Экран погас, но Сай ещё долго сидел в темноте, курил и смотрел в окно. Губы, кажется, ещё горели от их с Сакурой горячего прощального поцелуя. Прав ли он был, начиная отношения в таком ключе? Или всё же стоило сдержаться? Показать себя менее агрессивным и озабоченным?
Впрочем, это означало солгать. А лгать Харуно он не привык. Да и зачем врать Интернет-собеседнику? Что он тебе, скажет «ай-ай-ай, какой ты плохой и неправильный»? Приедет исправлять тебя огнём и мечом? Морду бить? Или, что самое страшное, застыдит?
Нет уж, он такой, каков есть. Никогда Акаши не пытался казаться ей другим. Наоборот, цепляло то, что интерес возник к тому Саю, который действительно он, без прикрас и ретуши. Вот только…
Он снова затянулся.
Вот только знакомы они ещё мало. Да, доверяют, но не глубоко. Принимают друг друга – но только то, о чём знают. Его тянет к ней, безумно тянет, но стоит ли начинать отношения без полного доверия? Что будет, если вся правда о нём окажется для Харуно слишком ужасной, чтобы принять?
Дым красиво клубился в лунном свете, лившемся в комнату через окно, и навевал грустные мысли.
- Ты чего не ложишься? – донеслось с кровати.
- Да так… Думаю, - снова затянулся Акаши.
Удзумаки зевнул и внимательно посмотрел на соседа.
- Командир, не бойся, - улыбнулся он. – Я же слышал, о чём вы разговаривали всё это время. Она, конечно, немного странная, но ты действительно ей нравишься, даже учитывая твою вечную угрюмость, дурацкое чувство юмора и умение ляпнуть очередную психологическую глупость в нужный момент. С ней у тебя получится, вот увидишь. Просто дай ей время. Дай время вашему чувству окрепнуть, чтобы подробности нашего прошлого не смогли его подкосить.
Акаши снова уставился в окно, пуская дым кольцами.
- Я этого и боюсь, Наруто. Что оно окрепнет. Прорастёт сквозь меня, сквозь неё… Свяжет нас чем-то большим, чем мы сами по себе. А потом ей не хватит силы духа простить меня за то, каким я был раньше. Придётся вырывать это из нас обоих. Будет больно. Очень.
- Прошлого не изменишь, - грустно вздохнул Наруто. – Ладно ты, у тебя и выбора-то не было. Каким сделали, таким и был. Но я… Каким дураком был! Поверил в тот бред, которым пичкали лохов вроде меня. Ксо… Как вспомню! Командир, если бы не ты, мы бы все загнулись тогда. Ты изменился, Сай. Уже тогда, когда впервые ответил на мою болтовню. А сейчас ты совсем другой человек. Сейчас ты – человек!
Глубокая, полная горечи затяжка:
- Этого может оказаться мало, Наруто. Как в прошлый раз.
Удзумаки стиснул зубы.
- Хината смогла принять меня. Со всеми моими проблемами, заботами и тараканами. Я рассказал ей, и она простила. Даже странно – такая хрупкая, нежная, беззащитная девушка. Сложно было поверить, что в ней есть эта внутренняя сила. Знаешь, мне кажется, что в Сакуре она тоже есть. Кстати, ты не рассказал, как прошло? Красивая? Или просто человек хороший?
Губы Акаши чуть дрогнули:
- Да, ничего так. Среднего роста, розовые волосы, зелёные глаза.
- Грудь какого размера?
Акаши задумался:
- Учитывая то, что она была, скорее всего, без лифчика, то, наверное, B. Ну, или чуть меньше. Нормальная для её комплекции, короче. Зато вид сзади… Представляешь, надела платье, в котором полпопы видно. Я чуть слюной не захлебнулся, пока мы там все эти картины рассматривали.
Удзумаки хохотнул в темноте комнаты:
- Умеет создать интригу! Ну а ноги?
Следующая затяжка была уже не такой горькой:
- Отличные ноги. От ушей. Хоть завязочки пришей.
- А вообще как прошло? Не разочаровала?
- Наоборот. В жизни она намного интереснее. Живая, подвижная, улыбчивая. Такая… м-м-м… за ней даже наблюдать интересно.
- Только не говори, что она первая тебя поцеловала!
- Угу.
- А ты?
Акаши чуть прикрыл глаза, снова вспоминая: нежные губы со сладким помадным привкусом, тепло её рта, податливая мягкость и отзывчивость тела, прижатого к холодной стене дома.
- Я… Я поцеловал её в ответ.
- И?
- И ничего. Домой пошёл. Что, нужно было на первом же свидании тащить её в койку?
Удзумаки хитро прищурился.
- Но ведь хотелось? Прямо там, на месте поцелуя?
Акаши потушил окурок в пепельнице, нахмурился и недовольно взглянул на соседа.
- Рядовой три-семь, прекратить доставать командира на ночь подобными разговорами! – и, вздохнув, добавил: - И так хочется. Так что я в душ. А ты спи.
Наруто, проводив удаляющегося Сая взглядом, тихонько вздохнул под одеялом:
- Держись, Командир! Всё у вас получится. Я в неё верю.
