теперь честно, всеми
силами старался и сам вести себя с ней дружелюбнее, да и меня приободрял.
- Девчонка просто проверяет тебя на выдержку, друг. Крепись, всё будет отлично,
я уверен!
А я не очень.
В очередной субботний вечер мне, как всегда, нечем было заняться, просиживая
зад в доме, а потому я решил пораньше пойти на тренировку в фитнес-клуб. Оделся
потеплее и, злой и раздражённый, вымелся из квартиры.
Наибольшую роль в моем депрессивно-раздражительном состоянии брала на себя
девчонка, упрямая, как мул, невозмутимая, как пресловутый танк и молчаливая,
как рыба.
Но сегодня, по каким-то неизвестным мне причинам, я застал её на тренировке на
два часа раньше обычного, может, подфартило?
- Привет. Ты сегодня рано, - глядя на неё, даже не ожидая ответа, поздоровался
я и сразу прошёл к беговой дорожке.
Она замешкалась на мгновение, кинув на меня короткий взгляд, и легонько пожала
плечами.
Прогресс на лицо.
Я не стал и дальше сыпать на неё вопросами и предположениями: то ли настроения
не было, то ли знал, что разговаривать с ней все равно бесполезно. Но почему
она пришла раньше? Так же как и мне не сиделось дома?
Мы прозанимались ещё всего час, после чего девчонка удалилась в раздевалку. На
улице уже темнело, но идти домой мне совершенно не хотелось. Я бы с гораздо
большей пользой провел время здесь, но у меня появился отличный шанс, так
сказать, поработать по специальности. На навыки шпионажа я не жаловался, а
потому опрометью бросился в раздевалку, как только Еваника прошла, уже одетая и
собранная, к выходу.
Не думаю, что она направляется в общежитие.
Я осторожно шёл за ней, про себя надеясь, что она не станет добираться куда бы
то ни было на общественном транспорте. Единожды, интереса ради, проехавшись в
этих консервных банках, я до конца дня мучился головокружением.
Либо день сегодня такой удачный, либо судьбе уже надоело отвешивать мне пинки
под задницу, потому что девчонка шла мимо всех остановок, направляясь ближе к
проспекту.
Интересно, куда она, собственно, идет?
И только когда я увидел знакомое название улицы, что высветилось мне в
компьютере директрисы, я начал всё больше уверяться в том, что она идет к
родителям. Отлично, у меня появился неплохой шанс вызнать что-нибудь о её отношениях
с семьёй. Как-никак, а ей придется с ними в скором времени расстаться…
На этой мысли мне стало немного не по себе. Я ведь даже и не задумывался о том,
чего лишится наш Исток, переступив черту пространственного перехода.
- Техника Призыва.
Первое, что сделал призванный крошечный ужик – это укоризненно шикнул и
меленько затрясся.
- Призови меня в с-с-следующий раз где-нибудь в с-с-солнечных тропиках…
- От ситуации зависит. Вон девчонка – быстро к ней в сумку, – ментально
передаешь изображение и всё, что услышишь. Смотри, чтоб не засекли. Выполняй.
- Есть…
Да, смотреть как змея, размером едва ли с мою ладонь, со спринтерской скоростью
рассекает по ноябрьским холодным лужам было более чем странно. Мой лучший
помощник при шпионаже – незаметный, тихий, изворотливый и хитрый.
Еваника скрылась в подъезде десятиэтажки, а я, оглядевшись, направился в
придорожную забегаловку: на морозе стоять нет совершенно никакого желания.
Только и успел, что заказать кофе, как перед глазами поплыло изображение.
Контакт пошёл.
- Ева, как я рада, что ты к нам зашла!
- Добрый вечер, - разуваясь, поздоровалась девушка, чуть улыбнувшись
приветствовавшей её женщине.
- Еваника, здравствуй, давно ты к нам не заходила, мы соскучились, дочка, - в
прихожую подошёл и отец.
Ни на него, ни на мать Ева не походила ни каплей внешности.
Откуда-то из глубины квартиры раздался громкий, быстрый топот.
