Огонь и Лед

Гаара еще сидел на стене Суны, когда песчаная буря разыгралась не на шутку. Ему было все равно, он привык к горячему песку, раздуваемому ветром, к его колюще-режущим прикосновениям к своей коже. Похоже, это единственное, что он так сильно любил...
Неожиданно он почувствовал что-то непонятное, не вписывающееся в эту местность, так не похожее на свободный ветер, на горячий песок и яростную бурю, с силой бьющую по стенам Суны. Это было нечто с разумом, но полуживое, непонятное для него. Он слегка прищурился, вглядываясь во что-то, и только через некоторое время заметил шевеление среди летающего песка. Он понял, что это за нечто, до того, как оно увидело его. Спокойное лицо не выражало никаких чувств или эмоций, ни сожаления, ни интереса - ничего, только лишь глаза холодно сверкали, внимательно следя за приближением обессилевшего человека. Фигура остановилась в десяти метрах от стены и упала, обессилев. Больше оно не поднималось.
Что ж, это существо сумело добраться до Суны в песчаную бурю, что очень сильно настораживало. На такое не способна ни его сестра, ни брат, никто из страны Ветра. Потерявшийся путник? Кто это такой, что смог найти Суну, скрытую почти непроходимыми и опасными песками? Как он это сделал? Гаара недоумевал. Такого не было ни разу за всю его жизнь.
Гаара с помощью песка спустился вниз и оглядел человека, лежавшего перед ним. Он всматривался в изящные черты лица, золотые слипшиеся и разметавшиеся по земле волосы, пухлые губы, потрескавшиеся от ветра. Ее полуобнаженное тело также не вызвало никаких эмоций, хотя Канкуро немедленно изучил бы все эти нежные изгибы и округлости тела. Младший брат может и почувствовал что-то, но даже в полном одиночестве не смог ничего показать. Вздохнув, он взмахнул рукой, и песок, медленно обвившись вокруг талии девушки, полетел вслед за хозяином, зашагавшим в сторону дома. Суны.

Яркий свет бил в окошко, тем самым разбудив больную. Сначала она сильнее сжала веки и застонала от невыносимой жажды, так сильно мучавшей ее, что ей показалось - пустыня ворвалась в ее тело и бушевала там, насколько хватало сил. Ухватившись за простыни, она попыталась повернуться на бок; это ей не удалось, но она все же открыла глаза, хоть и с большим трудом. Голова ее сильно болела, и в глазах все раздваивалось. Девушка обхватила руками голову и снова застонала; к несчастью, на прикроватной тумбочке ничего не стояло, кроме небольшой вазочки с ромашками, приятно благоухающими. Горло жгло и саднило, но в комнате не было ни одного графина с водой.
В палату ворвался ветер, раздувая занавески и нежно лаская кожу девушки, обдав ее спасительной прохладой. Было это сном или нет - она не знала, надеялась, что все так и есть, что она не попадала ни в какую песчаную бурю, не изнывает от жажды и ее не тошнит от солнечного удара. После немалых усилий ей удалось-таки кое-как присесть на жестковатой кровати и выглянуть в окно. Как она и ожидала, в оконном проеме виднелся кусок до того огромной Суны, что захватило дух. Все дома были глиняные, с совершенно маленькими оконцами и небольшими улочками, погруженные в тень. Никаких деревьев.
- Господи, что же я здесь делаю! - простонала она, уткнувшись лбом в согнутые в коленях ноги.
Как только она это произнесла, в палату вошла медсестра и, широко улыбнувшись, сказала:
- О! Вы уже очнулись! С добрым утром вас.
- Где я? - чуть ли не с угрозой в голосе спросила девушка.
В голосе ее было столько льда и неприязни, что медсестра остановилась в дверях, ошарашенная таким резким вопросом. Ее и без того большие глаза округлились, в непонимании оглянув больную, которая, словно загнанная в угол кошка, ощетинилась и чуть привстала на постели.
- В-вы в селении страны Ветра...
- Так. Кто ваш Казекаге?..Что молчишь? Отвечай! - стальная нотка резанула слух, как нож, введя в ступор бедную женщину.
- С-сабаку но Гаара.
- У него еще рыжие волосы? - продолжала допытываться девушка.
