«Почему я каждую ночь надеюсь, что ты приснишься мне? Почему я еще не могу отпустить тебя, пусть ты и уничтожил, срубил мою жизнь, оставив возможность только лишь существовать? Почему, почему я думаю о тебе, скучаю по тебе, жалею о своих поступках? Почему я жалею о том, что ненавидел тебя, почему разозлён на тебя за то, что ты… не объяснил мне? Чем я заслужил это проклятье, чем я заслужил эти муки? У меня был ты… А теперь нет никого. Никого… Черное стало белым, родное – таким чужим, непривычным… А ведь всё из-за тебя… Но может быть, это неправда? Чёрт, почему я, убив тебя, достигнув своей цели, желаю обратного?!»
Капли дождя мерцали в вечернем свете… Как кристаллы… Младший Учиха поднял глаза к небу. Но небо не отвечало… Ни на один вопрос. Хотя казалось, что может, может всё… Облака казались все темнее и темнее, лил дождь, словно кто-то тоже оплакивал его… Саске не знал… капли ли дождя скользили по его лицу, слёзы ли? Да… Дождь скроет слёзы не только от остальных, но и от самого себя…
- Суйгетсу, сегодня будет дождь.
- Откуда ты знаешь, нэ? На небе ни облачка!
- Сегодня. Будет. Дождь.
Парень хмыкнул и перевел взгляд на лицо своего лидера… И ухмылка исчезла, когда он увидел едва заметно светящиеся влажные дорожки на щеках Саске… А тот упрямо смотрел в небо, залитое розовой утренней краской, смотрел на рассвет…
- Я просто знаю, Суйгетсу…
- Что ж… верю.
И Хозуки отвернулся. Ушел, оставив Учиху наедине с рассветом.
Саске мотнул головой. Сознание происходящего снова и снова ускользало от него, словно он был во сне… Что ж, может быть, скоро он начнёт бредить? Увидит его образ? Или даже сможет поговорить… Такое часто было. Часто он видел слабые иллюзии и наивно бросался к этим миражам, но натыкался не на живое человеческое тепло, а на пустое пространство, ледяной, холодный воздух. Возможно, если бы он был в себе… Если бы понял, что старший брат умер, что мёртвых не вернешь с того света, что между ними пролегла пропасть, именуемая жизнью… Может быть, тогда он прекратил бы вести себя словно умалишённый?
А в голове звучали два голоса… Тихий и слабый – голос своего сердца – и громкий, уверенный – крик разума. Саске привык к подобным случаям… Сейчас не только внутренний голос, но и призрачные образы, односторонние разговоры с кем-то, бесконечный бред… «Ястреб», похоже, держался за своим лидером только за отсутствием цели…
«Что… что я наделал? Я убил своего брата… Своего родного брата…»
«Он не был убит, он умер сам. Он не являлся твоим братом – он лишь был твоим страхом, ужасом, целью. Ты сам отрёкся от него. А теперь берешь слова обратно».
«Нет, нет… Он… он – мой брат… Он всегда останется им… Я знаю… он рядом, он – как призрак, он наблюдает… Он рядом… всегда… Но я не могу коснуться его, не могу поговорить, увидеть…»
«Тебе это и не нужно. Это ведь будет лишь сном, как и вся твоя жизнь. Ты не живешь, ты существуешь… Пора исправить. Поднимись, уйди в тепло, иначе холод будет сковывать тебя, пока не умрешь…»
«Нет. Это сон! Только сон! Я проснусь, всё это исчезнет!»
«Ты не проснешься, пока сам не осознаешь всё то, что случилось. Три года… Три года ничего не понимаешь. Не слишком ли большой срок? Пора завязывать!»
«Но я хочу жить именно в таком мире – в мире иллюзий! Он… он приходит ко мне… Он рядом… Он со мной!»
«Он больше не придет».
«Нет! Когда-нибудь всё обязательно наладится: я умру, я буду вместе с ним!»
«Ты знаешь, этого не случится».
