− У нас сегодня наплыв посетителей, дочка! Смотри, какие гости! − приятный высокий и полный мужчина, хозяин закусочной, с улыбкой глядел на нас из-за прилавка. − Что будете заказывать? 
Народ загалдел, со всех сторон сыпались незнакомые мне названия блюд, я стушевалась и молча наблюдала за происходящим. 
− Ты что будешь, сестренка? − неожиданно взял на себя заботу обо мне Шино. 
− Не знаю…− тихо призналась я. 
− Ей то же самое, что и мне, будьте добры, − чуть громче, чем нужно, сделал заказ Гаара-сама, окатив Абураме неприязненным взором. Тот лишь пожал плечами и отвернулся, мол, как пожелаете… Шикамару и Темари, подрядив Канкуро, из палочек пытались соорудить подобие объемного плана станции, но так как они знали его лишь примерно с моих слов, ничего хорошего из этого не вышло. В общем, поели мы весело… Темнело в Конохе рано, почти так же, как и в Суне. В моем родном (как это забавно теперь звучит…) селении, тьма наваливалась неожиданно, словно кто-то набрасывал покрывало на красное солнце и гасил его. Здесь же тьма наступала постепенно. Когда мы покинули палатку и направились назад к зданию правления, Абураме некоторое время шел с нами, а потом отступил в сгустившуюся тень и совсем было потерялся из виду, но я окликнула его: 
− Шино, не уходи, ты можешь нам помочь. 
− Чем это? − удивился он. 
− Увидишь… − загадочно пообещала я. 
Нара насупился: 
− Чем больше народа, тем сложнее, каждый думает, что он умнее другого, все спорят и… 
− Твои интеллект и способность к стратегическому мышлению никто не оспаривает, Шикамару, − немного устало возразил хозяин колонии жуков. − Я буду нем, как рыба… 
− О-о-ох… До чего же это все проблематично, − возвел очи горе шиноби, засовывая руки в карманы и прибавляя шагу. 
− Интересно, где Наруто? Я думал, он будет караулить нас у выхода или встретит в Ичираку, − поделился со всеми Канкуро. 
− Действительно, странно… Может быть, его Тсунаде-сан услала куда-нибудь? − предположила Темари. 
− Ага, а он послушался, − хмыкнул Шикамару.− Скорее всего, он торчит в больнице, утешая Кибу и Ли и жалуясь на мировую несправедливость в лице Пятой, которая не дает ему участвовать в нашем маленьком деле. 
− Чем быстрее мы решим, как нам действовать, тем будет лучше. Я не хочу давать фору нашим противникам, − прервал болтовню Гаара-сама. 
− Никто не хочет, − пробормотала я себе под нос. 
− Хм-м-м… − Казекаге невозмутимо поправил за спиной тыкву и, обогнав остальных, присоединился к Наре. 
Я не стану описывать наши скучные споры в кабинете Хокаге; Шино действительно помог нам, построив по моей просьбе из жуков большую трехмерную модель станции «Окулюс». Глубоко за полночь мы все-таки пришли к единому мнению, одобрив то, что предлагал Нара. От многомерности его плана веяло мистикой, сказать, что я была впечатлена его умственными способностями, − не сказать ничего. Теперь я лучше понимала, из-за чего Темари-сан так крепко держится за этого шиноби. Выход наметили на вечер завтрашнего дня… 
На улице уже было прохладно, попрощавшись, мы разошлись. Канкуро отправился к Сакуре, Нара и старшая сестра Казекаге ушли вместе. Вскоре я с удивлением обнаружила, что мы остались вдвоем. Он вытащил из внутреннего кармана нагрудника какие-то ключи и помахал ими у меня перед носом: 
− У Чоджи две квартиры, так что одну из них он любезно предоставил Казекаге и его команде. Правда, я думаю, ждать тех двоих сегодня не придется… Идем? − голубоглазый увлек меня вперед. Я растерялась. Оставалось только крепче сжать его горячую ладонь и брести за ним. Попетляв по узким улочкам Конохи, мы наконец-то добрались до места. Высокий многоквартирный дом кое-где еще светился окнами, несмотря на поздний час. Наше пристанище находилось на втором этаже. В дверной щели торчала записка. Гаара-сама развернул ее, и усмешка скользнула легким лучиком по его лицу: 
− Еда в холодильнике, белье я сменил. Приятного отдыха! Чоджи, − зачитал он вслух. 
− Здорово, − вздохнула я. − У вас такие… друзья, Казекаге-сама! − я не могла подобрать слов. 
− Постскриптум: не забудьте взять меня с собой, когда пойдете на миссию… − Гаара-сама спрятал записку в нагрудник, открыл дверь, пропустил меня вперед. 