- Ева!
Девчонка приняла на руки подбежавшую к ней малышню в виде пятилетнего
мальчугана, как две капли воды походившего на мать.
- Проходи, дорогая, поужинай с нами. На ночь останешься?
- Нет, спасибо. Я к себе.
На лице женщины отразилась печаль и почему-то вина, муж тактично положил руку
ей на плечо, безрадостной улыбкой пытаясь её поддержать.
- Ты так редко к нам заходишь…
- Извините, учёба, дела.
Я даже не чувствую, чтобы тон её голоса хоть на йоту поменялся или потеплел.
Почему она так холодна с семьей? Неужели не понимает, что расстраивает их этим?
- Как у вас дела?
- Да всё в порядке, милая. Пойдем на кухню, я приготовила твои любимые
спагетти, - улыбаясь, отозвалась мать.
- Как дела в школе, Ева?
- Ева-а-а, пойдешь с нами завтра в парк? – забираясь к девчонке на колени,
пропищал мальчишка.
- Извини, Масаши, я буду занята, - потрепав его по голове, ответила Ева. - В
школе всё в порядке. Кейко-сан, пожалуйста, не нужно так много: я только что с
тренировки, - обратилась она к женщине, что уже наполняла её тарелку.
Значит… это не её мать? Ни один ребёнок не стал бы обращаться к родной матери
по имени. Но почему же тогда?..
- Ваш кофе, - меня отвлекла подошедшая с заказом официантка, которой я
безучастно и не глядя, кивнул, снова сосредотачиваясь на изображении.
- Ты такая худенькая, поешь, как следует. В общежитии вряд ли ты хорошо
питаешься, - в голосе женщины слышалась частичка неподдельной горечи, хоть она
и явно старалась говорить бодро и жизнерадостно.
- Я вполне нормально готовлю, ведь ты меня учила, - Ева улыбнулась.
Действительно улыбнулась, пусть коротко и лишь приподнимая уголки губ, но, по
крайней мере, в холодных водах океана не было той отталкивающей, непробиваемой
синевы.
- Может, ты всё-таки вернёшься к нам? – осторожно спросил мужчина. - Нам не
хватает тебя.
- Спасибо, но мне будет удобнее жить там. Я ведь прихожу каждую неделю.
- Милая, но это так мало! – едва ли не воскликнула Кейко-сан.
- Ева-а-а, почему ты не хочешь к нам с мамой и папой? – подал голос малыш,
доверчиво заглядывая ей в глаза.
Но ответа семья так и не дождалась.
Опекуны. Я должен был догадаться с самого начала. И только цвет глаз Еваники и
сидевшего рядом мужчины немного сбивал меня с толку – он был идентичен, с
разницей лишь в выражении. Одни источали тепло и заботу, другие – холод и
отчуждённость.
Я хочу разобраться в этом, как можно скорее.
Она просидела там не меньше двух с половиной часов, разговаривая с семейством
на разные обыденные темы, чаще всего касающиеся учебы и её будущего. За это
время на моем столике появились ещё три чашки и тарелка с недоеденным салатом
из фруктов – довольно вкусно, должен заметить.
Прощание было коротким и вполне себе теплым. Ева по очереди обняла каждого из
родных и вышла, пообещав навестить их на следующей неделе.
Я не стал отсылать призывника – понаблюдаю за ней ещё немного, а точнее до того
момента, как она ляжет спать. То, что это прямое вмешательство в её личную
жизнь никоим образом не вызывало мук совести. Я вообще ею редко пользуюсь.
Темнота улиц благоволила мне, а потому я в считанные минуты добрался до дома по
крышам, призывник возобновит передачу информации по моему приказу, а мне бы не
хотелось пнём стоять на улице и таращиться в неизвестном направлении,
переваривая и просматривая информацию.
Еве идти гораздо дальше и дольше, чем мне, а потому у меня было время
переодеться, принять душ, сделать чай и поудобнее умоститься на кровати,
откинувшись на подушку.
