Я никогда не думал, что после вашей гибели я места себе находить не буду. И слишком часто я задаюсь вопросом: а почему я тогда не погиб вместе с вами? Почему меня вообще не было рядом тогда?
Нет. Вместо того, чтобы отлить мою статую, изображавшую ещё одного погибшего, моё лицо высекли на скале, сразу после лица Цунаде. Я теперь Хокаге. Хотя почему теперь? Я Хокаге уже семь лет, меня поставили им сразу после вашей гибели. Меня. Отступника. По сути, предателя. Почему меня?!
Ведь это была твоя мечта! Друг, это ты всегда хотел стать Хокаге, а не я!
Я останавливаюсь возле ваших фигур, а потом начинаю обходить вас кругом. Вас изобразили вставшими спина к спине. Мастера хотели показать ваше мужество и отвагу, но, по-моему, перестарались.
Самая громоздкая статуя изображает, конечно, тебя, мой друг. На твоём лице – ярость, шрамы стали глубокими, а вертикальные зрачки отражают желание биться до конца. За твоей спиной – все девять хвостов Кьюби. Да когда такое было?! Ты всегда старался не прибегать к силе демона, заключённого в тебе! Мастера солгали, навсегда введя людей в заблуждение.
А рядом с Наруто стоишь ты, Сакура. Наруто почти опустился на корточки и сгорбился. Ты же, напротив, стоишь удивительно прямо. Надеваешь свои перчатки, чтобы не сбивать костяшки на кулаках, чтобы оружие не скользило в руке. Наверно, твоя фигура самая удачная. Нет какой-то показной силы, ярости или гнева. Только кривая ухмылка, и в глазах – желание продать свою жизнь подороже. Что ты и сделала. Ты погибла одной из первых, но действительно очень, очень, очень дорого получила за смерть. Сполна. Это Наруто боролся до конца и погиб последним, завершив ваше дело, а ты дала делу начало. Ты и ещё двое.
Эти двое стоят рядом. Шикамару встал на одно колено и сложил печати. В углу рта сигарета, зажатая между зубов, – после смерти Асумы он так и не смог бросить курить.
А прикрывает Шикамару Темари. Они часто так делали при жизни, когда работали в паре: Шика управлял тенями, а Темари прикрывала его. На лице парня – сосредоточенность, в глазах Темари – безысходность. Желание бороться до конца и жажда жить. Умерли ребята тоже вместе: Темари погибла, и Шикамару был поражён в спину, оставшуюся без защиты.
Почти сразу после Шикамару погибли Ино и Чоджи. Волосы девушки хаотично разметались по плечам, на лице написаны усталость и уверенность в победе. Чоджи, наоборот, полон сил. Но в глазах – безнадёга. В бою Ино ранили, и Чоджи защищал её, пока не погиб сам. После его смерти Яманаку просто добили. Просто перерезали горло. Но это не значит, что ребята ничего не сделали.
Я знаю, кто стоит дальше, но хочу ещё раз его рассмотреть. Поэтому иду дальше по кругу. Дальше стоит Сай. Его копия из бронзы. Обычно прилизанные волосы растрёпаны, как перья у воробья. Мастера превосходно изобразили кисть в его руке, развевающийся свиток и даже незаконченный рисунок на пергаменте. Взгляд Сая устремлён куда-то вдаль, сквозь меня. Наверно, вот так в бою он смотрел на противника.
Я иду дальше по кругу. Киба. Акамару рядом с ним. Шерсть на загривке пса вздыблена, пасть приоткрыта, обнажая огромные, в палец, клыки. Хозяин положил одну руку на холку собаки, вторая сжимает кунай. Киба единственный изображён с оружием. Он сам скалится, как и его пёс. А в позе, выражении лица, взгляде – явный вызов: мол, ну? Кто первый?! Кибу и Акамару в том бою враги завалили числом. А так, кто бы их сломал?!
Шино. Лица не видно из-за очков и высокого воротника. Правая рука Шино протянута вперёд. Из рукава на запястье и пальцы выползают жуки. Жучки сделаны настолько детально, что, кажется, можно рассмотреть фасеточные глаза у каждого из них. Шино ведь тоже погиб в той битве. Его достали из-под земли и задушили. По-другому к нему не могли подобраться. Да и то убийца поплатился жизнью за это: насекомые, даже оставшись без хозяина, завершили своё дело.
А ведь я никогда бы не подумал, что Киба и Ино продержатся так долго. Во всяком случае, дольше, чем Шикамару. Оказывается, я ничего про них не знаю.
Иду по кругу. Мне начинает казаться, что в том, как вы стоите – кругом – есть какая-то тайна. Этот круг что-то значит.
Канкуро. Он тоже здесь, тоже с вами. Он изображён вместе с одной из своих кукол. Я не помню её имени, да это и не важно. Канкуро изображён без своего капюшона, от того лицо его кажется совершенно незнакомым. Его руки подняты, пальцы чуть согнуты. От пальцев отходят тонкие проволочки, изображающие нити чакры, они соединяют статуи марионетки и кукловода.
Тен-Тен. Смотрю на её статую и думаю, какие же всё-таки красивые были наши девчонки. А теперь… А теперь нет ни одной. Ни одной такой, из тех, что были в моё время. Ни одной из нашей старой гвардии.
При Тен-Тен нет оружия, только свиток, разворачивающийся на лету и спиралью окружающий её фигуру. Во всей фигуре девушки присутствует какая-то динамика. Она стоит вот так, чуть согнувшись, как будто сейчас развернётся и начнёт материализовывать оружие из свитка. А в глазах – сосредоточенность и холодный расчёт. Может, она так и думала перед смертью: «А сколько врагов я смогу утянуть за собой на тот свет прежде, чем сдохну сама?..» Они ведь все прекрасно знали, что не вернуться с той битвы, но всё равно пошли. Ради жизни других ценой своих жизней.