***
Весь следующий день Сакура была готова порхать и петь, но, увы, жестокая судьба заставляла думать о таких мелочах, как уборка в квартире, готовка еды и походы в магазин. Поэтому, вооружившись тряпкой и пылесосом, она обуздывала свой романтический пыл трудовым порывом, попутно размышляя, куда бы завтра сходить. Погода стояла нелётная: ночью ударил мороз, и мелкая снежная сечка неслась по воздуху с бешеной скоростью, забиваясь за шиворот и в карманы. Это значило, что милые романтичные парки и прочие открытые площадки отпадали. Зоопарк, к сожалению, относился к их числу. Тогда куда? В кафе? Что романтичного в совместной жрачке? Рот занят, глаза в отбивную. А ещё нужно думать о петрушке в зубах и запахе. Тут не до романтики… Нет, конечно, задумчиво пить кофе где-нибудь возле камина – это красиво, но сколько можно цедить те две-три чашки, что она могла выпить без ущерба для сна и здоровья? Час? Какой-то жалкий час для отчётного свидания с её стороны?! Позорище, одним словом…
Закончив домашние дела, Харуно задумчиво набрала номер Ино и спросила у подруги, куда бы та позвала парня в такой мороз. Та, только что вернувшаяся с улицы, не задумываясь, предложила сауну. Часов на пять. И все – в парилке. Двойная польза: и здоровью поправка, и дурного в голову не полезет. Сакура возразила, что пять часов в парилке превратят её в хорошо пропечённую мумию, а египетская тема мало того, что не сейчас не в моде, так она ещё и точно знает – Сай любит непропечённых, без корочки. Нет, можно, конечно, запереть его в кабинке одного, но это как-то некошерно, всё же свидание. Хотя можно рисовать на стеклянной дверце сердечки, умиляясь красному потному лицу приятеля, но вряд ли тот оценит такой кавай.
Тогда Яманако предложила цирк. Ей возразили, что с Саем цирк получается бесплатный, а главное, намного более смешной. Надо только видеть, как Акаши общается со свидетелями Иеговы, пристающими поздно на улице с неприличными вопросами: как вы думаете, мир катится в ад? Работают ли заповеди или стоит сдать их на не гарантийный ремонт? Про ад парень с самым серьёзным видом ответил, что не может ответить объективно – там у него слишком много знакомых, а в остальном он полагается на Коран, и вообще, у него обрезанный, и сейчас он это продемонстрирует и тем самым докажет неправоту концепции вообще и тётки в частности. На моменте, когда он расстёгивал ширинку, тётки уже были на другом конце улицы и что-то кричали, но что, они не разобрали. Радовались за парня, наверное. Или извинялись, что побеспокоили.
Яманако согласилась, что с таким экземпляром ей придётся нелегко, но прежде чем она успела предложить что-то новое, зазвонил мобильный. Сакура улыбнулась: стоит о нём заговорить… Извинившись перед подругой, она нажала «Ответить».
- Привет!
- Привет. Ты дома?
- Ну… да, пока дома. А что?
- Какой у тебя номер квартиры?
- Тридцать седьмая.
В домофоне раздался гудок.
- Открывай.
Судорожно сглотнув, Харуно нажала «Отбой» и открыла подъездную дверь. Пока Акаши поднимался, она судорожно расчесывалась, пудрилась и радовалась, что этаж у неё седьмой, а не какой-то там первый. Когда позвонили в квартиру (два коротких, уверенных «треньк» - будто к себе домой звонит, мерзавец!), то девушка уже была почти готова не только увидеть причину своих метаний, но и сразу, с порога приглашать его куда угодно. Например, можно на старое городское кладбище: ему, как настоящему вампиру её последнего душевного нерва, это должно понравиться. Или в отдел нижнего женского белья: она будет примерять, а он – мучиться от непосильной эрекции. Тоже вариант. Но лучше всего – в комнату страха. Там темно (не видно прыщей), холодно (можно не снимать шапку и не демонстрировать отсутствие причёски) и полно невыразимо отвратительных рож (что автоматически делает собственную несколько более симпатичной).
Но вместо того чтобы скороговоркой выпалить нежданному визитёру «какярадатебявидетьпойдёмскореекуданибудьтолькоподождименянаулице», Сакура стояла с открытым ртом и хлопала глазами. В руках у Акаши был скромный, но просто непростительно прекрасный букет свежих нарциссов.
- Как ты узнал, что они мне нравятся? – тихо спросила она, подобрав челюсть с пола. – Я же точно не говорила ничего такого…
- Догадался, - он протянул ей цветы и Харуно, всё ещё не веря глазам, взяла их. Лепестки были холодные, но упругие, сильные. – Можно зайти?
Сакура молча открыла двери в дом и взяла его куртку.
- Извини, что так неожиданно, - пояснил парень, разуваясь, - на работе получилось раньше освободиться. Хотел пойти домой, но тут неожиданно вспомнил, что вчера не подарил тебе даже пошлой розочки. А сегодня у нас первый юбилей, как-никак. Смешной, конечно, но всё же…
Девушка прошла на кухню и поставила цветы в воду. Вернулась в коридор, взяла куртку Акаши, молча повесила в шкаф и так же молча показала, куда идти. Они стояли на кухне, и Харуно, не отводя глаз от цветов, поставила чайник и спросила:
- Понимаю, что вопрос ожидаемый и даже совсем не оригинальный, но… где ты достал их в ноябре? Им же только весной цвести…
Сай сделал многозначительное и загадочное лицо, и на дне его глаз отразилось заумное слово «гидропоника». Потом он чуть улыбнулся, достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Сакуру. Та кивнула и открыла окно, махнув ему рукой – перебирайся поближе.
