Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
И. Анненский «Среди миров», 1901 г
Учиха Мадара как никто иной понимал чувства Дейдары, который с каждым днем все больше напоминал погибшего кукольника.
«Одна из самых страшных вещей в этом мире: смерть близкого для тебя человека, которому ты не успел признаться в любви… Тогда ты каждый день ругаешь себя самыми последними словами, растравливаешь душу воспоминаниями. Начинает казаться, что твое признание изменило бы что-то. Отнюдь. Глупое заблуждение. Но есть те, кто осознает это и побеждает свою боль, стараясь жить дальше, а есть те, кто банально отрекаются от всего, что им предстояло, и отправляются на тот свет, вслед за любимыми. Я видел много таких слабых людей, видел множество смертей и похорон, каждый раз задавал себе один и тот же вопрос: они глупы или просто так сильно любили? И любил ли я ее?.. Что, в сущности, есть любовь? Это не просто нежность, забота, внимание, хотя и без этого нельзя; это – понимание, умение прощать и закрывать глаза на недостатки своей второй половинки. В любви нельзя быть эгоистом: либо ты отдаешь все, либо не играй в любовь. С человеком, которого любишь, не нужно ничего: ни глупых слов, ни обещаний… Ничего. Все видно по глазам. И в ее глазах я видел любовь… А чем отблагодарил ее я? Дал умереть…»
- Мадара-сан?
Его размышления прервал тихий, всегда спокойно звучавший голос Конан.
- Нагато просил передать Вам, что…
Учиха слушал ее вполуха. Сейчас, глядя на эту уверенную в себе девушку, нельзя было сказать, что и она когда-то переживала трудные времена, была на волоске от смерти, причем не единожды. Она излучала спокойствие, уверенность в себе и своем Лидере. Такие люди самые сильные. Что бы ни случилось – ее уже не согнуть.
- И еще Дейдара… Он меня тревожит, - добавила Конан.
В данный момент они находились в одном из темных коридоров, неподалеку от комнаты Нагато. Видны были только смутные очертания их фигур и светлое пятно в конце особо длинного коридора, ведущего к выходу.
- Я видел таких, как он. Он не выживет без Сасори-сана.
- Но Пейн говорит…
- Я знаю, что он обычно говорит. Отдавать часть своей энергии для оживления Сасори-сана он не собирается. Но тогда вы потеряете и Дейдару. Извините, Конан-сан, вынужден Вас покинуть.
И он заспешил прочь. Шел, немного сгорбившись, торопливо.
Конан покачала головой, глядя ему вслед. Она чувствовала... женское чутье подсказывало ей, что его самого беспокоит нечто подобное…
***
«Спит беспокойно, что-то бормочет», - машинально отметил Мадара, подкидывая в огонь дров. Получив пищу, тот весело затрещал. Свет, падавший от него на окружавший напарников ландшафт, напоминал Учихе светильники восьмидесятилетней давности.
«Примерно столько же лет назад мы с ней познакомились. Она была невысокого роста, худенькая. Рыжие волосы доходили длиной до подбородка, челка чуть ниже линии бровей. Глаза были голубые, как небо в ясный солнечный день. И у нее совсем не было веснушек, в отличие от остальных Кацуро. Кацуро Кимико не являлась красавицей, зато в ней жизнь просто бурлила. Она лучилась добротой и обаянием. С ней не надо было строить из себя невесть кого, с ней можно было быть самим собой – и она все равно дарила свой свет тебе… Пусть она пользовалась многими техниками стихии ветра, как и ее клан, но бои не выигрывала никогда. Всегда сдавалась. А я заставлял ее много тренироваться. Тренировал ее сам, гоняя в свободные дни по семь и более часов. «Почему ты тренируешь меня? Это же бесполезно!» - иногда спрашивала она после тренировок, обрабатывая ссадины специальной мазью. «Потому что я верю в тебя. Ты сможешь стать лучшей», - отвечал я и целовал ее, пресекая дальнейшие возражения. Я никогда не стремился понять ее, а лишь старался привить ей то, что ценил я сам. Пытался сделать ее лучшей. Равной себе. А нужно ли было это ей – я никогда не думал. Просто тянул в свой мир».
- Данна, Вы только мой, ммм, - пробормотал Дейдара и перевернулся на другой бок. Мадара, склонив голову набок, наблюдал за его спиной. Изредка она подрагивала, порой одна рука начинала дубасить землю, но чуть позже он обычно успокаивался. Ночь вытягивала из него все соки в отличие от более милостивого дня, который позволял подрывнику хоть на пару мгновений стать самим собой. Каждая ночь была очередным воспоминанием. Каждое воспоминание оборачивалось болью. А боль разъедала его изнутри.
- Если я хоть немного знаю кукольника, то, будь он жив, твои мечты так и остались бы мечтами, - негромко сказал Мадара и поворошил прутиком угасающие деревяшки, заставляя их подпалить те, которые ранее сопротивлялись огненной силе.
