- Вот ты идиот! – злится Карин и пытается пнуть напарника, но тоже не может пошевелиться и поэтому сердится ещё сильнее. – Не рыпайся, каппа, если не хочешь провалиться ещё глубже!
И надо же было попасть в такую ситуацию – вытаскивая из плена Конохи эту занозу, Хозуки был серьёзно ранен. Фактически, именно поэтому они и угодили в хитрую ловушку природы - довольно глубокую и узкую яму, в которой и детям-то было бы тесно, а уж двум взрослым людям – практически невозможно.
Подбородок Карин упирается в переносицу Суйгецу, а он, в свою очередь, практически обнимает её своими ногами. Упираясь ступнями в противоположную стену, он изо всех сил старается держаться так, чтобы не полететь дальше, где ещё меньше места и ещё меньше шансов выбраться на поверхность.
Чакры бы чуть-чуть, чтобы можно было начать двигаться, но битва с джонинами Конохи сильно подорвала и без того не шибко богатый запас. Ещё и Обезглавливатель наверху валяется. Сопрут же – вот как пить дать!
Мечник тяжело дышит и часто облизывает губы, как будто ему не хватает влаги и он пытается выпить чуть-чуть пыльного воздуха, окружающего их. Ему очень, вот просто очень хочется чуть-чуть жидкости, чтобы не чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег.
Девушка морщится, чувствуя его обжигающее дыхание у себя на шее. Ей неприятно, тесно, колко, противно! И, чёрт бы его побрал, волнующе, что вообще ни в какие ворота не лезет! И надо же было угодить в такую передрягу! А всё из-за этого недоумка, который вдруг решил, что вправе что-то решать за неё!
- Спину что-то тянет, - произносит Хозуки, морщась и снова пытаясь пошевелиться. – Очкастая, сделаешь мне массаж, когда всё закончится?
Карин злится и, чуть отодвинув голову, бьёт его подбородком в переносицу. Руками она ничего не может сделать – только крепко держаться за плечи напарника, ощущая, как перекатываются под пальцами напряжённые до предела мышцы. Она чувствует, что он потихоньку слабеет.
Если они провалятся ещё дальше – каюк!
- Слушай сюда, кретина кусок, - рычит девушка, гневно сверкая глазами, - только попробуй тут сдохнуть! Вытащил меня из Конохи только для того, чтобы таким вот образом убить?! Жить надоело, каппа?!
Мечник некоторое время молчит. Грудная клетка поднимается и опускается – плавно, медленно, словно парень экономит силы на случай отчаянного последнего броска. Затем поднимает голову и лучезарно скалится, обнажая острые зубы:
- Наоборот – мне безумно хочется жить, но одна дура может тут растрепать всяким нехорошим людям из враждебной деревни о наших секретах. Поэтому я и пришёл, – он выразительно подмигивает и кивает сам себе. – Если не вытащить, то хотя бы убить. Первая часть плана с треском рушится, а вот вторая как раз имеет все шансы на успех.
- Ох, завались, убоище! – вспыхивает Карин, намереваясь снова «клюнуть» напарника, но тот внезапно опускает голову и утыкается лбом ей в шею, вызывая такое смятение, что весь съеденный накануне завтрак подступает к горлу. – Ты чего это удумал, урод?!
- Ты можешь… немного… помолчать, очкастая? – задыхаясь, скрипит парень, пытаясь сконцентрировать остатки чакры в ногах, чтобы суметь вскарабкаться по отвесным стенам их общей ловушки. – Я тут думаю, что твоя толстая задница ещё должна послужить во благо народа, так что молчи и не мешай мне.
Карин замолкает и удивлённо косится вниз, пытаясь разглядеть выражение лица Суйгецу.
Мелкие бисеринки пота выступают на коже лица и плеч. Некоторые, сбившись в достаточно крупные капли, скатываются вниз, оставляя дорожки. Чёлка прилипает ко лбу.
Брови нахмурены, глаза зажмурены, мышцы вот-вот лопнут от усилий. Явственно слышен скрип сжатых до боли зубов.
Ма-а-а-аленький шажок, и Хозуки едва не срывается обратно в яму. Лишь кунай, вытащенный вовремя из подсумка, спасает положение, позволяя зафиксироваться.
Вот только это ненадолго – рыхлая земля совсем скоро раскрошится под острым лезвием и тяжестью двух тел, опершихся на него.
