***
За окном завывал ветер. Неожиданно разыгравшаяся непогода оставила селение Скрытого Листа в этот вечер без электричества. Наползавшие с запада тёмно-серые тучи не предвещали ничего хорошего. В небольшой квартире за столом сидели двое. Свеча, дарившая комнате слабый трепещущий свет, почти догорела. Пламя колыхалось в такт дыханию, создавая на стенах тревожные, трепещущие тени.
— Пожалуйста, Рин, выслушай меня спокойно, — голос был тихим и выдавал усталость.
— Я знаю, о чём ты хочешь поговорить. А ты должен знать, что я об этом думаю, — строго и чётко, словно учительница отчитывает провинившегося ребёнка. — АНБУ – это слишком опасно. Даже для такого талантливого шиноби, как ты. Понимаешь, Какаши? К тому же, Минато-сэнсэй не очень-то лестно отзывался о «Корне». Почему бы тебе не обсудить это с ним?
Девушка нахмурилась и выжидающе взглянула на сидевшего напротив напарника. Множество самых разных, зачастую противоречивых чувств переполняли её сердце. Это и радость за друга, ведь предложение стать АНБУ означало, что он – один из лучших джонинов селения. Это и тревога: если он согласится, его жизнь будет постоянно подвергаться ещё большей опасности. Но, пожалуй, главным в этой гамме эмоций было нежелание потерять самого дорогого человека… А как иначе? Вступить в АНБУ – значит разорвать все связи, выбросить из сердца все чувства. К тому же «Корень» пользовался дурной славой, его боялись и осуждали.
— Четвёртый будет против. Он не ладит с Данзо, — Какаши отвернулся: ему сложно было выдержать такой пристальный негодующий взгляд. Обычно Рин смотрела на него по-другому.
Он чувствовал себя виноватым перед этой девочкой, такой родной, такой милой, такой доброй, но не хотел признаваться в этом даже самому себе.
— Тем более! Оставь эту глупую идею, выбрось из головы! — напускное спокойствие и рассудительность потихоньку улетучивались: фраза на повышенных тонах, но всё же без крика.
— Таково моё решение. Это долг любого уважающего себя шиноби! — холодно, без тени эмоций, лишь в глубине души спрятано отчаянное «прости».
Их взгляды встретились. В его глазах – упрямство, желание доказать свою правоту; в её – осуждение, непонимание.
Ветер за окном стих. Природа словно замерла в напряжённом ожидании – так всегда бывает перед бурей.
— Почему ты не хочешь меня услышать?! — Рин с силой сжала кулаки: эмоции рвались наружу, душили, но она держалась. — «Корень» тебя погубит, пойми!
Откуда-то издалека доносились первые громовые раскаты, пока ещё тихие, едва различимые; на горизонте сверкали зарницы.
— Успокойся, Рин. Ты по-прежнему винишь себя в смерти Обито? Напрасно. Он всё решил для себя сам, и его выбор был правильным. Так позволь и мне поступать так, как я считаю нужным, не пытайся опекать…
Ровный и размеренный тон напарника вызывал негодование, перерастающее в злость. Он говорил о погибшем товарище так невозмутимо, как обсуждают разве что прогноз погоды.
— Замолчи! — голос сорвался на крик, девушка вскочила со стула. — Не смей о нём! Знаешь, Какаши, ты сам до сих пор считаешь себя виноватым и всегда ищешь повод взвалить на свои плечи самые опасные задания! Твоя смерть не вернёт Обито, лишь причинит боль мне и сэнсэю! Как ты не понимаешь?!
Вспыхнула молния, грянул гром, на землю обрушились потоки воды, ветер взвыл с новой силой.
Рин закрыла лицо ладонями и резко отвернулась в сторону, задев неустойчивый столик. Свеча покачнулась; тени, до этого относительно спокойные и почти неподвижные, взметнулись к потолку и заколыхались в странном, неестественном танце. Небольшое помещение будто наполнилось призраками. Всего лишь на несколько секунд, но и этих коротких мгновений оказалось для Какаши достаточно, чтобы увидеть в них тьму, которая ждёт впереди.
— Пожалуй, я пойду. Уже поздно…
Не дождавшись ответа, он вышел на улицу, вдохнул полной грудью, на несколько секунд задержав дыхание, приводя мысли и чувства в порядок, и медленно, но уверенно зашагал прочь. Сейчас нужно было уйти.