− Я сейчас разогрею ужин, поздно, конечно… Но лучше уж поздно, чем никогда, − улыбнулась я Казекаге, странно робея перед осознанием того факта, что мы впервые вот так надолго остаемся рядом. Можно было даже вообразить себе, что это наша счастливая семейная жизнь, что мы… после ужина будем спать в одной постели и… Кровь прилила к щекам, я вздрогнула, как если бы он мог услышать эти непристойные мысли, что плясали джигу у меня в голове. Спокойно, Рю. Просто ужин. Кухня нашлась быстро, планировка была удобной, и я не могла сказать, что она (эта планировка) мне непривычна. Распахнув холодильник, я остолбенела: такого количества пищи мне видеть в своей жизни еще не приходилось. Впрочем, чего еще ожидать от Акимичи? Судя по разговорам между шиноби, которые я то и дело ловила в наушнике, он знал толк в еде. Впрочем, это не только не мешало ему быть первоклассным ниндзя, но даже наоборот, составляло в какой-то мере его ниндзюцу. 
Я автоматически возилась с кухонной утварью, занятая размышлениями о тех новых людях, с которыми меня столкнула жизнь. Так необычно учиться доверять безоговорочно с первого взгляда, полагаться на тех, кого едва знаешь и в свою очередь быть уверенной в том, что на тебя так же полагаются и надеются. Это удивительное чувство, согревающее сердце, позволяющее почувствовать себя нужной и важной. В наушнике раздался шум воды, меня, успокоившуюся было, снова бросило в жар… Невольно перед глазами предстала соблазнительная картина «Казекаге в ванной комнате», руки дрожали, пока я нарезала овощи для салата. С ума сойти… я слышала его дыхание, плеск струй, касающихся тела, воображение разыгралось не на шутку, и чтобы хоть как-то его усмирить, я попыталась снять гарнитуру. Тут же до меня долетел завораживающий шелест его голоса: 
− Ты что это делаешь, Рю? 
− Я… простите, Казекаге-сама… − смешавшись, и чувствуя себя виноватой, я уже жалела о своем глупом решении. 
− Я же велел тебе никогда не снимать ее… − тон его принял опасное звучание. Он точно был недоволен. − Ты разве еще не привыкла? 
− Ужин будет готов через несколько минут, Казекаге-сама, − попыталась свернуть на более безопасную дорожку я. 
− Хорошо, мы поговорим об этом за ужином… − снова это странное выражение − не то угроза, не то облегчение… 
Я накрыла стол в гостиной, убрала лишние стулья. Из ванной вышел Гаара-сама, в свежем банном халате, с мокрыми волосами… 
− Пожалуйста, садитесь за стол, Казекаге-сама, − улыбнувшись, я приглашающе отодвинула стул. 
− Ты когда-нибудь прекратишь это? − мерзким капризным тоном вопросил он. 
− Что именно, Казекаге-сама? − стараясь казаться беспечной, пряча панический ужас, спросила я. 
− Меня раздражает твое выканье, эти вечные суффиксы «сама» и именование меня по должности. Я начинаю чувствовать себя старым и совсем чужим… − он с грохотом вырвал у меня из рук стул, упал на него так, что мебель едва ли не завопила в голос, и положил сжатые кулаки на стол. 
− Но… как же тогда я… должна… − я все не могла понять, к чему он ведет. 
− Мы не будем есть, пока ты не научишься звать меня на ты и только по имени, − мне кажется или я вправду слышу это жуткое напряжение в его тоне? 
− Не уверена, что у меня получится с первого раза… Гаара… -сама, − пробормотала я. Он не ответил, выжидающе откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и отвернулся к окну. Ладно… ладно… я это сделаю, пусть даже в моих мечтах я никогда не позволяла себе такое. − Я… Давай есть, Гаара. Остынет, − будет не так вкусно, − выпалила я. 
− Я не расслышал, − ух, до чего холодный тон. 
− Давай… поедим… Гаара… − медленнее, но куда менее уверенно произнесла я. 
− Еще…− потребовал он. 
− Гаара, − я готова была расплакаться, сама не зная от чего… 
− Еще… − все ветры пустыни, до чего настойчив, ну, сам напросился! 
Я наклонилась, обвила его шею руками, приблизив рот к розовому уху, прошептала: 
− Гаара, ужин остывает, давай поедим… 
И с удовольствием отметила, как стремительно алеет его ухо, будто он услышал нечто совсем иное. 
− Гкхм… − его ладони накрыли мои запястья. − И в самом деле… остывает. Садись, Рю. 
− Интересно, как я это сделаю, если вы… ты держишь меня? − бесстыдно касаться губами его нежной кожи, чувствовать этот головокружительный аромат свежего молодого крепкого тела… Сходить с ума, не возвращаться к реальности… 
− О…− Казекаге тут же аккуратно отвел мои руки, немного подержал их, кивнул на соседний стул, − присаживайся, Рю. 
− Спасибо, − улыбнулась я, следуя его… просьбе? Приказу? Не важно. 
− Итадакимас, − он склонился над тарелкой, взял палочки и отправил в рот маленький кусочек рыбы. − М-м-м… Вкусно. Тебе всегда удавались обеды, я… заметил… еще в Суне… 
− Это… не стоит похвалы, Гаара-са… ой… Гаара. Вы… ты слишком добр ко мне, − я старалась сделать так, чтобы он не заметил, как сильно дрожат мои пальцы, пока я пытаюсь палочками подцепить овощи. − Итадакимас! 