Я передал мысленный приказ начать
передавать мне изображение, как только девчонка войдет в общежитие. И едва моя
чашка опустела на четверть, перед глазами поплыла картинка, сопровождаемая
соответствующими звуками.
Сумка была небрежно скинута в районе прихожей и девчонка разулась, проходя
вглубь маленькой квартирки. Призывник переполз в менее травматичное убежище,
только ему известным образом зависнув на стене в тени, открывая мне прекрасный
вид сверху.
Не без лёгкого чувства издёвки и удовольствия я наблюдал, как Ева скидывает с
себя одежду, причем, в прямом смысле слова - должно быть, она очень устала,
потому что движения были резкими и как будто тяжелыми. Я чуть прищурился,
повелев, почему-то шепотом, призывнику, чтобы подполз как можно ближе: сам не
пойму, что насторожило меня в поведении девчонки. Она стояла в нижнем белье на
границе между гостиной, служащей одновременно и спальней, и ванной комнатой,
уперев руки в бока и опустив голову вниз. При ближайшем рассмотрении, благодаря
змею, я, наконец, понял: она тяжело дышала и на её теле выступила лёгкая
испарина.
Я почувствовал напряжение. Что с ней?
Глубоко вдохнув, Ева звонко чихнула, после чего коротко выругалась и, вытерев
влажный лоб тыльной стороной ладони, прошла в ванную.
Низ живота предательски напрягся, в предвкушении ожидаемого продолжения, и
теперь уже мне пришлось смачно выругаться.
Ты шиноби, чёрт возьми, Учиха, возьми себя в руки!
Лифчик многозначительно повис на крючке, рядом с батарей, где и притаился мой
шпион.
Растущая палатка в домашних штанах ясно дала понять, что моё естество думает о
моих жалких попытках удержать самоконтроль.
Чёрт, неужели я действительно смотрю на это?!
Последний атрибут нижнего белья на бреющем полете отправился в корзину для грязной
одежды.
Из груди вырвался лёгкий мученический хрип. Единственная одежда на мне явно
становилась тесноватой.
Ева не спеша залезла в ванну, включая воду и задвигая полупрозрачные занавески.
Пожалуй, я через чур сдавленно и резко велел призывнику подобраться ближе,
потому что вполне различимая усмешка, донёсшаяся до моего сознания довольно
чётко дала понять, что тридцатилетний змееныш думает о моем «шпионаже».
Изображение быстро начало смещаться за полупрозрачную преграду, и как только
девушка показалась, как говорится, во всей красоте… нет, я не могу больше, и
чхать я хотел на какие-то там моральные принципы - я уже перерос тот возраст,
когда думать о мастурбации было делом неприличным и пошлым.
Поспешно высвободив напрягшийся, пульсирующий воспроизводительный орган я
несколько неуверенно, как-никак первый раз занимаюсь подобными вещами, но
крепко обхватил его одной рукой.
Еваника внезапно повернулась спиной, намыливая мягкую мочалку гелем для душа и,
перекинув длинные волосы через плечо, провела ею от затылка до плеча, оставляя
за собой пенную дорожку, которая частично смывалась капельками воды.
Нажим моей собственной руки усилился. Чёрт возьми…
Нет, она издевается надо мною!
Может, это только для меня казалось, что девчонка медленно и, как будто дразня,
наклонялась, проводя мочалкой по животу и дальше – по бедрам. Я замечал слишком
многое: даже то, как лопаются мыльные шарики, образовывающиеся на её коже.
Она приподняла одну ногу и поставила её на бортик: мочалка поползла по колену и
ниже, до щиколоток.
Моё дыхании сбилось, как если бы я пробежал не один десяток километров.
Это было странное смешанное чувство. С одной стороны я знал и понимал, что
поступаю просто как… как не знаю кто, и меня самого немало бесил этот факт –
никогда прежде за мной не водилось ничего подобного. Но, с другой стороны, я
действительно не хотел останавливаться. Не хотел, чтобы останавливалась она. Я
чувствовал накатывающий все сильнее с каждой минутой жгучий мужской инстинкт хищника. Даже не знаю,
что было бы со мной окажись я сейчас в одной комнате с Евой. И что стало бы с
ней. Это было сродни первобытному чувству. Я хотел её прямо сейчас, неистово,
горячо, близко.