- На язык цветов нарцисс означает «оставайся такой же прекрасной, как ты есть», - тихонько проговорила она, - и, хотя легенда об этом цветке очень грустная, этот аромат всегда поднимает мне настроение. Он такой солнечный…
- Я рад, что тебе понравилось.
Сакура взглянула на художника: на лице не отражалось почти ничего, но в глубине тёмных глаз теплилось то ли удовлетворение от удавшегося подарка, то ли радость от её удивления. А может, просто доволен, что не прогнала, сославшись на отсутствие предварительной договорённости и занятость?
- Спасибо, - она улыбнулась и обняла его, положив голову на плечо. – Мне очень приятно. Вот только я совсем не ждала тебя сегодня. Думала, куда завтра пойти…
Акаши, опасаясь поджечь волосы прижавшейся к нему девушки, потушил сигарету об отлив и выбросил в окошко. Потом погладил волосы Харуно и чмокнул её в макушку. От волос пахло шампунем, рисовым супом и полиролью для мебели. С воском. Такой домашний, непривычный запах… Такой… как она сама, когда не ждёт гостей: искренняя, растрёпанная, смешная. Совсем не такая, какой была вчера, накрашенная по всем правилам и готовая к обороне. Скорее уж, какой она казалась ему «на слух». А если так, то…
- За чай и плюшку угадаю место встречи, - предложил он. – Кино? Кафе? Театр?
Сакура хмыкнула ему в шею и отодвинулась. Чайник звяканьем доложил о готовности одарить всех кипятком, и девушка, достав две чашки, приготовила им кофе. Какой там чай, этот вампир пил только крепчайшую чёрную гадость – уж это она знала наверняка. В отличие от неё, без молока. Вместо плюшек достала конфеты – сосательные, с хитрым игривым намёком.
- Я же говорила, в галерею! – сделала честные глаза Харуно. – Вначале буду фотографировать все твои работы, потом сличать с оригиналом. И попробуй только сказать, что он у тебя не фиолетовый в марсианское красное пятнышко! Ты же знаешь, я будущий хирург. Исправлю в соответствии с начальной задумкой.
По лицу Сая скользнула тень улыбки: кончики губ дрогнули, а брови на секунду приподнялись, как бы говоря «да неужели?». Минимальная мимика, но Сакуре хватило и такой. Оказалось, чтобы привыкнуть к такому скупому выражению эмоций, надо совсем мало времени. Ещё вчера днём казалось, что это будет напрягать, но уже вечером… Даже когда он говорил с самым серьёзным видом, она легко распознавала шутки и правду. Акаши удивлялся: это получалось у неё, даже когда они общались в тексте, а уж когда начали созваниваться, Харуно ни разу не переспросила: «Это розыгрыш?». Как?!
- Нет уж, Злюка, лучше я отморожу себе весь прототип, но пойдём-ка мы в зоопарк, смотреть на спящего медведя. Ведь весной он проснётся! Это обнадёживает. Во всяком случае, меня.
Харуно хитро прищурилась.
- Твой отмороженный прототип будет ни на что не годен. В нашем монастыре, конечно, острая нехватка извращённых отцов-настоятелей, особенно художников со знанием web, в прошлом – обрезанных психологов, но нам, монашкам местной общины, требуется не только эстетическое наслаждение. Иногда, раз-другой в пятилетку, мы притворяемся медведицами…
Сай, резко подавшись вперёд, неожиданно притянул её к себе. Сакура, коротко охнув, оказалась прижатой к столешнице. Губы Акаши, уже почти касаясь её, прошептали:
- Злюка, признавайся, как ты научилась различать, когда я шучу, а когда нет? Только не ври, что по лицу. Не очень-то по нему видно…
Харуно, предательски нервно сглотнув, подняла взгляд с его рта и уставилась прямо в глаза.
- Просто… Я в этих моментах обязательно бы пошутила, - она придвинулась ещё чуть ближе и прошептала ему прямо в губы. – Не знаю, может, кому-то твоя мимика и кажется скупой, но мне её хватает. А уж когда в твоих глазах загорается такой яркий огонёк, и ты, хоть и сам не замечаешь, облизываешься, как самый обычный кот при виде сметаны…
Договорить у неё не получилось. Кончик его языка прошёлся по её нижней губе, и по телу Сакуры побежали миллионы мурашек. В голове мелькнуло: как хорошо, что она ходила в лифчике, иначе он бы почувствовал, какими напряжёнными от этого маленького прикосновения стали её соски.
- Я не облизываюсь, - выдохнул он, прежде чем накрыть её губы своими. – Никогда.
- Облизываешься, - вдохнула она, как только он оторвался.
- Нет, - снова выдохнул он, приоткрывая её рот, изучая его своим языком.
- Да, - снова вдохнула она, делая то же самое.