Хм-м-м… пожалуй, не стоило скромничать. Это и вправду очень вкусно. Я люблю, когда с легкой остринкой. 
− Мне начинает казаться справедливым желание Канкуро… − вдруг заявил рыжеволосый. Я в недоумении уставилась на него, ожидая объяснения. − Помнишь, он хотел, чтобы ты всегда была с нами на миссиях… 
− Да. А вы его отговаривали… − это я тоже прекрасно помню. 
− Хм-м-м… Возможно, я был не прав, − с загадочной ухмылкой признался Гаара. Его глаза хитро поблескивали из-под антрацитовых ресниц… 
Я не могла сосредоточиться на еде, разглядывая его так, будто не видела сто лет. Халат разошелся едва ли не до пояса, но он, казалось, не придавал этому никакого значения. Похоже, он вообще ничего кругом не замечает, кроме своей тарелки... Вот и хорошо, скорее всего, он уже и забыл про… 
− Кстати, о твоей дурацкой попытке избавиться от этого, − не заботясь о вежливости, Казекаге ткнул палочкой в направлении моей гарнитуры. − Почему ты это сделала? И не смей даже надеяться на то, что я приму маленькую невинную ложь, − неожиданно зло выплюнул он. 
− Правда… слишком постыдна для того, чтобы я посмела произнести это вслух, − заливаясь краской до корней волос, вынуждена была признать я. В горле пересохло, я не рисковала поднять глаза на него, ожидая, чем кончится этот разбор полетов. 
− Хм-м-м… и что могло послужить достаточным основанием для нарушения прямого приказа Казекаге, − он перестал есть и его колючий недобрый взор переместился со столешницы на меня. Я почувствовала это кожей, буквально покрывшись мурашками и чуть не выдыхая пар, так похолодала атмосфера. Все ветры пустыни! С ним не соскучишься. С такими внезапными переменами настроения… Хотя, чего еще можно было ожидать? Что он всегда с тобой будет мил и ласков, Рю? Чушь собачья! 
− Я… не хотела… слышать… как вы… ты… моешься. Это… слишком… Умоляю, не заставляй меня говорить об этом! − мой голос предательски дрогнул, бамбуковые палочки жалобно хрустнули, ломаясь на несколько частей в его жестких пальцах. Этот звук заставил меня дернуться и взглянуть на него. Казекаге сидел красный, как помидор и нервно стряхивал с ладони осколки палочек. Все ветры пустыни! Он понял… Догадался… Проклятие! 
Доели мы в полном молчании, изредка сталкиваясь взглядами оба мгновенно смущались и отводили глаза. Поблагодарив меня за вкусный ужин, он ушел в комнату. Я стала убирать со стола, потом обратила внимание на то, что слышу, как он шелестит тканью, как звякают пряжки ремней… Забеспокоившись, я выскочила из кухни в гостиную, чтобы заметить, как он решительно направляется к двери. В боевой одежде, однако, без тыквы за спиной. Куда? Увидев меня, он сглотнул, зачем-то поправил безупречно лежащий на бедрах ремень и глухо произнес: 
− Я… пройдусь немного… Не жди меня… 
Окаменев от такого заявления, но понимая, что мне это совершенно не нравится, я тупо молчала, комкая подол белого фартука. 
− Спокойной ночи, Рю, − Казекаге взялся за ручку двери, повернул ее… Дверь распахнулась наружу… Нельзя, так нельзя… Если он сейчас уйдет… Это… будет очень плохо… Голубоглазый делает медленный шаг за порог. Я, словно зажатая в густеющем масле, бросаюсь за ним, но это выглядит как пара робких, неуверенных шагов… Дверь начинает закрываться… Отчаянным движением, чуть не падая, я успеваю ухватить его за рукав, другой рукой вцепившись в косяк, чтобы не грохнуться на пол, слова выплескиваются из горла, будто ждали подобного: 
− Пожалуйста, не уходи! Гаара, пожалуйста… Не уходи! 
Он оборачивается, в глазах − сомнение и легкое недоумение: 
− Почему… ты… 
− Не уходи, пожалуйста! Только не уходи! − словно заклинание, задыхаясь, чувствуя, как по щекам сползают слезы, повторяю я. 
− Я… ладно… Но ты… уверена? − другой смысл, другое звучание… неужели он тоже? Жар, поднимающийся изнутри, осушает мои слезы. 
− Да. Абсолютно… − тяну его за рукав. 
Он вздыхает, глубоко-глубоко, поворачивается… И дверь закрывается за ним. С этой стороны. Гаара запер ее на ключ, обернулся, опираясь на нее спиной, будто ноги плохо держали его. Я кинулась ему на шею, захлебываясь собственным счастливым смехом. Он прижал меня к себе… Некоторое время мы стояли так, не двигаясь. Оглушенные и ослепшие… Мир исчез, провалился в тартарары, предоставив нас друг другу…