Рин тяжело вздохнула, подошла к окну и взглянула вслед другу. Внезапно её охватил страх, даже паника: фигура Какаши растворялась в вечернем сумраке, словно он проваливался куда-то в холодную непроглядную тьму, из которой нет пути назад. Девушка негромко вскрикнула и выбежала на улицу. Холодный ветер резко ударил в лицо, проливной дождь на несколько секунд ослепил: вода попала в глаза. Она замерла у порога, провожая напарника взглядом. Сдерживать слёзы уже не было сил, но она смогла. Рин никогда не была плаксой: последний раз друзья видели её рыдающей в день смерти Обито.
***
Какаши шёл по длинному коридору. Из головы никак не выходил разговор с напарницей по команде. Нужно было что-то решать. Здесь и сейчас – шанса исправить ошибку уже не будет… Вот и тот самый кабинет. Помедлив несколько секунд, постучал и зашёл, не дожидаясь ответа. — Добрый день, Данзо-сама.
— Ты опоздал, — вместо приветствия.
— Да, был занят.
Данзо пристально смотрел в глаза, словно пытаясь заглянуть в самую душу. От такого мурашки бы пошли по коже и у кого-нибудь постарше, но взгляд джонина не выражал ничего. Ледяное спокойствие и безразличие – что скрыто за ними, не смог бы разглядеть никто.
— Ты подумал над моим предложением? Решай, не каждому выпадает честь попасть в «Корень».
«Сейчас. Я должен поступить правильно! Обито, что бы ты сделал, оказавшись на моём месте?.. — Какаши мысленно усмехнулся своему же вопросу, безошибочно угадывая ответ. — Ну конечно, а как же иначе!»
Сомнения словно испарились – так пропадает утренний туман, освещаемый первыми лучами восходящего солнца.
— Приношу свои извинения, но я отказываюсь.
Глава «Корня» прошёлся по комнате. Он явно ждал другого ответа.
— И могу я узнать причину?
— Есть один человек, который мне дорог. Вступить в АНБУ – значит оставить его одного. А сейчас мне нужно идти, до свидания.
Юный джонин уже приоткрыл дверь, когда услышал фразу, что заставила его вздрогнуть:
— Поверь, Какаши, ты совершаешь огромную ошибку.
Или ему только показалось, что в голосе Данзо прозвучала угроза?
— Возможно, Вы правы. Но я совершаю её осознанно.
Поставив точку в этом тяжёлом разговоре, он ушёл без тени сожаления, и ни один человек, встретивший его в тот день, не догадался, что в сердце Хатаке поселилась тревога.
«Итак, Какаши, ты сделал свой выбор, — Данзо усмехнулся известным лишь ему одному мыслям. — Дорогой тебе человек, да? Кажется, её зовут Рин. Что ж, она – препятствие, а преграды надо устранять…»
***
Жизнь шиноби тяжела и наполнена опасностями. Но со временем к этому можно привыкнуть. Зато редкие минуты отдыха и веселья кажутся особенно яркими и прекрасными. Завершилась очередная миссия. Три долгих дня пути способны вымотать кого угодно, но Рин, плетущая венок из полевых цветов, выглядела беззаботной и ничуть не уставшей. Какаши уж было подумал, что напарница старается для него, но каково же было удивление…
— Минато-сэнсэй, это Вам! — ученица Хокаге с довольным видом нахлобучила ему на голову своё творение. — Нам по пути попалась чудесная полянка!
— Ха-ха, Рин, я тронут! — Четвёртый улыбался и, как всегда, был рад встрече: всё-таки он не мог за них не волноваться.
В этот самый момент в кабинет вошла Кушина и, застав мужа в таком виде, рассмеялась:
— Хокаге-сама, как-то странно Вы сегодня выглядите!
Минато резко обернулся в её сторону, отчего венок съехал ему на лицо, закрыв глаза. Вся компания, не исключая обычно не по возрасту серьёзного Какаши, хохотала, а глава селения бормотал что-то несвязное, пытаясь восстановить порядок.
Рин взглянула на Кушину, вытирающую платком цветочную пыльцу с лица Четвёртого Хокаге.
«Уже скоро их ребёнок появится на свет… Интересно, на кого он будет больше похож: на маму или на папу?»