- Да, это он. Н-но как вы узнали?
- Только Казекаге Суны может сидеть в песчаную бурю на стене как ни в чем не бывало, но это уже не твое дело.
Девушка уже хотела было встать, как в удивлении села обратно.
- У вас отличная память... - сказал мужской голос , и девушка с медсестрой посмотрели туда, откуда он доносился. В углу палаты стоял красивый мужчина с рыжими волосами, обведенными черной краской глазами и с бутылью за спиной. Весь его вид выражал поразительное спокойствие и холодность ко всему окружающему. Он стоял, скрестив на груди руки, - красивый, горячий, жесткий - демон пустыни.
"Сразу видно, шутить он не любит..." - пронеслось у девушки в голове, и она, аккуратно встав, слегка поклонилась и, не разгибая спины, сказала:
- Только на детали. Во всем остальном я не очень хорошая ученица.
- Хм.
Сначала она немного помолчала, потом выпрямила спину и уже спокойно и твердо произнесла:
- Казекаге-сама, я ваша должница и вы вправе просить у меня все, что угодно.
Казекаге словно бы и не слышал этих слов.
- Что вас привело в пустыню? Как вы там оказались?
Девушка подняла свои глаза и посмотрела в его, темные, как бездонная пропасть. Они тут же взяли ее в плен, сковали цепями и не давали ей пошевелиться; она тонула, тонула в темном и сладком омуте, ощущая опасность, но все равно медленно погружалась в него. "Что же это такое?! Никогда со мной не было ничего подобного. Отпустите меня, пожалуйста, отпустите..." - взмолилась она про себя и лишь с огромным трудом отвела взгляд.
- Это очень нудная история.
- У меня достаточно времени и терпения... - взгляд брошен на ее оголенные плечи.
"Чтоб ты провалился! "
Девушка бросила быстрый взгляд на медсестру и улыбнулась.
- Это секретная информация и не предназначена для лишних ушей.
Глаза женщины сверкнули от негодования, она явно хотела остаться в палате и послушать, что такая нахалка собирается сказать Казекаге, но, поклонившись ему, вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Девушка глубоко вздохнула и расслабилась.
- Я хочу только знать, что никто кроме вас эту информацию не услышит. Поймите, то, что я вам скажу, крайне серьезные вещи, и опрометчивые поступки поведут за собой последствия.
- Нас никто не услышит. Вы можете начинать, - кивнул мужчина.
"Манера говорить как у хорошо подготовленного дипломата", - подумал он.
Влетевший в палату ветерок взъерошил красивые волосы Казекаге, словно запутался в них и никак не мог выбраться. Она чувствовала, как с ее волосами происходит то же самое, только с той лишь разницей, что они были цвета золота. Редкий цвет, доставшийся ей от матери. Редкая красота, понесшая за собой страдания.
- Может, вы сядете? - робко спросила девушка, опустившись на кровать.
Казекаге ничего не сказал и продолжал стоять у дверей. Девушка заметила, что пробки в бутыли уже нет и из отверстия медленно сочится наружу песок, скользя по полу и исчезая где-то в щели под дверью. Через несколько мгновений из-за двери послышался женский крик, на что мужчина даже и бровью не пошевельнул.
- Да, сомневаться в способностях Казекаге-самы не стоит, - вздохнула девушка, бросив взгляд на дверь.
- Для начала скажите, как вас зовут и из какого вы селения. "Ну хоть какая-то эмоция! " - подумала она, увидев его нарастающее раздражение.
- Меня зовут Хегуре, а вот селение... я даже не знаю, из какой я страны. Я помню только с того момента, как я оказалась в логове у Орочимару. Своих родителей так же забыла: как их зовут, как выглядят, какой клан они представляли. В моей памяти остались только общие куски из того темного прошлого, которое для меня навсегда исчезло. Еще когда я была маленькой девочкой, меня забрали сподвижники Орочимару, проводили некоторые опыты...
На этом месте Казекаге чуть заметно нахмурился, и песок зашуршал у его ног.
- Опыты проводил медик, а когда мой организм настолько ослаб, что перестал справляться с болезнями и выносить медицинские препараты, меня не убили, как сначала хотели, а оставили чуть живой среди скал и расселин. Мне просто помогли сбежать. Вот так, скитаясь, я попала в страну Снега, меня взяли под свою опеку два шиноби и обучили меня своему мастерству. Я прожила там четыре долгих и тяжелых года, оттачивая свои навыки. Затем, после их внезапной смерти, ушла странствовать по другим странам.