Саске внезапно откинулся назад, запустив руки в волосы. Виски сдавливало болью…
Хриплый вскрик:
- НЕТ!
И тишина… Тишина…
Саске свернулся в клубок, уткнувшись носом в колени, поджатые к груди. Пусть неудобно… пусть моральная боль не заглушилась болью физической, пусть колотило крупной дрожью, пусть сбилось медленно стихающее дыхание – так стало теплее… Совсем немного… Но теплее. Трава оказалась неожиданно мокрой и жесткой, даже немного острой: Саске чувствовал, как в щеку впилось что-то, царапая нежную кожу до крови… Он закрыл глаза. Он провалился в темноту не сразу: образ поляны и алеющего вдали заката медленно таял перед ним белым пятном, словно остался выжжен на сетчатке глаза…
Внезапно стало теплее. Намного теплее. Саске почувствовал запах… такой странный, родной запах, преследующий его на протяжении трех лет. Нет, на протяжении десяти… Нет. Этот запах преследовал его всю жизнь: с самого детства и до этого дня… Только сейчас он усилился, словно источник был где-то рядом. Дыхание захватило. Чуть дрогнули ресницы – младший Учиха устало открыл глаза. Что-то незримо изменилось в образе заката, дождливого вечера, темно-алых туч…
Ткань… мягкая и легкая, но невероятно теплая, в два слоя… Неплотного черного цвета или, скорее даже, выцветше-серого. Яркие пятна – алые облака, обведенные белыми контурами… Текстура такая причудливая, забавное переплетение, причудливое…
«Плащ?.. ЕГО плащ!»
Саске попытался сесть на траве, но резкая боль в суставах, идущая откуда-то из самой глубины его существования, пресекла все попытки. Саске остался лежать в том же положении, наивно отдаваясь одному и тому же миражу… Идя навстречу иллюзии, игре сознания… Смысловые галлюцинации. И он отказывался верить в то, что это – жизнь. И в то, что это – игра образов…
Нежное прикосновение к щеке… Дикая, безумная радость. Вера. Надежда. Кажется, что его рука так знакомо легла на лицо, чтобы убрать мокрые волосы со лба, но лишь березовый листочек, принесенный в это чужое, странное, отдаленное место попутным ветром, опустился на щеку.
«Он жив… Он со мной… рядом…»
Саске казалось, что сейчас он спасёт его от невероятного одиночества, развеет в прах все ужасы, все страхи, он доверчиво окунулся с головой в эту ласку… Шелест травы заменял ему тихий голос, свечение заката вдали – тёплый огонь в камине, ветер, перебирающий волосы, – его нежную ладонь… Всё отразилось в его пониманиях, как в зеркале… Утерян счёт времени…
Бред. Игра, правила в которой придумывают не люди – их амбиции, желания, нужды. Это так глупо, так жалко. Но надежда порой становится совершенно неконтролируемым чувством, которое способно перевернуть мир, – зависит лишь от того, насколько отчаянна эта надежда…
«Брат…»
И всё исчезло.
Саске свернулся на траве… Длинная челка закрыла его лицо, хотя та нездоровая бледность, казалось бы, светилась в сумерках… Последнее дыхание. Еле слышно. Бока еле вздымаются. И холод… прожигающий холод… Но он сейчас вместе с братом. Да, он здесь. Он на поляне, рядом. Пусть иллюзия, сон, пусть нереально… Но вместе.
Он решил проводить младшего брата в другой мир… В мир надежд, спокойствия, умиротворения… В мир одиночества. Но там не будет никого, этот Рай не для двоих. Утерянный во времени Рай, забытое кем-то место… Не жизнь. Не смерть. Лишь только вечность… Но они справятся. Не справились вдвоём – смогут поодиночке…
Саске улыбнулся в забытье. Так же, как и его старший брат при смерти… Саске дарил этот тёплый знак лишь заходящему солнцу, не понимая, что всё же научился опять улыбаться.
И это был их последний закат.