- Фух, аж сердце ёбиться перестало, - сипло шепчет напарник и старается ухмыльнуться развязно, но дрожащие уголки губ и испарина выдают истинное состояние. – Ты там как, очкастая? Не обделалась? А то я умру прямо тут же от позора – это твой шанс, дерзай!
- Хочешь сказать, что мне надо навалить на тебя кучу, чтобы ты сдох? – фыркает девушка, маскируя беспокойство в голосе сарказмом, но тут же меняет тон на крайне деловой. – Слушай, каппа, если я сейчас немного отклонюсь, то дотянусь до своей ноги и смогу её починить. Тогда мы выберемся отсюда.
- Ты тупая? – недоверчиво тянет Хозуки, вздёргивая брови. – Хотя, зачем я спрашиваю… В общем, поверни свою голову вправо, затем влево и назад. Видишь, сколько у нас свободного места? Для лечения пораненной лапки тебе надо как минимум минут десять висеть вниз головой. Хочешь полетать – я не против, но тянуть и меня за собой не надо. Я как-нибудь потом кони двину, подальше отсюда.
Карин обиженно поджимает губы и вздыхает, мысленно соглашаясь с его словами. Надо же было так неудачно сломать ногу, падая в эту расщелину. А всё тот сучок, который где-то у поверхности торчит. «Надо будет его обломать, когда поднимемся», - мстительно думает она и снова косится на напарника.
Вид у него не самый радостный. После битвы с джонинами чакры осталось так мало, что впору складывать лапки и умирать, потому что просвета нет никакого. Если только…
- Каппа, - девушка морщится, понимая, что иного выхода уже нет, - я могу поделиться с тобой чакрой. Помнишь, как Саске-кун…
- Нет! – резко обрывает её Суйгецу, злобно сверкнув фиолетовыми глазами. – Нет и ещё раз нет! Спасибо, но «доедать» за Учихой я не собираюсь!
Напарница ошеломлённо моргает, пытаясь проглотить сказанные только что обидные слова, и силится придумать фразу поострее, но в голову, как назло, ничего не лезет. Поэтому она лишь поджимает губы, оскорбляясь до глубины души, и замолкает. Вот так вот помогай всяким недоумкам!
- Ну и в жопу пошёл, - шепчет она, прекрасно осознавая, что он всё слышит.
- Извернуться так не могу – уж прости. Но как только – так наклоняйся, всегда рад, - скалится Хозуки и вздыхает, морщась от боли – его нехило так потрепали в битве. Оказывается, воровать дур из вражеских деревень – это преступление. Беда-то какая.
Вот только предложение отведать её чакры не выходит из головы. Рот моментально наполняется слюной, а в горле першит. Сухо, как в пустыне, безумно хочется пить. Хотя бы чакру.
Суйгецу поднимает голову и смотрит на напарницу, которая всё ещё молчит, не глядя на него. Взгляд устремлён в дальнюю стену расщелины, а щёки алеют от сказанных едких слов.
- Ой, вот только не надо делать вид, что я тебя смертельно обидел, - ворчит Хозуки, стискивая зубы от пронзающей тело боли и усталости, из-за которых хочется расслабиться и послать всё к чертям, но одна рыжая идиотка, которая корчит из себя невесть что, сидя у него на животе и вынужденно домогаясь, мешает это сделать. Парень и сам не знает, зачем (какая, чёрт побери, вша его тюкнула), но ему хочется вытащить эту мегеру на поверхность. И там уже отыграться за всё. – Эй, очкастая! Да повернись ко мне уже, коза, я с тобой разговариваю!
- Умри, кретин! – моментально сатанеет Карин и пыхтит в приступе бессильной злобы. Ударить его она сейчас ну никак не может.
- Только вместе с тобой, - парирует напарник и демонстративно морщится, прижимаясь носом к её шее. – Слушай, а если я тебя укушу – не отравлюсь?
Девушка краснеет, сливаясь по цвету с собственными волосами, и напряжённо сопит, но не может никак эту фразу парировать, поэтому лишь качает головой, едва удерживаясь от того, чтобы не оторвать руки от его плеч и не садануть по бестолковой башке, в которой наверняка нет ни грамма мозгов.
Нельзя идти на поводу у своих эмоций – это станет фатальной ошибкой.
- Тебе нужно прокусить кожу, а я сумею влить тебе в рот нужное количество чакры, чтобы ты излечился, - холодно чеканит она, пытаясь придумать способ, чтобы оголить шею. Однако руки крепко зафиксированы. Убрать опору – смерть. Что же делать? – Только вот у нас проблема, тупоголовый, - бормочет Карин, - я не могу расстегнуть ворот кофты.