Подозрительность и осторожность мешали девушке рассказать Казекаге всю правду, не смотря даже не то, что мужчина с самого первого момента встречи располагал к себе.
- Зачем?
- Так я имела возможность научиться новым дзюцу, усовершенствуя старые. Так меня учили.
Казекаге молчал, обдумывая все то, что она сказала. Песок скользнул за его широкую спину и вернулся обратно в бутыль с тихим шуршанием. Девушка опустила глаза и сказала:
- Я не принадлежу ни к какой стране и не имею дома, так что я свободна в своих действиях.
- Хм.
Повисло неловкое молчание. Она понимала, что никакого контакта настроить не может и все действия оказались безуспешными. Возникало такое ощущение, что она говорит с бревном.
- Когда я смогу выйти из госпиталя?
- Насколько я знаю, уже завтра вечером, дальше вы можете идти, куда хотите, - ответил Казекаге и вышел из палаты.
Хегуре устало упала на кровать и вздохнула: молодой мужчина с красивыми глазами, мягкими волосами и крепким телосложением определенно ей нравился. Скорее всего, по нему вся Суна сохнет...
"Я совсем с ума сошла! Он же Каге! Тем более, у нас большая разница в возрасте, в положении, черт побери. Такой ледяной вряд ли расчувствуется, да и еще при виде девушки", - думала она уже ночью, с кровати разглядывая ночное небо, сплошь усеянное звездами, такими близкими, словно до них можно дотянуться рукой. Девушка все проматывала в голове события этого дня, то и дело возвращаясь к рыжему мужчине, ледяному и непоколебимому. Ему бы подошла страна Снега, а не Ветра.

Дверь распахнулась и в кабинет вошла красивая женщина с четырьмя задорными хвостиками на голове, в длинном кимоно и с веером, закрепленным на спине. Она окинула взглядом аккуратные стопки бумаг, громоздившиеся над самой головой сидящего за ними человека. Женщину это рассмешило, и она улыбнулась:
- До сих пор не могу привыкнуть, что ты Казекаге, а не обычный звереныш, бьющий всех подряд по голове.
- Не дерзи, Темари, - произнесли из-за горы бумаг.
- По-моему, ты сам к этому не привык. Тем более, тебе нужна хорошая помощница, а не та лоботряска, которая сейчас сидит и попивает чаек за дверью, - не обратила на его слова внимание женщина и подошла к столу ближе.
- Ладно, перейдем к делу. Ты звал меня?
- Да, звал. Причина стоящая, поверь.
- Хм... - только и смогла протянуть женщина.
- Помнишь, я говорил тебе вчера вечером про свою находку в пустыне?
- Да, помню. И что дальше?
Казекаге смерил ее гневным взглядом.
- Извини, Гаара.
- Сегодня я говорил с ней и выяснил, что эта девушка жила в логове с Орочимару и неким помощником-медиком.
- Похоже, я поняла твою мысль... - округлила глаза Темари.
- Это весьма полезная находка, - заметил Каге и, порывшись в шкафу, достал оттуда бумагу и протянул ее женщине.
- Что это?
- Это письмо в администрацию госпиталя. Отнеси это попозже, там записаны инструкции касательно нашей гостьи.
Темари сложила листок и убрала его в перчатку.
- Так значит, ее можно использовать в качестве источника информации, а потом, выяснив все, найти логово этого змея и уничтожить его приемников.
Казекаге кивнул.
- Сообщим об этом Конохе?
- Нет, для начала все выясним и только потом скажем Листу. Лишние слухи нам ни к чему. Тем более, лучше всего молчать обо всем.
- А если возникнут проблемы? - не унималась Темари.
- Вот тогда и обратимся к Листу, а пока не будем разглашать информацию - распространим ее в узком кругу, чтобы не случилось утечки.
Темари кивнула и посмотрела на брата. Черт бы его побрал! Спокойный, как удав.
- Кому следует сказать об этом?
- В первую очередь Совету, а еще скажи Кану, но чуть позже. Потом он сам узнает, ему отведена в этом деле особая роль.