«Кимико нравилась не только мне, но и моему вечному сопернику. Ее родственники молились, чтобы она вышла за Сенджу замуж, плюс терпеть не могли меня, да и по всем другим признаком он мог бы стать для нее более чем подходящей парой. Но она выбрала меня. Стала только моей. И – что меня удивило – не требовала, как другие, немедленной свадьбы. Хотя, возможно, она просто боялась полного разрыва со своей семьей, ведь после того, как флирт с Сенджу закончился, родственники единогласно перестали с ней разговаривать. Пусть недолго длился бойкот, но он все же имел место быть… Она в тот период злилась на всех по поводу и без повода. И в минуты ярости ее щеки алели, а глаза сияли так ярко!.. Однажды щека и у Хаширамы заалела не без ее участия. Я, увидев, как он пулей вылетел из ее дома, держась за щеку, тут же подошел к нему и с ехидством спросил, как ему «подарочек». «Иди ты! – рявкнул Первый в ответ. Но уходить не торопился. И после минутного молчания спросил: - И как ты ей мог понравиться?» «Ну, извините! Кто-то стал Хокаге, а кто-то заполучил Кимико». Тогда, если честно, титул Хокаге все еще привлекал меня. Я и не думал, что можно стать кем-то более великим, чем Хокаге. Но оказалось, что можно. Я – скрытый Лидер могущественнейшей преступной организации Акацки. Я – Учиха Мадара».
***
Напарники сидели на берегу реки. Даже не реки, а речки, дно которой было усыпано острыми разноцветными камнями. А вокруг расстилались поля… Зеленые, с яркими всполохами полевых цветов.
- Когда я смотрю на свое отражение в зеркале или воде, то вместо себя вижу Данну, - сказал Дейдара. У него вошло в привычку размышлять вслух, тем самым словно пытаясь услышать привычный хриплый голос кукольника, который немедленно начал бы спор.
«Даже не пытается выйти из этого состояния. Ну, если рыба хочет утонуть, то она утонет!».
- Сенпай слишком много думает о Сасори-сане. Вы скоро совсем как он станете!
- Заткнись.
- Ну, Тоби же говорил…
- Заткнись или же…
- Все-все, Тоби хороший мальчик, Тоби будет молчать.
***
«Смерть Сасори напомнила мне смерть Кимико. Дейдара страдает почти так же, как мучился я. Только он слишком слаб, чтобы выпутаться из этой липкой паутины. Я же сумел это сделать. Для меня лучшим лекарством всегда была битва с сильным соперником. Это наполняло меня силами, разгоняло по крови адреналин... «А тебе не жаль их семьи?», - как-то спросила Кимико, найдя в нагрудном кармане убитого фотографию маленькой девочки. На обратной стороне значилось, что это его любимая дочка. «Мне жаль только сирот», - чуть помедлив, ответил я. И она вздохнула, уловив в моем голосе фальшь. За что же она меня тогда любила? И чуть позже, когда этот диалог позабылся, я сказал, что удивлен, что она выбрала меня, а не главу деревни. «Я тоже», - тихо ответила она. Она и Первый отлично понимали друг друга, они могли бы остаться друзьями… Но отношения их сошли на ноль. Абсолютный. Когда не хочется пробовать что-то изменить. «Ты жалеешь об этом, Кимико?». «Нет, но ты… Ты другой. Жесткий, в чем-то даже жестокий. И очень странный», - сказав это, она поспешно ушла. Ей явно не хотелось развивать эту тему. Она боялась, но и любила меня. Ее бросало из огня в воду и обратно… Возможно, мы бы расстались, и она вышла бы все-таки за Сенджу, но тут вмешался мой клан…»
***
- Почему Вы не вмешались в битву, а дали Дейдаре погибнуть? – с упреком спросила Конан.
Разговор происходил в том же коридоре, что и полгода назад, только в этот раз Мадара был настроен более миролюбиво.
- Я Вам уже говорил, Конан-сан, что это было ЕГО решение. Просто поймите, что он уже не хотел жить. Такое бывает, если сильно любишь…
Конан с тревогой посмотрела на Учиху.
***
Flashback
Главная площадь Учиховского квартала полна народу. Почти все старшее поколение клана собралось тут. Не хватает только Мадары.
Но вскоре появляется и он, обеспокоенный пришедшей от сестры запиской. Родственники смотрят на него с затаенной злобой. Но Мадара выглядит невозмутимым.
Около светлой каменной стены, с увековеченным на ней знаком клана, неподалеку от большого дерева, стоит отец Кимико, Кацуро Сен. Он смотрит на Мадару не только со злостью, но и с презрением.
- Что случилось? – спрашивает Мадара, подойдя к семье.
- Вы слышите?! – восклицает Кацуро. Он обвиняюще тычет в Мадару пальцем. – Этот варвар не только погубил своего брата, но и мою дочь! Он – отродье дьявола!