Он остановился. Если продолжить поцелуй сейчас… Сай не знал, к чему это приведёт. Реакции её тела на простые поглаживания и касания сводили с ума. Ещё вчера, когда Сакура заставила его загореться от одного только поцелуя, а от второго загорелась сама… Акаши понял: с прозвищем «монашка» он явно лоханулся. Какая там скромница: чувственная, одновременно и робкая, и смелая, и умеющая полностью отдаться моменту. В тот миг, когда её губы, словно узнавая его, из собранных, упрямо-волевых неожиданно становились мягкими, отзывчивыми, ему хотелось целовать её вечно. И сейчас, стоило представить, что будет, если он всё же пойдёт дальше, чуть опустит край воротника свободной кофты или наоборот, поднимет подол, как руки сами усаживали Харуно на край столешницы и прижимали к себе. И было так сладко, что сразу становилось понятно – не стоит. Время, их отношениям нужно время. А значит, нужно сделать усилие над собой, отодвинуться, убрать свои руки с её спины, а её маленькие ладошки – со своего затылка… Хотя и не хочется.
- Злюка, мы так вообще никуда не пойдём, кофе остынет, а хомяки снова начнут тонуть.
Он ещё не отпускал её, пытаясь восстановить дыхание, но она (откуда? почему?) всё поняла и продолжила:
- …и злобные питбули изгрызут все ножки, ложки, вилки и рамен соседей по комнате.
- Точно.
- Тогда скажи мне, какой у тебя размер ноги, и пойдём.
Акаши отодвинулся, посмотрел на неё подозрительно, и в этом взгляде было всё: порванные шаблоны, уважение и даже некая опаска. Зато зелёные глаза Харуно лучились озорством.
- Даже не знаю, что и ответить, - пробормотал он, опускаясь на табуретку и отхлёбывая из чашки, - то ли я так напортачил с сегодняшним визитом, что ты решила пошить мне белые тапочки, то ли пытаешься по размеру ноги понять, много ли потеряет мировая общественность, если мой прототип и вправду того…
Сакура рассмеялась.
- Не угадал. С тебя плюшка. Так всё-таки?
Сай пожал плечами:
- Ну… ладно, сорок пятый.
Харуно хихикнула:
- Большой мальчик.
- Я знал, что ты это скажешь, - мрачно отхлебнул из кружки он. – Вот почему у девочек нет зависимости: чем меньше нога – тем меньше у неё…
- Сай!
- Монашка! – произнёс он, и девушка удивилась, сколько тепла может быть в этом слове, так мягко и нежно оно было сказано. – Не думал, что ты действительно краснеешь, когда речь заходит о…
- Сай!!! Пей кофе, а то остынет! А лучше съешь конфетку!
Акаши абсолютно невозмутимо развернул карамельку и, положив её в рот, стал рассасывать, глядя в глаза Харуно с таким выражением, будто это не конфета, а как минимум её губы. А лучше бы что-то другое, ещё более вкусное и желанное…
С каждой секундой этой сцены девушка краснела всё сильнее. Не выдержав, она буркнула что-то про извращенцев, которые даже леденец съесть не могут по-человечески, и отвернулась. В спину ей донеслось:
- Злюка, скажи мне, почему, когда мы целуемся, как сумасшедшие, тебя это не смущает, а когда я всего-навсего говорю об этом, то ты становишься неожиданно скромной?
Вслед за вопросом раздалось громкое «хрум-хрум-хрум»: Сай явно устал издеваться над несчастной сладостью и задумчиво принялся её грызть. Он сам не понимал, почему провоцирует Сакуру. Может, именно из-за её «я бы сама в том месте пошутила». То самое чувство, что притянуло их друг к другу сквозь миллионы пикселей и байтов, что заставляло каждый вечер сидеть возле компьютера и ждать звонка, которое заставило их обоих выйти из своей скорлупы, шагнув навстречу друг другу. Надежда на то, что при всей их видимой разности, они всё же схожи внутри, а значит, смогут понять друг друга. В перспективе – принять. Но почему тогда она может со спокойной улыбкой говорить про его «прототип», но краснеет при виде «неприлично» рассасываемой карамельки? И как бы она тогда покраснела, если бы он показал, как правильно нужно кушать бананы? Догрызая вторую конфету, Акаши решил, что всё дело тут в спонтанности: если она отвечает или реагирует, не задумываясь, естественно, то ответ, рождённый ей самой, пусть даже и не очень-то «приличный», не заставляет её краснеть. Но вот если дать подумать, и мозг успевает обратиться к справочнику «общественная мораль, нормы поведения хороших девочек и прочие глупые принципы», как их похожесть исчезает так же быстро, как появилась. Сильная, интересная личность теряется где-то в серых общепринятых устоях. Но что с этим делать? Как заставить Сакуру быть естественной до конца, не стесняясь и не заморачиваясь на то, что она «должна» быть такой, какой её хотели бы видеть абсолютно левые, не важные в её жизни люди? Или требуется лишь привыкнуть к нему, чтобы, какой бы сомнительной не казалась шутка, девушка могла оставаться собой?
Харуно повернулась.
- Не знаю. Возможно, потому, что нормы разговора – это нечто, привитое воспитанием и требованиями общества. Говорить о таком открыто как бы неприлично. А поцелуи – это уже из другой области. Это лично мои желания. Это то, что никого, кроме двоих не касается.
Хрум-хрум-хрум.
- Даже если разговор сугубо конфиденциален, а поцелуй могут увидеть многие?