- С этим-то ясно, а что должна делать я? - лицо Темари стало слишком серьезным: мышцы лица напряглись, брови нахмурились и ресницы задрожали - весь вид куноичи показывал, насколько серьезно она отнеслась к сложившейся ситуации.
- Тебе и Кану отдельное задание. Вы будете наблюдать за ней, не спуская глаз. Если понадобится, войдите к ней в доверие. Потом, когда время придет, она расскажет все. Ты это поняла?
- Да, Гаара.
Мужчина бросил быстрый взгляд на сестру.
- Ты свободна, - устало произнес Каге и махнул рукой.
- Есть!

На следующий день в полдень Хегуре сидела на подоконнике окна и с омерзением смотрела на кружку с растворимой таблеткой в ней. Еще со времен пребывания в лаборатории Орочимару она терпеть не могла всякие таблетки, медикаменты, препараты - все химические средства лечения, в особенности принимаемые внутрь. Она не могла наслаждаться ясным днем в пустыне, его духота дурманила и буквально сводила с ума; жаркое солнце слепило глаза и обжигало кожу. Все четыре года она жила среди снежной пустыни и любила жестокие морозы, бураны, убивающие непривыкших к ним людей. Ее кожа изнывала от жары, словно горела от пламени, как огонь растапливает лед.
Час от часу ей становилось все дурнее; ее организм не был приспособлен к такой высокой температуре, но кожа все еще помнила леденящий кровь холод, который она так любила. Солнечные лучи били в открытые оконные стекла, бросая на пол блики, в свете которых можно было увидеть золотистые пылинки, витающие в воздухе. Там, за стенами больницы, медленно протекала жизнь, люди сновали по улицам туда-сюда, кричали что-то друг другу, смеялись, покупали фрукты и овощи в лавке напротив ее окна. Пробежала стайка галдящих малышей, словно маленький ураган, издающий человеческие звуки. Все они были чем-то схожи между собой, то ли внешне, то ли чем-то другим. Впрочем, это были не столь важные вещи, чтобы уделять им внимание.
Подул ветерок, растрепав ее золотистые волосы и развевая легкие занавески на окне. Легкая прохлада немного освежила девушку и заставила отвернуться от окна, прочь от палящего солнца. Палата как палата. Тюрьма есть тюрьма. Затхлость и скукота.
"Хоть бы кто поесть принес!" - с досадой подумала девушка и слезла с подоконника. Весь вид из окна и сама комната наскучили ей; за все утро она успела изучить здесь все щели, каждую пылинку под кроватью, когда искала свои ботинки, запах здешней пыли, цветов в горшках, уютно пристроившихся на прикроватных тумбочках. Девушка посмотрела на часы, стоящие на полке. Было уже почти два часа дня. Глаза ее недобро прищурились, а в животе утробно заурчало - она не ела два с половиной дня, только утром успела выпить немного воды, а медсестры не принесли ничего, наверно, совсем забыв о ее присутствии, хоть это и маловероятно. Она не собиралась вот так просто сидеть в палате, скучной и жаркой. Душа неслась к свободе, просторам.
"Что ж, придется самой кормиться", - подумала девушка. С самого детства она привыкла сама кормить себя, иногда работая в каком-то захудалом кафе посудомойкой, а иногда занималась и воровским промыслом, но это происходило редко, да и то в маленьких деревеньках. Обучаясь этому мерзкому занятию у местных банд, она поставила себе условие воровать только еду и только у зажиточных проезжих феодалов. Так уж она училась выживать.
Теперь, движимая голодом и тоской по свободе, она переоделась в свои стиранные вещи и тихонько выскользнула из палаты. Коридор, на удивление, был пуст. Из соседней комнаты раздался кашель, а затем смех, но девушка не обратила на это должного внимания и бесшумно двинулась вдоль стены в конец коридора. Несколько раз она чуть не наткнулась на медсестер, улыбающихся только им ведомым мыслям; встречала подростков, подозрительно косящихся на ее голову, где отсутствовал протектор. Наверно, внешность ее была весьма странной и она сильно отличалась от людей Суны; первое, что бросалось в глаза, - это странные, с фиолетовым оттенком, глаза, и золотистые волосы, пряди которых были заплетены в косички с разноцветными шнурками. Хегуре даже не знала, что такое протектор, и на взгляды детишек отвечала холодно и безразлично, приписывая все своей несхожести с другими.