- Обязательно шею? – приподнимая бровь, интересуется Хозуки. – Помнится, Саске обгладывал твою руку.
- Хочешь держать меня зубами за руку? – ехидничает девушка. – Шея – единственное, до чего ты можешь дотянуться, не рискуя скинуть меня.
Напарник ухмыляется хитро. Так хитро, что у неё начинает свербить под лопатками.
- А что насчёт лица? – прищуривается он. – Оно ведь не скрыто одеждой.
- Хочешь цапнуть меня за скулу? – удивляется Карин. – Неудобно – задолбаешься кожу прокусывать…
- Нет, - парень качает головой и ещё хитрее ухмыляется, вызывая зуд уже по всему телу, - я не про скулы.
- За нос кусать не дам, - хмурится она. – У тебя зубы острые – ещё оттяпаешь.
- Послал же Ками тупую напарницу, - сокрушается Суйгецу. – Про губы я говорю, дура, про губы!
- Ч-что?! – изумлённый рёв заполняет собой всё пространство, из-за чего кажется, будто стены сейчас обрушатся, погребя под толстым слоем земли двух неудачливых шиноби.
- Не ори, - морщится Хозуки, - и так еле держимся. На губах мягкая кожа – прокусить легко. И следов сильных не останется. Что ты так разволновалась-то, убогая? Будто я тебе замуж предлагаю.
Карин бледнеет и краснеет одновременно, вызывая у напарника здоровое любопытство – как именно она умудряется это делать. Ноздри раздуваются, как у загнанной лошади, а губы сжаты в тонкую-тонкую ниточку, как будто она пытается уберечь их от посягательств. И Суйгецу просто до чёртиков любопытно – согласится ли она. Ему, в принципе, было всё равно, в какую часть тела ей вгрызаться – всё-таки острота зубов позволяла даже сквозь одежду прокусить кожу. Вот только напарнице это вовсе не обязательно знать.
- Х-хорошо, - едва слышно шипит она, нервно сглатывая, что крайне веселит парня.
Он подставляет лицо и ждёт, когда девушка чуть опустит голову, чтобы отдать свои нецелованные (в чём Суйгецу просто не сомневается) губы на растерзание мечнику. Это почему-то здорово будоражит кровь, заставляя отодвинуть всепоглощающее чувство слабости на задний план.
Подумать только, повелась! Такого шокирующего и внезапного успеха у него не было уже давно. Видать, звёзды сегодня под правильным углом легли, либо карма, наконец, срослась – хрен его знает.
Карин, чуть помедлив, зажмуривается, наклоняется и, сглотнув, касается его кожи своими дрожащими губами.
- Эм… очкастая, - она распахивает свои ясные очи и удивлённо таращится прямо в фиолетовый глаз, - ты промазала – это щека. Я ею кусаться не умею.
Девушка ещё раз сглатывает и быстро прижимается к его губам, снова крепко зажмуриваясь. Лишь бы поскорее закончилось. Ками-сама…
- Ты мне сейчас зубы через затылок выдавишь. Причём свои! – бубнит напарник, страдальчески закатывая глаза. – Расслабься, припадочная, я тебя насиловать не собираюсь.
Получив едва заметный кивок и ощущая, как сжатые губы постепенно делаются мягкими-мягкими, словно спелые ягодки, Суйгецу впервые понимает, что, наверное, далеко зашёл в своём желании поддеть эту барышню. Потому что это действо может вылезти боком именно ему.
Небольшие, пухлые, сочные и такие лёгкие. На вкус, как будто земля с привкусом какой-то травы. На зубах скрипит песок, но это вовсе не делает это лечение (поцелуй?) менее приятным.
Хозуки прикусывает нижнюю губу Карин и втягивает её в свой рот. Вот только кусать не торопится – только языком проводит, лаская нежную плоть. Царапает чуть-чуть зубами, но не до крови – так, чтобы подразнить и не выпускать из плена.
Девушка дышит чуть взволнованно и не открывает глаза, жмурясь так сильно, что кажется, будто сейчас очки потрескаются от напряжения. Это веселит и мечник продолжает игру, не получая сопротивления.
Он проталкивает язык в рот напарницы и проводит им по зубам, вот только до нёба не дотягивается – она не так близко. Это немного раздражает, и парень жалеет, что не может сейчас оторвать руку от стены и прижать к себе эту глупую бестию, которая всё ещё не может понять, что это уже ну никак не передача чакры.