Она отхлебнула кофе, приводя дыхание и мысли в порядок. К подобным перепадам в общении с Акаши – от пенисов до структуры потребностей личности по Маслоу – она уже давно привыкла. Он просто спрашивал и говорил о том, что его интересует на данный момент. Но предположить, что в реальной жизни его обычные эротические провокации будут так будоражить её, она не могла. Сай явно владел своими эмоциями лучше неё, и это слегка раздражало. Зато и разговаривать с ним о серьёзных вещах вживую было интереснее. Это заставляло её думать и развиваться. Это учило её не терять самообладания даже в таких ситуациях.
- Да. Если целуешься при людях, они в большинстве своём отворачиваются, ибо это не предназначено для них. А вот слова – они для всех.
Хрум-хрум-хрум.
- Хочешь сказать, что тебе ни разу добросердечная бабулька не бросила в спину: «Молодёжь совсем распоясалась! Вот в наше время…»? Да к нам вчера с религиозными вопросами подкатили, уверен, только потому, что я тебя не за руку держал, а за талию. Неприлично им, блин…
Он наблюдал за её реакцией. Его всегда бесили девушки, не способные объяснить, почему поступают так или иначе, но Харуно была счастливым исключением из этого правила. Когда он шёл на свидание, то сильно переживал: умная и красивая – это почти всегда две разные девушки. Даже был готов смириться с тем, что её внешний вид будет далёк от приемлемых параметров. Но, увидев, понял, что ошибся. Гибкая, утончённая, стройная, Сакура не переставала мыслить даже на шпильках, и это заводило его почище любых ухищрений.
- Просто есть люди, которые считают себя умнее всех. Есть обычные, которых большинство, и они пройдут мимо, сообразив, что происходящее между двумя – не их ума дело. А есть «учителя» - эти хотят, чтобы все вокруг жили так, как им стукнуло в их правую пятку. И правоту этого органа они ощущают всей душой так остро, что не могут сдержаться, и безудержно несут херню в массы.
Хрум-хрум-хрум.
- Но если они встревают просто в разговор – это приемлемо?
- Нет. Тот же диагноз. Но слова – они как бы общественные. Говорим мы со всеми, а целуемся с единицами. Поэтому за тем, что говоришь, приходится следить.
Хрум-хрум-хрум.
- Разве нельзя закрыть уши или отвернуться, как от целующейся парочки?
- Согласись, человек, закрывающий уши, будет выглядеть глупо. А смотреть можно куда угодно.
Он кивнул, глотая последнюю конфету. Что-то в этом было...
- А если парень шепчет девушке на ухо? Что-нибудь интимное? Рассматривать это как поцелуй или как разговор?
- Смотря как шепчет, - улыбнулась Сакура. – Если не громко и очень уж интимно…
Он в одно мгновение оказался рядом с ней, снова прижимая её к столешнице. Его губы коснулись краешка ушной раковины, и девушка вздрогнула, ощутив его дыхание на шее.
- Ну, например, вот так, - прошептал Сай и прижался к ней чуть сильнее, проведя ртом по полукружью уха. – Парень шепчет девушке, что ему ужасно хочется увидеть, как она играет сама с собой, как гладит себя по груди, как стонет, когда кончает…
Одновременное смущение и возбуждение, захлестнувшее Сакуру от его близости и слов, мешали трезво мыслить. Харуно стояла красная, как майская вишня, но то, о чём он говорил, она делала с собой только вчера, и это не принесло того полного удовлетворения, которого хотелось. Оставалось лишь тяжело дышать, вздымающейся грудью ощущая крепость его грудных мышц.
- Считается за поцелуй, - пробормотала она, пытаясь взять себя в руки.
- Тогда почему ты снова красная, моя монашка? – ехидно спросил он всё так же на ухо. – Ведь нас даже никто не видит.
Девушка попыталась отстраниться, но руки художника крепко прижали её к столешнице. Ей не нравилось, как он влияет на неё. Пока общение было через скайп, такие случаи исключались. Нужно ли ей, чтобы кто-то вроде Сая постепенно превращал её из монашки в раскованную, не стесняющуюся проявлять эмоции девушку? Не боящуюся ими поделиться – словами, губами… Она не была уверена. Это означало – измениться окончательно и бесповоротно. Другой уровень внутренней свободы, к которой она пока не была готова. Или была, но боялась.
- Не знаю. Твои предположения?
Руки Сая легли на её спину и принялись осторожно поглаживать её через тонкий свитерок. Нежно, почти невесомо он выписывал какие-то странные узоры, и эти прикосновения отдавались такой дрожью во всём теле, что, казалось, шевелятся даже волосы. В голове поселился туман, сквозь который было тяжело даже дышать, не то что думать.
- Ты просто боишься признаться себе, что это тебя возбуждает так же, как и всех. Что ты такая же плохая, как и я, - тихий шёпот возле уха.
На секунду девушка замерла. Рука на спине остановилась. Сай ждал ответа.
- Возможно, - её собственные ладони легли ему на плечи и начали плавно спускаться вниз. – Или это ты хочешь, чтобы я была такой. Зачем?
Судорожный выдох возле её уха. Руки Сая снова скользили вниз, осторожно касаясь каждого позвонка.
- Возможно, потому что хочу доверять тебе. Чтобы быть уверенным – меня поймут. Похожим людям проще понять друг друга.