На первом этаже в приемной сидела женщина в халате и заполняла бумаги, которые она то и дело доставала из шкафа. Отвлечь ее оказалось делом нетрудным; напротив, справа от приемной стойки, в другой корпус вел еще один коридор. В углу стояла большая пустая ваза, и девушка мастерски метнула кунай, попав точно в цель. Ваза разбилась на множество осколков, со звоном рассыпавшихся по мраморному полу. Медсестра с удивлением уставилась на осколки вазы и выскочила из-за стола. Когда та отошла достаточно далеко, девушка скользнула было к двери, но что-то ее остановило; она отдернула руку от ручки двери и пыталась понять, что тут не так. Мысли осиным роем жужжали в голове, разлетаясь в разные стороны, словно ветер донес до них ароматный запах полевых цветов. Хегуре решила подойти к делу с другой стороны: не собрать всех пчел вместе, а просто поменять направление ветра. Девушка убедилась, что медсестра куда-то ушла, оглянулась в надежде почувствовать источник ее беспокойства. Взгляд медленно коснулся коридоров, окон, ветровых шахт под потолком, приемной стойки. Стоп. Что-то всплыло на поверхность и упрямо ускользало от нее. Надо спешить, ее могут хватиться. Девушка прислушалась: никаких криков и сирен вроде бы не было. Она медленно подошла к стойке и тут же вспомнила. Такое дело она не могла просто так оставить, она должна была выполнить миссию, порученную ей еще в Севере.
В памяти всплыло условие, предъявленное ей, выполнив которое, она могла быть свободна.
Среди документов на столе она смогла найти лишь справки, выписанные неделями ранее, отчеты о проделанных операциях, данные некого Тсукемы-сама, множество бланков и другие непонятные ей бумаги. Послышались шаги. Это она услышала ясно, хоть они и доносились где-то в недрах коридора.
"Надо спешить..." - сказала внутренняя я, начиная нервно возиться.
"Да заткнись ты!" - рявкнула Хегуре сама себе и открыла ящик с другими секретными бумагами, вскрыв его при помощи остро заточенного куная. Тут все оказалось намного сложнее, чем с бумагами на столе, - целая кипа документов с неизвестными ей именами и другими данными, никаких известных только ей болезней не оказалось, даже имен, - значит, либо эти бумаги лежат в столе Казекаге, либо в госпитале, но в другом, секретном помещении. Сомнения начали медленно копаться в голове, шебурша там, словно черви. Девушке хотелось взвыть от отчаяния, тогда как дрожащие пальцы нервно перелистывали один документ за другим. Неожиданно взгляд ее успел зацепить знакомые данные, и девушка, раскрыв рот от удивления, захрипела:
- Н-не может быть...
Это были весьма ценные бумаги и кража их могла ей дорого стоить, но для достижения своей цели она делала все возможное.
В самый последний момент она успела спрятаться под стол, чуть не зацепив коробку с чем-то стеклянным, но та предательски еле слышно зазвенела своими спрятанными склянками, что чуть не выдало девушку с головой.
-Разгильдяи... как что-то поломать, так это они сразу, а убрать за собой... трудно, - проворчала старая женщина, войдя в приемную.
- Что-то случилось, Киеку-сама? - послышался молодой женский голос.
- Ничего особенного, ваза разбилась, но я ее убрала, не стоит тревожиться.
Повисло молчание, кто-то положил на стойку папки и зашуршал бумажками.
- Киеку-сама, где те документы больного в четвертой палате? У него еще отравление серьезное...
- В шкафу в столе, а что?
- Доктор просил забрать, у нас осложнения, придется принимать серьезные препараты, - пробурчала женщина, пытаясь дотянуться до ручки в противоположном конце стола. Достать-то она достала, но все карандаши и стаканчики с тушью упали на пол, предательски подкатившись прямо к девушке.
- Ох, Бог ты мой! Это тот славный мальчонка, что еще в прошлом месяце со сломанной рукой к нам приходил? - испугалась женщина.