Хотя, в принципе, это только доказывает, что она ни разу до этого не целовалась.
Суйгецу тянется чуть выше, чтобы приблизиться, но Карин упрямо отстраняется, не давая полностью углубить поцелуй.
- Да наклонись же ты, - хрипло рычит Хозуки. – Я же не могу из твоего дыхания чакру высосать.
- Кусай уже, а не тарахти! – бормочет в ответ она, старательно не открывая глаза.
- Ты сейчас на таком расстоянии, что если я таки дотянусь и укушу, то повисну и оторву тебе губу – ты этого хочешь? – ехидно спрашивает мечник.
Девушка морщится, кривится, хмуря тонкие брови и собирая морщинки на переносице, но затем послушно наваливается так, что он теперь может без труда совершить задуманное. Чем, собственно, и занимается.
Чувствуя, как неожиданно сильно кружится голова, Хозуки сам себе не верит.
Карин – наиглупейшее существо, которое когда-либо встречалось у него на пути, непроходимая дура, влюблённая до потери рассудка в Учиху Саске, полная и клиническая идиотка с огромной задницей и самомнением. Напарница, куноичи, одна из шайки Орочимару. Девчонка, не умеющая целоваться и не знающая ничего о каких-нибудь любовных искушениях.
И, чёрт возьми, как же он сейчас жалеет об этой провокации, которая загнала его самого в ловушку.
Казалось бы – всего лишь поцелуй, соприкосновение губ, кожа к коже, дыхание к дыханию, но это почему-то затмевает боль, усталость и бессилие, вызывая желание сейчас же выбраться из этой дурацкой ямы и много-много раз учить её всему, не отходя от кассы. Чему именно? Да хоть вышиванию крестиком для начала! За большее она ему яйца оторвёт…
Сильнейшее искушение – неискушённость.
У неё очень мягкие губы, податливые. И такие тёплые, что просто не верится.
О том, зачем именно это действо затевалось, Суйгецу вспоминает только тогда, когда напряжение в паху достигает просто критической точки. И об этом ему сообщает ёрзание девушки, которое ещё больше распаляет, заставляя тело дрожать совсем не от усталости.
Снова втянув её нижнюю губу в своё рот, Хозуки чуть прокусывает нежную кожу и, услышав едва слышный удивлённый стон, едва не срывается в пропасть.
Неужто она и сама забыла, зачем решилась на это?.. Забавно. Более чем.
Чакра, насыщенная, густая и такая приятная, вливается в его рот не сразу, а после некоторого замешательства, связанного, скорее всего, с болью от острых зубов. Мечник в наслаждении прикрывает глаза, ощущая, как в трясущихся руках появляется мощь, как ноги крепнут, как отступает боль, заменяясь на неприятное покалывание.
По ссохшимся от недостатка сил венам с новой силой начинает струиться кровь, из-за чего кажется, что кожу начинает припекать от этой бешеной гонки жизни. Сердце подскакивает в груди и стучит так яростно, как будто отрицая возможность гибели. Нет, уже не сейчас!
Его тело наполняется жизнью. Значит, им обоим смерть уже не грозит.
Отстранившись, Суйгецу ухмыляется, слизывая маленькие капельки крови. Взгляд у Карин бегает, щёки алеют, а губы чуть подрагивают. Однако она не произносит ни слова, глядя в сторону. Видно же, что совсем не ожидала она подобного поворота лечения.
«Что, глупая, удивлена, что не Саске удостоился чести заполучить твой первый поцелуй?»
- Что ж, - произносит Хозуки, удовлетворившись её реакцией, - пристегните ремни, следующая остановка – поверхность.
Сконцентрировав чакру на ступнях и ладонях, он медленно, чтобы не уронить свой багаж, ползёт вверх.
На напарницу он не смотрит, ощущая, как от неё исходят волны смущения. Этого достаточно, чтобы понять – то, что сейчас произошло, не оставило её равнодушной. Почти что победа для Суйгецу. Вот только на кой чёрт?
Вытолкнув Карин на землю, мечник с трудом вываливается сам и тут же растягивается на траве, с наслаждением вдыхая свежий воздух и чувствуя, как кожу щекочет трава.
Рядом, шипя от боли, лечит сломанную ногу напарница, пытаясь сконцентрировать в дрожащих от напряжения руках чакру.