Вместе с Тен-Тен погибли Ли и Гай. Они действительно очень похожи. Кто-то уже распустил легенду, что они – отец и сын. Нет, но относились они друг к другу именно так. Ли стоит ровно, в своей любимой стойке: заложив левую руку за спину, а правую приглашающе выставив вперёд. Он абсолютно спокоен. То ли дело Гай. Учитель наносит удар и всем своим видом даёт понять, что он здесь король. Наверно, статуи Тен-Тен, Ли и Гая наиболее эмоциональные – просто они дают надежду. Именно возле их изображений чаще всего останавливаются люди.
Уже почти стемнело. В вечерних сумерках вы из нелепого нагромождения статуй становитесь ночными стражами. Не теми памятниками, навевающими страх, а именно стражами, защитниками.
Совсем темно. Я ускоряю шаг, чтобы успеть увидеть всех до того, как ночная мгла совсем поглотит вас.
Какаши-сенсей, вы тоже здесь. Повязка покоится на лбу, Мангекьё Шаринган активирован. Удивительно, но мастера с такой точностью передали его. Вы держите правую руку за запястье, как будто формируете Чидори.
Хината и Неджи. У обоих активирован Бьякуган. В ваших статуях изобразили две противоположности. Неджи олицетворяет мужество и силу. Хината – милосердие и даже женственность. Глядя на вас, понимаю: вот идеал шиноби. Ниндзя-мужчина и куноичи, в полном смысле этих слов.
В бою – и для меня это самое удивительное – Неджи погиб первым, а Хината ещё долго держалась, не желая верить в смерть брата.
Возле ваших фигур стоит Ханаби. Не бронзовая – живая. Она, как и я, часто сюда приходит вечером. Встретившись со мной взглядом, она чуть опускает голову.
- Добрый вечер, Саске-сама.
А потом разворачивается и уходит. Она ведь тоже не может себе простить того, что не была и не погибла там, вместе с вами.
Цунаде. Пятая тоже пожертвовала собой. А здесь она стоит, сложив руки в печати; волосы, завязанные в хвосты, развеваются несуществующим ветром. Крохотный ромбик на переносице разросся в узор по всему лицу. Хокаге-сама, тут вы совсем другая, чем на скале, где высечено ваше лицо.
Гаара. Вот уж кого здесь могло не быть! В Суне в честь Гаары, Канкуро и Темари стоит ещё один памятник. Но погибли-то они здесь!
Как бы ни старались мастера, они не смогли передать волну песка, который, повинуясь жесту Казекаге, вырывается из бутыли. Песок больше похож на воду. Лицо Гаары ничего не выражает, как всегда. Казалось бы, ему всё равно, что произойдёт. Но если бы ему было всё равно, зачем бы он жертвовал собой?
Иду дальше и попадаю снова к тебе, Наруто. Ведь это ты погиб последним.
Вы стоите спина к спине, кругом, как будто защищаете кого-то. Я протискиваюсь в центр памятника. И – ничего, вижу только ваши спины. И… чувствую себя невероятно защищённым. Я выскальзываю из-под вашей охраны и, бросив прощальный взгляд, иду домой.
Зайдя в прихожую, я ощущаю невероятное одиночество и пустоту. Но я привык – так продолжается уже семь лет.
Скидываю обувь и неудобный плащ Хокаге. Он мне совершенно не идёт, хотя бы потому, что я никогда не должен был стать главой Конохи.
Первое, что я делаю – беру старую рамку с фотографией. На фото все вы, уже погибшие, и… я. Живой по какой-то нелепой случайности.
Я вспомнил, как мы собирались фотографироваться.
Наруто, конечно, в центре. Правой рукой он прижимает к себе пунцовую от стыда Хинату: она очень стеснялась и устроилась на заднем плане, Узумаки это заметил и выдернул девушку вперёд.
Левая рука Наруто покоится на плече Гаары. Казекаге всем своим видом изображает страдание: Наруто очень, очень, очень долго уговаривал друга улыбнуться, но добился только гримаски, больше похожей на оскал.
Шикамару стоит со скучающим выражением лица, а Темари весело улыбается, пряча за спину отобранную у парня пачку сигарет.
Сай с каменным лицом выслушивает, что говорит ему на ухо Ино.
Чоджи дразнит Акамару чипсами. Киба сердится и безрезультатно пытается воззвать к совести пса.
Какаши, как всегда, читает книгу, а Гай в этот момент вызывает его на очередное соревнование.
Ли торопливо записывает в блокнот все перлы своего сенсея.
Канкуро сдёргивает с Шино очки и капюшон и сам остаётся с непокрытой головой.
У Неджи на лице написано «Что я здесь делаю?!», Тен-Тен косится на него и виновато улыбается в объектив.
Цунаде под шумок достаёт саке – думает, никто не видит.
А я… я стою с самого края так, чтобы меня не было видно на фотографии. Тогда ещё Сакура встала со мной рядом. Не для того, чтобы её заметили на фото, – просто молча стояла рядом.
Вот это – настоящие вы. Вы – мои друзья. Дурак, как поздно я это понял…
Мы своих хороним близких…
Годы, дни и месяца
Расставляют обелиски
На пустеющих сердцах.
Помяну… Рукою голой
Со свечи сними нагар:
Кто-то был обидно молод…
Кто-то был завидно стар…
А другой живёт и ныне.
Только тропки разошлись…
Только друга нет в помине…
Это тоже обелиск.