Ей требовалось время, чтобы придумать ответ, и она заняла его, медленно царапая кожу сквозь ткань водолазки. В какой-то момент девушка стала чувствовать, как в неторопливых движениях рук Сая, в его участившемся дыхании, стал отслеживаться ритм.
- Разве доверять можно только тем, кто похож на тебя?
Он уже нащупал низ тонкого домашнего свитера девушки и, чуть поколебавшись, положил руки на её спину. Сакура вздрогнула: касания к оголённой коже были намного откровеннее и чувствовались острее. Казалось, что художник рисует на ней кончиками пальцев какую-то удивительную, странную картину. И она ощущала себя, словно чистый холст, который и рад бы противиться мастеру, но просто не может.
- Во всяком случае, от похожих людей знаешь, чего ждать. Это предсказуемо. Это не опасно.
Её рука проникла под край водолазки Сая и, чуть поколебавшись, девушка осторожно провела ногтями вдоль пояса, ощущая, как инстинктивно Акаши чуть прогибается вперёд, пытаясь стать ближе и впечатывая её в столешницу ещё сильнее. Она чувствовала, как бешено бьётся его сердце. Этот вопрос настолько важен для него?
- Разве ожидание подлости от близкого человека можно назвать доверием?
Его рука добралась до застёжки лифчика и сжала её.
- А что можно им назвать, Сакура? Привычку? Нежелание видеть очевидное, погружаясь в мир собственных иллюзий по поводу кого-то?
Девушка коротко вздрогнула. Он не хочет повторения наших прошлых ошибок, догадалась она. Это не провокация и не приставания – это его попытка не сделать больно им обоим. Акаши не понимал одного: с той силой притяжения, что существовала между ними, быть просто милыми друг с другом не получится. Они уже увязли слишком глубоко, и просто разойтись, не оставив кровавый след на душе, не выйдет. Даже если разбежаться прямо сейчас. Эти отношения так или иначе выйдут на новый этап. Но в их силах сделать это постепенно и не так болезненно.
- Это просто отсутствие сомнений. Иногда нелогичное. А иногда требуется просто время, чтобы увидеть – твои страхи по поводу того или иного человека – выдумка.
Он осторожно вернул замочек бюстгальтера на место, так и не расстегнув. Руки снова двинулись вниз, ведя за собой миллионы мурашек.
- Или убедиться, что был прав с самого начала.
- Как бы там ни было, вначале мы неосознанно будем бояться доверить человеку. Но со временем это пройдёт. Каждый хочет увидеть, что существо рядом пусть и не пушистый зайчик, но хотя бы не атакует. Что совместное существование не несёт угрозы.
Ладони художника выбрались из-под свитерка, и теперь он осторожно водил пальцами вдоль пояса домашних брюк, касаясь обнажённой кожи живота, и от этого всё внутри сжималось, замирая в какой-то странной сладкой дрожи.
- И о чём это говорит?
Она чуть сжала руки, слегка впиваясь ногтями. Пусть будет больно, зато ближе. Такая боль рано или поздно неизбежно перерастает во что-то большее. Например, в наслаждение. Или наоборот, отталкивает людей подальше друг от друга, воспринятая как извращение. Роднит ли общая боль души так, как общая схожесть? Или больше, много больше?
- Может, страх доверять кому-то роднит нас сильнее, чем присущие качества? И плохие мальчики, и хорошие девочки – все хотят, чтобы их понимали. Все хотят быть принятыми кем-то такими, какие они есть на самом деле.
Его дыхание щекотало ухо и заставляло откидывать голову назад, тая от сладости. На грани осязания губы касались кожи, и это не было поцелуем, как не было и его отсутствием. Это было танцем за гранью видимости.
- Но степень понимания разных людей будет всё же ниже, чем у похожих. Можно ли принять человека, чьи действия никогда не станут для тебя нормальными?
Лёгкое давление на его плечи, слегка напоминающее массаж – художник прикрывает глаза и пытается контролировать дыхание, но её пальчики, скользящие вниз по позвоночнику, вырисовывающие каждый его бугорок, не дают этого сделать. Танец почти достиг своей кульминации…
- Всё зависит от нас самих. От прошлого опыта доверия, которое не было предано. От нашего желания и глубины чувств. От ширины восприятия нормы, в конце концов.
Сай погладил её подбородок, заставив девушку поднять голову и прикрыть глаза от какого-то запредельного, нереального чувства хрупкости и важности момента.
- Или нам хочется верить в это, потому что мы так хотим? – прошептали его губы совсем близко, уже откровенно касаясь уха. – Так проще? Так не больно?
Сай замер напротив неё, ожидая ответа, словно приговора. Его руки у неё на шее, ласково гладящие где-то в районе ключиц, плавно переместились на затылок, не давая отвернуться. Но девушка не собиралась отводить взгляд. Она не боялась ответить. Она не боялась его.
- В любом случае, остаётся только надеяться, что у твоего визави хватит силы духа, доброты и душевной чуткости.
Он чуть отстранился. На секунду его чёрные глаза стали непроницаемыми, а потом он приблизил свои губы к её. Спросил на едином выдохе, хрипло:
- Тебя не раздражает такое бессилие?