Она не тратит время на отдых – старается замаскировать смятение делом, чтобы голову не занимали ненужные мысли. Это вовсе не входит в планы парня. Нужно, чтобы она как можно больше думала об этом, как можно чаще вспоминала собственные ощущения.
- Эй, очкастая, - зовёт он, поворачивая голову, - никогда не думал, что скажу подобное, но спасибо, что ли.
Девушка замирает, испуганным кроликом глядя на его довольную ухмылку, а затем отворачивается, пряча вспыхнувший румянец в огненно-красных волосах. Вот только это не укрывается от внимательного взгляда фиолетовых глаз. Отлично, всё по плану.
- Я свою жизнь в первую очередь спасала, так что засунь свою благодарность куда подальше, - бурчит она, щёлкая пальцами, чтобы вернуть в руки концентрацию. Вот только выходит это с трудом. Вернее, никак. И она злится – видно, как напрягается спина.
- Ну, ещё бы, – Суйгецу облизывает губы и внезапно придвигается к напарнице со спины. Кладёт ладони поверх её рук и сжимает запястья. – Спокойно, не нервничай.
Карин едва дышит, чувствуя лопатками ровное и спокойное сердцебиение. И теперь уже не может думать ни о чём, кроме того, кто у неё за спиной. И ощущать, чувствовать, вспоминать.
Девушка не любит врать себе – никогда не любила. Но сейчас приходится затыкать глотку своему внутреннему «я», которое, ехидно хихикая, говорит, что подобного роскошного лечения ещё не было. Надо бы повторить.
«Хрена!» - вздрагивает она и резко отстраняется от напарника, моментально падая лицом в траву – нога болит, особо не побегаешь.
- Какого хрена?! – рычит Карин, сверкая глазами. – Уберись от меня, мерзкое земноводное!
- Ты чего это? – с деланным недоумением тянет Суйгецу, ухмыляясь. – Я помочь хотел.
Девушка понимает, что совершает глупости одну за другой, ведясь на эти детские провокации… Хотя нет, провокации как раз взрослые, учитывая, какие именно чувства она испытала, сидя сверху там, в западне. Тогда она на какой-то миг потеряла связь с реальностью, растворившись в приятных ощущениях, которые дарили его губы.
Подумать только, ведь Карин берегла себя только для Саске-куна, а тут получился такой конфуз, о котором она, кстати говоря, никак не жалеет.
Покраснев до кончиков волос, она автоматически прижимает пальцы к губам и тут же вспыхивает с новой силой, поняв, что Хозуки прекрасно видит этот жест. Видит и понимает, гад ползучий!
- Ты как-то странно выглядишь, - с беспокойством (ага, как же!) произносит он и подбирается ближе, делая вид, что не замечает отчаянных попыток напарницы сбежать. – Может, я слишком много чакры у тебя забрал? – Мечник оказывается совсем близко и ухмыляется. Зрачок чуть расширяется, из-за чего кажется, будто фиолетовые глаза меняют цвет на чёрный. – Я могу вернуть тебе лишнее.
- Предлагаешь мне цапнуть тебя за ляжку? – нервно усмехнувшись, ехидничает Карин и старается незаметно отползти.
Вот только у Хозуки немного иные планы. Подняв руки, он кладёт ладони ей на плечи и надавливает, опрокидывая почти несопротивляющееся тело на траву.
Девушка вздрагивает от тянущей боли, пронзившей ещё не до конца залеченную ногу. Но ещё больше она дрожит от непонятного чувства внутри. Как будто предвкушение чего-то.
- Слезь, каппа, - угрожающе говорит она, хмурясь, когда мечник со всеми удобствами устраивается на её животе. – Слезь, иначе я тебе яйца оторву.
«Предсказуемо, пф!»
- Моя очередь быть сверху, очкастая, - фыркает он, прижимая её руки к земле. – Ты мне должна за своё спасение из Конохи, так что я хочу получить свою плату.
- Чего-чего? – Глаза Карин обретают форму плавильных кругов. – А ху-ху не хо-хо, говнюк?! Это ты должен быть мне благодарен за то, что я чакрой поделилась!
Она дёргает здоровой ногой, чтобы скинуть нахального парня, но больная всё равно даёт о себе знать, распространяя по телу вместе с кровью удушливый яд слабости. Поэтому девушка выматывается достаточно быстро и, тяжело дыша, гневно смотрит на своего спасителя-мучителя, который с некоторой долей удовлетворения наблюдает за этими тщетными попытками.