В такие моменты кажется, что всё вокруг прекрасно и всегда будет таким, что радость и счастье никогда не оставят дорогих сердцу людей. Но реальность жестока. В день рождения Наруто на селение Скрытого Листа обрушилось несчастье, которое не пощадило, казалось, никого. У этой беды было имя. Знающие люди называли его Кьюби – полушёпотом, словно боясь потревожить демона. И хотя никто не желал в это верить, в тот день он всё-таки напал…
***
«Какаши, ну где же ты?» — повторяла про себя Рин, испуганно озираясь по сторонам в поисках друга. Да, она должна была находиться в госпитале и лечить пострадавших. Но не могла, зная, что самый дорогой её сердцу человек где-то там, рядом с опасностью, ежесекундно рискует жизнью. Юный джонин обещал беречь себя, но она слишком хорошо знала напарника.
Ужас витал над селением, таким спокойным и счастливым ещё несколько часов назад. Боль, страх, людские страдания – Рин ощущала их почти физически, хоть и старалась не смотреть в глаза односельчанам, встречавшимся на пути. Внезапно она увидела среди руин домов знакомый силуэт.
— Гай! Подожди! — девушка с трудом догнала «зелёного зверя». — Ты Какаши не видел? Вы же вместе должны быть.
— Прости, Рин… Я немного отстал, помогал раненому. Но говорят, что оттуда, — он указал рукой в ту часть селения, над которой поднимался зловещий чёрный дым, — живым никто не вернулся…
Гай поспешил по своим делам. Куноичи ещё долго пыталась осознать смысл услышанного, ведь Какаши должен был отправиться именно туда… Она понимала, что нужно уходить, но взять себя в руки было необычайно сложно. Рин прислонилась спиной к уцелевшей части какого-то здания, обхватив голову руками.
«Нужно идти, искать дальше. Возможно, он там, живой, ему просто нужна помощь…»
С трудом, не чувствуя ног, девушка поднялась и зашагала в ту сторону, куда несколько часов назад отправился напарник. Погибшие, тяжело раненые шиноби и простые жители, которых уже не спасти. Рин была на войне и видела много смертей, но никогда ещё ей не было так страшно…
— Помогите, пожалуйста…
Медик обернулась на голос. Рядом с обломком стены, среди груды камней лежала молодая женщина. Куноичи поспешила к ней. Но, осмотрев раны, отвела взгляд – тут не справилась бы даже Цунаде.
— Простите, я должна идти… — прошептала Рин.
Женщина взяла её за руку.
— Я знаю, что мне не помочь… — было видно, что каждое слово давалось с большим трудом. — Дочка… моя девочка… где-то тут, не могла убежать далеко. Спасите, пожалуйста… хотя бы её.
Медик лишь кивнула в ответ и поспешила прочь. Сейчас ей нужно было быть эгоисткой.
«Если помогать каждому встречному, никогда не найти Какаши. Или будет уже поздно искать».
Но просьба умирающей никак не выходила из головы. Куноичи задержалась лишь на мгновение, осматривая окрестности. Но и этих секунд оказалось достаточно: среди пыли и дыма она разглядела фигуру маленькой девочки.
— Эй, малышка! — Рин подбежала, наскоро осмотрела, но серьёзных травм не было. — Не бойся, я отведу тебя в безопасное место.
Успокаивая ребёнка, девушка совсем забыла о собственной безопасности. Она не заметила, как пошатнулось полуразрушенное здание, находившееся неподалёку, услышала лишь шум падавших вниз обломков.
— Беги! — только и успела крикнуть куноичи, отталкивая девочку в сторону.
А потом – резкая боль и пустота…
***
— Уверен, что это она? — Ошибки быть не может, Данзо-сама, это Рин, — чётко, без тени сочувствия или волнения ответил шиноби «Корня».
Данзо ещё раз взглянул на лежавшую на кушетке девочку: сознание к ней ещё не вернулось, голова была забинтована, лицо – в синяках и ссадинах.
— Она ведь не выживет? Травмы, кажется, смертельны?
— Удар серьёзно повредил головной мозг. Цунаде-сама могла бы помочь, но её нет в селении. Если не лечить, умрёт, не приходя в сознание. Есть ещё одна женщина-медик, способная помочь, но проживает она в стране Травы, — продолжал отчёт АНБУ. — В любом случае, даже если её спасут, куноичи полностью потеряет память, в этом наши специалисты уверены на сто процентов.
Данзо задумался. Сохранять жизнь Рин не входило в его планы, но последние слова подчинённого меняли дело. Глава «Корня» был жесток, людские жизни ничего для него не значили. Но он никогда не убивал просто так.
— Неужели? Так отправьте её туда. И поскорее. Но не светитесь. Никто не должен знать, что вы из Конохи.
— Как прикажете. Нужно ли сообщать руководству селения?
— Нет. Вы ничего не знаете. Пусть считается пропавшей без вести.