Чуть улыбнувшись в ответ, Сакура достала свои ладони из-под водолазки Акаши (короткая дрожь недовольства по его спине) и погладила щёку.
- Немного.
Он снова прикоснулся к её губам, но на этот раз поцелуй был такой лёгкий и невесомый, что Сакура даже не успела на него отреагировать.
- Так что там с моими белыми тапочками? – выдохнул он, поспешно отстраняясь. Танец закончился.
Харуно хмыкнула, провела по губам ладонью, стирая с себя не только дурацкую улыбку, но и мешающие остатки возбуждения, и прошла в коридор. До художника донеслось:
- Привет, дорогая! Да, конечно. Через пару часов? Отлично, оставь нам пару. Тридцать шестой и сорок пятый. С меня причитается.
Акаши улыбнулся и снова закурил в приоткрытое окно.
- Каток или боулинг, Злюка?
Сакура, снова появившись на кухне, улыбнулась:
- Первое. Ты умеешь стоять на льду или мне придётся сорок пять минут работать буксиром?
- Можешь не переживать. Умею.
- Вот и отлично. В «Суперзоне» сегодня будет людно, но приятельница пообещала забронировать для нас парочку самых острых коньков. А потом можно будет попить чего-нибудь горячего в кафе под боком.
Девушка открыла боковую дверь и на секунду пропала из виду, а потом появилась уже причёсанная и с хвостиком. Акаши улыбнулся. С ним она была похожа на школьницу и казалась совсем беззащитной и маленькой.
- Это в «Стар Айс», что ли? Там, где бортик площадки – одновременно видовое окно? – Харуно кивнула. – Отлично. Обожаю смотреть на перекошенные рожи, которые впечатывает в него при неумелых разворотах!

***
Он шёл рядом. Подстраивал свои шаги под её немножко семенящий ритм походки и обнимал её за талию.
- Странное дело, - вдруг произнесла она, - пока общаешься в Интернете, кажется – твой собеседник полностью открыт, и через пару месяцев активного общения ты уже знаешь его как облупленного. А встречаешься в реале и понимаешь, что знаешь ты не просто мало, а бесконечно мало. Что есть вопросы, которые в сети не принято задавать, но в настоящей жизни без них не обойтись. Куча мелочей, составляющих человека, осталась за кадром…
- Может, это и хорошо, что мелочи отсеиваются? Зато основное остаётся на первом плане…
Сакура улыбнулась и посмотрела на своего спутника.
- Ты в жизни лучше, чем на мониторе, - и со смехом взъерошила его густые волосы.
Он привыкал быть рядом. Привыкал к её смеху, улыбкам и прикосновениям. Если раньше Сай часто «играл» - вёл себя с девушками так, как они того хотят, чтобы его посчитали милым или хотя бы не таким странным, внутри оставаясь таким же бесстрастным, – то сейчас этот номер не проходил. Акаши по-прежнему не понимал, каким образом этой девушке удаётся угадывать, что он хотел сказать на самом деле и что подумал, но её общество было ему необходимо. С каждым шагом было всё очевиднее: все те мелочи, которые ускользали при общении по скайпу, все эти повороты головы, взмахи ресницами, качание ногой во время их болтовни – ему требовалось всё больше и больше. Зачем, он не понимал сам. Как не понимал то, что толкнуло его после работы идти не домой, а к ней.
Уже придумывая повод, Сай начал чувствовать себя полным болваном. Что сказать? Соскучился? Он не совсем понимал, что это значит. Когда часами дожидался её в Скайпе, то говорил себе: мне интересно общение с этим человеком. Ожидание стоит свеч. Всё равно делать нечего, в конце концов. Бывает, что ждёшь, когда пройдёт реклама, но это же не значит, что ты соскучился по фильму или голосу диджея на радио! Но это разговоры, для которых не нужен повод. Вечером они бы состучались, и голос Харуно Сакуры снова заполнил бы пустоту его существования. Пусть ненадолго, но всё же…
Встречи – совсем другое. Чтобы прийти на день раньше, требуется причина, и веская. А у него её не было, зато было гигантское желание увидеть, как она живёт. Что в её спальне – постеры Бреда Питта или календарики с кошечками? Или просто чистые, гладкие стены? Как она одевается по дому? Как будет вести себя, получив такой вот нежданный визит? Разозлится? Мило откажет?
Ему требовались подробности её жизни – те, которые Интернет не осветит, о которых спрашивать просто глупо и которые, словно незаметные мазки в картине, составляют композицию по имени «Сакура».
- Ты тоже, - тихо сказал он, чуть сильнее сжимая руку на её талии.
Он ещё не осознал того, как сильно личный контакт ускорил процесс. Пока что Сай вообще плохо понимал, что с ним творится. Попытки анализа не удавались, информация не поддавалась классификации: слишком много оттенков, любой из которых менял смысл сказанного. Что оставалось?
Он учился доверять Сакуре. Не только свои мысли, заботы, проблемы – себя наяву. А это было непросто.
***
Сакура шла и понимала – это провал. Надо было идти в боулинг. А лучше – в комнату страха. Зря она затеяла свидание на такой скользкой почве. Ну и получилось…
Харуно шагала, дулась и глядела в пол. Акаши, минут пять полюбовавшись на её насупленную мордашку, в конце концов не выдержал и в какой-то момент выдернул девушку на одну из боковых пустующих лестниц мультикомплекса.