- Да!
- Он чудовище!
- Неужели кто-то решился сказать правду?
Все эти крики раздаются со всех сторон, словно кто-то наконец дал клану возможность вылить на Мадару всю накопившуюся злость. С каждым разом выкрики становятся все более угрожающими, кто-то даже кидает в Мадару кунаи, от которых тот с легкостью уворачивается.
- Стойте! – властно говорит Сен. – Давайте приступим к тому, ради чего мы тут собрались.
Мадара прищуривается.
Небо, словно поддаваясь всеобщему настроению, затягивается тяжелыми темно-серыми тучами. Начинает дуть ветер, заставив опавшие листья взметнуться в воздух. Но ветер быстро утихает, словно понимая, что сейчас не до него.
К Сену подходит Кимико, прятавшаяся за раскидистым деревом. Голова ее опущена, а спутанные волосы закрывают лицо. Сейчас рыжие головы клана Кацуро кажутся единственными яркими пятнами среди черноволосых Учиха.
- Моя дочь ждет от тебя ребенка. Но нам не нужен твой ребенок. Ни мне…
- Ни нам, - подтверждает какой-то Учиха, прятавшийся за мощными спинами родственников.
Мадара даже не пытается понять, кто это. Он узнал голос.
- Так что, смотри…
Сен хватает дочь за волосы и рывком поднимает ее голову. Толпа шокирована. И даже Мадара вскрикивает. Никто не ожидал такого от Кацуро Сена. От глаз Кимико расходятся кровавые дорожки, перемешиваясь с грязными потеками от слез. Но кровь выглядит довольно свежей, словно это случилось менее часу назад. Век не было. На лице зияют пустые, кажущиеся черными, глазницы, вокруг которых запеклась бордовая кровь.
- Ну что, доченька, хочешь сказать что-нибудь Мадаре? – ласково спрашивает Сен, не отпуская ее волос. Кимико не сопротивляется. Она прекрасно понимает, что отец намного сильнее ее. Но так же она ждет вмешательства Мадары. Но он молчит, пораженный жестоким отношением Сена к дочери. Слова все куда-то разбрелись, не давая ему сказать даже банальное «О Господи…». Он просто стоит и смотрит в глаза Кимико, точнее, в то, что от них осталось.
- Так ты скажешь что-нибудь? – ласково повторяет Сен.
- Будь ты проклят, Учиха Мадара, - отчеканивает Кимико. Словно мечом рубит, настолько жестко прозвучали ее слова.
- Ну, вот и все. Мне очень жаль, что приходится это делать.
Он вытаскивает из ножен свою катану, доставшуюся по наследству от прадеда. В наступившей тишине особенно отчетливо был слышен звук рассекаемого мечом воздуха.
Секундой позже тело Кимико с глухим стуком ударяется о землю, а Сен невозмутимо протирает носовым платком катану от крови.
- Спасибо за внимание, - говорит он и покидает квартал Учиха. Все начинают расходиться, даже не глядя на то, что осталось от дочери Сена. Один Мадара стоит, словно в оцепенении, и смотрит. Смотрит, как из-под ее хрупкого тела вытекает лужа крови, как последний раз она громко, с шумом вдыхает воздух. Выдоха не следует. Все.
Мадара подходит к телу и присаживается рядом на корточки. Переворачивает ее на спину, убирает волосы с ее лица. Они пропитались кровью и сейчас кажутся багряными. Ниже шеи он старается не смотреть. Прикрывает ее глаза ладонью и прикасается своими губами к ее.
Мысли по-прежнему путаются у него в голове. Все, что он так хотел сказать ей, она теперь не услышит. Единственное, что он может теперь сделать: похоронить ее. И постараться забыть.
End of flashback
***
«Вообще-то я мог бы помешать ее отцу, но почему-то не сделал этого. Не верил, что Сен убьет дочь. Не верил, что все так обернется. И я не смог тогда даже сказать ей что-то в ответ… Вот она, моя любовь. Но сложиться по-другому любовь не могла. И поэтому все решили за нас, посчитав, что убийство Кимико – это единственно верное решение. Для них это – правильный путь. Что ж… Правда для каждого из нас разная. Есть правда ягненка, который хочет жить, а есть правда волчицы, у которой в лесу голодные волчата. Существует много правд, но единственная, которую надо беречь, это та, которая исходит от сердца. Я тогда не послушался его. Когда ты молод, то живешь одним днем, не задумываясь о будущем, не слушая ничего и никого. А потом обязательно попадаешь на перекресток. Причем одна дорога ведет к смерти, а другая к новой жизни, в которой ты уже не такой, каким был раньше. В новой жизни все твои отрицательные черты усиливаются, а хорошие исчезают совсем. Интересно, Кимико, встреться мы сейчас, видела бы ты во мне хотя бы отголосок прежнего Мадары? И простила бы?.. Если мы увидимся там, наверху, то прости. Любил. Люблю».