***
За окном лил дождь. Красивая молодая женщина со странными фиолетовыми полосками на щеках сидела на подоконнике и задумчиво смотрела в окно. — Мэй, что-то случилось? — встревоженная старушка заглянула в комнату.
— А? Нет, бабуль, всё хорошо, с чего ты взяла?
— Я тебя зову, а ты не откликаешься…
— Просто задумалась. Знаешь, мне сегодня приснился странный сон…
— Чем же он странный?
— Очень реалистичный. Как будто я и не спала вовсе.
— Пойдём позавтракаем, и ты мне расскажешь, заинтриговала! — улыбнулась бабушка.
Дождь всё лил и лил, но на горизонте уже показался светлый участок неба – намёк на скорое завершение непогоды.
— Ну, дорогая внучка, я тебя внимательно слушаю.
— Мне приснился мальчик. Совершенно незнакомый. Но он меня знал. И называл меня Рин. Спросил, почему я его не помню. И сказал, что решил потревожить мой сон только потому, что пришло время вернуться домой… Ничего не понимаю.
Шум дождя за окном постепенно затихал. Сквозь тучи стали выглядывать первые, ещё робкие лучики солнца.
— Я ведь не твоя внучка, и зовут меня вовсе не Мэй, — задумчиво проговорила девушка. — Я ничего не помню из своей прошлой жизни, но имя Рин показалось мне таким родным и знакомым…
— Хм… Всё может быть, — старушка вздохнула. — Возможно, ты увидела этот сон не случайно. А мальчик не сказал, куда именно ты должна вернуться?
— Нет. Но мне хорошо запомнились его глаза. Слишком необычными они были.
Пожилая женщина протянула названной внучке лист бумаги.
— Рисуй.
Взглянув на картинку, она вздрогнула.
— Это шаринган. Додзюцу клана Учиха. Но этот клан был уничтожен давным-давно.
— В каком селении жили его представители? — Мэй смотрела на бабушку с мольбой в глазах, хоть и понимала, что та всей душой не желала расставаться. Больше всего на свете девушка мечтала узнать о своём прошлом.
— В Конохе, скрытом селении страны Огня.
— Тогда я должна отправиться туда! Возможно, кто-нибудь меня узнает. Или я встречу этого мальчика из сна…
— А вот это маловероятно, — покачала головой собеседница. — В вещие сны могут приходить лишь умершие…
Дождь прекратился. Лишь радуга раскинулась на небе как последнее напоминание о минувшем ненастье.
***
Незнакомые улицы чужого селения. Незнакомые лица прохожих. И снова дождь… Девушка устало подняла глаза к небу. «Неужели я проделала этот путь напрасно? Здесь никто ничего и слышать не хочет о клане Учиха. Да и смотрят на меня с подозрением, как бы за шпионку не приняли… Что же делать?»
Вдруг, словно подсказка, в мыслях повторились слова бабушки: «В вещие сны могут приходить лишь умершие».
— Извините, пожалуйста… — Мэй обратилась к первому же прохожему. — Вы не подскажете, где находится кладбище?
И вот она шла в указанном направлении. На улицах было безлюдно: непогода заставила жителей разойтись по домам. И лишь в одном месте она увидела шиноби – возле памятника героям селения. Джонин стоял неподвижно, размышляя о чём-то своём и, казалось, не обращая внимания на ливень. Девушка остановилась рядом – он даже не взглянул в её сторону. Мэй пробежалась глазами по строкам, выгравированным на камне. Среди множества имён и фамилий вдруг промелькнуло одно словно знакомое – Учиха Обито…
— Кого-то ищите в этом списке? — безразличным голосом поинтересовался стоявший рядом шиноби.
— Не знаю… Возможно… — девушка пожала плечами, но всё-таки решилась спросить: — Учиха Обито… Кем он был?
Какаши вздрогнул и перевёл взгляд на случайную собеседницу. Грозы не было, но для него словно грянул гром. Хотел что-то ответить, но никак не мог подобрать слова.
— Обито… Он был героем. Спас товарищей ценой собственной жизни.
— Вы его знали? — с робкой надеждой.
— Да, мы были в одной команде, — тихим дрожащим голосом, окончательно убедившись, что перед ним та, которую считал давно погибшей.
— Что с Вами? — Мэй показалось, что из глаза джонина, не скрытого повязкой, скатилась слеза. — Плачете? Простите, я не знала… не хотела напоминать о плохом.
— Нет, шиноби никогда не плачут, — невзирая на маску, было видно, что он улыбнулся. — Это… просто дождь.