- Да, он. Знаю я его, вечно сует свой нос в щели, о которых даже мыши не знают. Это третий раз за полтора месяца...
Женщина устало вздохнула и чем-то стукнула на столе.
- Не говорите, ой не говорите…
- Так что насчет документов?
- Да-да, сейчас я вам дам.
Тут женщина подошла к стойке и начала шуршать бумажками в ящике. Хегуре боялась дышать и с силой зажимала себе рот, чтобы не издать ни единого звука. Ей казалось, что сердце, бешено стуча, слишком громко отдавалось в ее ушах и непонятно, каким образом ее еще не услышали медсестры, стоящие совсем рядом. Если дернется, то ее ноги или руки обязательно стукнутся обо что-нибудь, тот же самый ящик с чем-то стеклянным, угрожающе тыкающий в ее бок своим острым деревянным краем. Девушка почувствовала, как начинает насильно себя успокаивать, делая редкие глубокие вдохи и медленные выдохи, погружаясь в свое собственное сознание, и, найдя там дребезжание движущейся самой себя, возвращается к действительности холодной, спокойной и хладнокровной. Такой контроль над телом и духом требовал огромной силы воли, которую она изо дня в день тренировала несколько лет назад, бодрствуя ночами, растворяясь в тишине, которая ее окружала. Сенсеи добились от нее полного контроля над собой и своими чувствами, а особенно порабощения собственного разума.
Со стола у женщины снова что-то упало, и та тихонько выругалась. Хегуре могла, не протягивая руки, дотронуться до ее изношенных туфель, и, что самое опасное, до ног молодой женщины, которая как-то странно замолчала. Это-то девушку и насторожило: чуткость молодой медсестры, ее осторожность, не рассеявшаяся даже в такой обыденный день, хоть он и не являлся таковым в данную минуту.
- Вы ничего не чувствуете, Киеку-сама? - спросила она, поворачиваясь к старушке.
- Ох ты, милая, а что такое? - раздался озабоченный голос сверху и шелест халата. - Вот голова моя плешивая, черт затеял шутки шутить - пропала бумажка, видать, в ящик какой положила, да забыла.
Девушка смотрела, как со стола, переворачиваясь в воздухе, на пол плавно опустился желтый лист, на который старушка не преминула наступить.
- Не вините меня, Ахома-сан, стара я стала, память совсем стесалась, как бревнышко.
- Поаккуратней надо быть, это вам не письмо какое, а документ, - тяжелым голосом сказала женщина.
- Будет вам сердиться, Ахома-сан... - произнес кто-то. - Я помогу найти.
Девушка не знала, кто это такой и что он из себя представляет, но чувство неясной тревоги прокралось в ее голову.
- Благодарю вас, избавили старушку.
Женщина ушла из-за стойки и вместе с другими медиками двинулась в сторону коридора. Для своей же безопасности девушка подождала пару минут, а, высунувшись из-под стола, проверила приемную на наличие не замеченных ею людей. Таковых не оказалось, и взгляд ее упал на потерянный листок. Что почерк отвратный, она поняла сразу; из-за непонятности линий и черточек она не смогла ничего разобрать. Пожав плечами, Хегуре засунула листок и вытащенную из ящика папку в небольшую заплечную сумку и кинулась прочь от ненавистного госпиталя, с чувством отвращения окунувшись в жаркую и солнечную Суну.

- Что значит исчезла?! - прогремели из палаты, и проходившие мимо пациенты с удивлением и недоумением заглядывали в раскрытую дверь.
- М-мы не знаем... никто не видел ее.
- Молчать! Казекаге доверил ее вам, а вы упустили! Где ваши глаза, черт вас дери?!
Казалось, тот, кто так яростно кричал на бедную женщину, одним лишь своим голосом мог разрушить стены госпиталя или, на худой конец, разжечь на воде огонь. Что-то с грохотом треснуло и обрушилось на пол. Разъяренная Темари сломала напополам стол и, не чувствуя за это особой вины, выхватила из-за спины веер и выпрыгнула в окно. Сейчас самое важное было найти беглянку и не выпустить ее за пределы Суны, чтобы другие страны не поймали ее и не смогли воспользоваться ее знаниями.
Темари запрыгнула на самое высокой здание Суны и, взмахнув веером, прокричала:
- Канкуро!