- Успокоилась? – интересуется он, прищуриваясь.
- Ты труп! – выплёвывает Карин, оскаливая зубы.
- Горячая какая, – Суйгецу усмехается, облизывая губы. – Я всего лишь хочу вернуть тебе то, что забрал сверх нормы.
- Да не умею я пить чужую чакру! – голос срывается на крик. Паника душит. Нельзя-нельзя, потому что… потому что Саске-кун… это же для него! – Слезай с меня, живо!
Вместо ответа Хозуки наклоняется к её лицу и, высунув язык, проводит им по напряжённо сжатым губам. И моментально отстраняется, когда острые зубки щёлкают в миллиметре от него.
Парень усмехается, причмокнув с таким видом, словно облизал только что леденец. Затем наклоняется снова и резко прижимается к дрожащим губам. Морщится, когда девушка впивается в его плоть зубами, но не отстраняется. Лишь дышит напряжённо. Потому что безумно хочет эту дуру. И это бесит.
Карин старается отвернуться, но не может – он слишком крепко прижимает её, не давая шевельнуться. Ещё и слабость давит изнутри. И внутреннее «я» разрывается торжеством, заставляя багроветь от смущения.
- Пусти, - шепчет она, когда напарник чуть отстраняется. – Пусти, иначе я тебя убью!
- Что такое, очкастая? – он почти что довольно урчит и слизывает с её губ свою кровь. – Боишься, что я могу заменить Учиху в твоих эротических фантазиях?
Девушка придушенно рычит и отворачивается, стараясь сдержать злые слёзы. Она злится на него, на себя и на Саске-куна, потому что каждое слово – в яблочко. Метко, смертельно.
- Ты никогда не заменишь Саске-куна, - сипло бормочет она, зажмуриваясь.
- Вот как, – доволен ответом – это чувствуется. – Тогда я прямо сейчас выкину его из твоей головы.
Суйгецу легко перехватывает тонкие запястья одной рукой. Второй он тянется к вороту кофты и цепляет пальцами собачку. Долго, явно наслаждаясь процессом, тянет её вниз, глядя, как постепенно, сантиметр за сантиметром, открываются шея, выпуклые ключицы, ярёмная ямка, взволнованно вздымающаяся грудь, живот.
Щёлкнув на последней преграде, молния расходится полностью, предоставляя взгляду все достоинства стройного подтянутого тела куноичи.
Хозуки, спускаясь чуть ниже, наклоняется к подрагивающему животу и проводит по нему вверх языком. До ложбинки между грудей.
Ожидаемых возмущённых криков со стороны напарницы нет – она пришибленно молчит, глядя в сторону. Так не пойдёт.
Парень сжимает щёки девушки пальцами и поворачивает её лицо к себе, с подозрением прищуриваясь.
- Ты такая молчаливая сегодня, - тянет он. – Я-то думал, что ты мне как минимум тысячу раз в Аду гореть пожелаешь.
- Делай уже побыстрее то, что задумал! И отпусти меня! – срывающимся голосом отвечает она.
Мечник чувствует, как по спине ползёт холодок, а гнев затапливает сознание. Нет, так совершенно не пойдёт!
Он устало вздыхает и убирает руки, поднимаясь с распластанного тела на земле.
- Поднимайся, придурочная. Я же говорил, что насиловать тебя не собираюсь.
Карин, недоумённо моргая, смотрит на него, затем быстро хватает дрожащими руками края кофты и запахивает её, стыдливо пряча грудь. Это раздражает Суйгецу ещё больше и он, отвернувшись, идёт к валяющемуся неподалёку Обезглавлевателю, который (о, чудо!) никто пока не скоммуниздил.
Прицокнув, он садится на корточки возле своего спутника по сражением и проводит пальцем по лезвию.
- Просчитался я, друг, - бормочет парень и усмехается, оглядываясь через плечо на то, как напарница вновь пытается долечить больную ногу. Вот только чакра не концентрируется – мысли, видать, очень далеко от земных трудностей. На губах Хозуки появляется хитрая ухмылка. – Но я не привык сдаваться. Скоро эта дура набитая сама ко мне прибежит, вот увидишь.
А пока ещё рано, решает мечник, поднимая Обезглавливатель. Пусть она ещё чуть-чуть погрезит своей несбыточной мечтой. Суйгецу умеет ждать подходящего момента. Жизнь в лаборатории Орочимару и не такому может научить.