- В чём дело? – коротко спросил он её в лицо.
Сакура опустила глаза.
- Завидую, - мрачно призналась она.
- Чему? – не понял Сай.
- Тому, как ты катаешься. Меньше всего я хотела выглядеть той толстой, неповоротливой бегемотихой, какой была весь сеанс. Зато ты был сама ловкость и предупредительность.
- Мне не надо было оставлять тебя одну? Но ты ведь сама сказала, что всё в порядке, и я могу продолжить…
Харуно подняла на него глаза.
- Акаши, я не говорю, что ты что-то сделал неправильно! Ты вообще самый умный и самый красивый! Иди, катайся дальше.
Она вырвала руку и попыталась отойти.
Врала она просто безбожно. Но только отчасти. Сай действительно катался просто отлично – баланс растекался по его телу, чуть ли не поскуливая от восторга. Сделав пару кругов вместе, он захотел прокатиться быстрее, а девушка просто не могла его догнать. Нет, она, конечно, попыталась, но быстро поняла безнадёжность затеи и сделала вид, что спокойно наслаждается неторопливым скольжением. Точнее, хотела сделать вид, но вместо этого позорно шлёпнулась. Встала. Помахала рукой ему, несущемуся на всех парах. Осторожно поехала вдоль бортика, и тут её сбил какой-то подвыпивший мужичок, который, конечно, долго и искренне извинялся, но ушибленное колено начало вполне ощутимо побаливать. Сойдя с поля и присев на лавочку, она ответила подъехавшему Акаши, что он может продолжать кататься дальше, а она немножко передохнёт. Сай так и поступил.
И если бы одна ловкая фигуристка, неожиданно появившаяся на поле, не начала немедленно искать себе пару для эффектного марш-броска, всё обошлось бы лёгким бурчанием. Но красавица на коньках, выросшая словно из ниоткуда, легко заскользила рядом с её парнем, и тот ей улыбался. Улыбался и поддерживал под локоть! А она улыбалась в ответ, и смотрелись они вместе просто зашибенно.
Как настоящая пара.
Вначале она пыталась убедить себя, что ей мерещится, что настоящий Акаши никогда бы не выдал подобной мины. Что это всего лишь случайное знакомство на льду. Что потом они пойдут пить кофе, и вместе посмеются над её неуклюжестью. Но когда она увидела, как Сай записывает номер её мобильного…
В голове что-то щёлкнуло.
Она шла, и в горле стоял такой тугой ком, что, когда Акаши спросил её, в чем дело, еле смогла ответить.
- Отпусти! – попыталась вырвать руку девушка, и слёзы сами собой подступили е её глазам.
Сай, заметив её состояние, перехватил ещё и вторую и притянул девушку к себе.
- Почему ты плачешь? – серьёзно поинтересовался он.
Харуно всхлипнула. Иногда Акаши и вправду напоминал ей марсианина, и всё его понимание людской природы куда-то девалось.
- Сай, зачем ты обменялся номерами с той девушкой на катке?
- А что, нельзя было? – удивился он. – Девушка как девушка, хорошо катается. Сказала, что бывает тут каждые выходные. Что если мне нужен партнёр по катаниям, то она с удовольствием составит мне пару. Я, вообще-то, не фанат коньков, но послать было неудобно.
- Знаешь, в моей жизни всякое бывало, но чтобы на втором свидании в моём же присутствии мой парень клеил другую девушку – такое со мной впервые. Отпусти меня, - неожиданно жёстко сказала она. – Можешь не провожать, я возьму такси. Удачного катания, дорогой.
И развернувшись, Харуно убежала, а Сай обалдело смотрел ей в след. Когда она развернулась, чтобы придержать двери на лестницу, он заметил, как слёзы катятся по её щекам крупными, тяжёлыми каплями.

***
Вечером, сидя на кухне за чашкой чая, она гладила лепестки нарциссов и плакала. Жёлтые и упругие, они были такими холодными, будто Сай только что принёс их с мороза.
Она не сетовала на свою невезучесть. Не кляла всех на свете мужиков, которые есть суть козлы и твари неблагодарные. Сакура ругала себя за доверчивость. За то, что слишком спешила с выводами. Что переоценила свои силы и просто не смогла принять Сая таким, какой он есть. Но…
Его слова о доверии. Её глупая ревность.
Она сама не ждала, что это проявится так резко и бурно. Что прошлый опыт изменил её восприятие так сильно. Что Сай отреагирует так…
А как – так?
Ответил он, в общем-то, ожидаемо. Акаши не чувствовал за собой никакой глобальной вины (чувствует ли он её вообще?), и поэтому её претензии выглядели для него по меньшей мере смешно. Он был элементарно вежлив, да. Формально претензии предъявлять было не к чему. Но всё же он мог бы взглянуть на ситуацию её глазами. Хотя бы попытаться – ведь он это умеет так хорошо! Поэтому было обидно и больно.
Она допила чай, вытерла слёзы и легла на кровать. Распахнула ноутбук, словно врата в ад. Руки сами собой тянулись включить скайп, но вместо этого она нажала «Uninstall».
Вряд ли у них получится что-то путное. А если так, то эти отношения надо прекращать.
Пока не стало слишком больно. Пока не стало поздно.