В мозгу бились две мысли абсолютно противоположные друг другу: понимание того,
что я не должен этого делать и осознание того, что не могу не хотеть этого.
Я рывком сильнее откинулся на подушку, вжимая её в спинку кровати, и чуть
прикрыл глаза, возобновляя рукой ритмичные движения.
Девушка сполоснула и выжала мочалку, повесив её на прежнее место, и взяла в
руки шампунь с ароматом зелёного яблока. Я думал, что худшее уже позади, потому
что она уже вымылась, но не тут-то было.
Она чуть запрокинула голову назад, едва заметно прогибаясь в спине и обеими
руками начала втирать шампунь в волосы. Образовывающаяся пена стекала по лицу и
шее на грудь, и когда с мытьем волос было покончено, Ева провела обеими руками
по груди, помогая воде смыть мыльную пену.
Здесь я и не выдержал и из горла вырвался тихий, хриплый стон.
Запрокинула голову назад, открывая лицо струям воды, бьющим из душа. Тонкие
руки оперлись на керамическую плитку стены. Я готов был едва ли не убить её за
то, что она чуть прикусила нижнюю губу и приоткрыла рот, ловя редкие капельки
воды.
Моё собственное тело предательски, еле заметно выгнулось дугой. Ками, я же
сейчас…
Еваника прислоняется лбом к прохладной стене и опускает лицо вниз, чуть
подогнув под себя одну ногу, продолжая дышать чуть тяжелее, чем обычно.
Впиться рукой в её волосы на затылке, оттягивая её от влажной стенки, неистово
прижать в себе, чтобы почувствовала всю мощь моего желания, чтобы поняла, как
сильно я её хочу. Вцепиться зубами в тонкую и нежную кожу шеи, чтобы сделать
больно и поцеловать, дотрагиваясь языком до места укуса, чтобы приласкать и
уменьшить боль. До вырывающихся тихих всхлипов сжать небольшую девичью грудь,
чтобы знала, кто хозяин положения и войти внутрь, в тепло, чтобы поняла, что
принадлежит мне…
Проклятье!
Я чувствую, что подхожу к ожидаемому концу и откидываю голову назад, упираясь
макушкой в спинку кровати. Пересохшие за какие-то несколько секунд губы с
трудом открываются, и я снова стонаю, с заметной хрипотцой, заливая руку, низ
живота и дальше, что потекло уже по бедрам, простыню белесой тёплой жидкостью.
Чёртова девчонка…ты даже не представляешь причиной какого оргазма сейчас стала.
«Уходи оттуда», - устало бросил я призывнику и тяжело вздохнул.
Изображение перед глазами пропало, и дыхание понемногу начало приходить в
норму.
Я почти в порядке. Почти.
Подняться было делом неимоверно тяжелым, хотелось так и проваляться на кровати
ещё пару часов, но я заставил себя встать. Нужно принять душ и сменить
постельное белье. Докатился. Этот мир явно какой-то не такой… Заразный, я бы
даже сказал. Даже представить себе не могу, чтобы вёл себя так в своём мире.
Я шиноби. Шиноби в своём мире, а не здесь; хорошее оправдание, не правда ли?
Я наслаждался этой жизнью, вкушал все её плоды. Позволял себе всё то, что не
мог позволить там. И не чувствовал никаких угрызений совести или же
дискомфорта.
Губы растянулись в стороны, и я почувствовал, как внутри меня, словно
растекается тепло.
Мне нравится этот мир, действительно нравится.
Едва девушка перелезла через бортик ванной, как разразилась громким, безудержным
чиханием.
«Ками-сама, что это со мной?» - недовольно поморщившись от свербения в носу,
подумала она и покинула запотевшую комнату, даже не заметив, как пару секунд
спустя с лёгким хлопком растворился и маленький, безобидный с виду, чёрный уж.
