Если бы мне рассказали все, и не пришлось бы высасывать крохи обрывочных знаний о себе из других…
Привал мы сделали только во второй половине дня… Я буквально отвалилась от спины любимого и, кое-как переставляя конечности, принялась бродить по кругу… Тело болело, руки-ноги затекли… Отчаянно хотелось есть.
Песок, песок… всюду только песок… Но завтра мы должны будем выйти на мостик, который пересекает какую-то хилую речушку. За ней − уже зелень и где-то недалеко онсен.
− С Фудзиварой-сан все в порядке? − опасливо покосился на меня Канкуро, присаживаясь в тени одного из громадных камней, до половины ушедшего в песок.
− Она не куноичи… − пояснил Гаара-сама, снимая тыкву и потирая натруженные плечи.
− Э-э-э… да? − брови старшего поползли вверх. Все ветры пустыни, это и в самом деле странно, что в скрытом селении живет человек, которому до шиноби − все равно, что ползком до луны?
− Зато умею другое. И без этого мы бы никуда не пошли, − спокойно отозвалась я.
− Интересно было бы узнать, что это такое, − с сомнением проворчал старший брат Гаары-сама.
Я оглянулась на Казекаге: можно? Он задумался, потом медленно кивнул: можно.
− Смотрите внимательно, Сабаку-сан…
Я втекаю в его разум тысячью ручейков, копируя в себя матрицу его сознания…
Я-он произношу вслух:
− Ничего себе!.. − зеркальным отражением удивления в его глазах дергаю рукой так, как ХОТЕЛ это сделать он…
Я-он спрашиваю:
− Озвучить все мысли? − и мотаю головой из стороны в сторону синхронно с кукольником. Разрыв контакта.
− Это называется призрачный метемпсихоз, − отвечаю я до того, как он успевает спросить. − Теперь во мне есть слепок вашей личности, Сабаку-сан, и я могу предугадать некоторые ваши действия. И буду способна к этому до тех пор, пока не произойдет нечто, что изменит ваше отношение к миру…
Я присела на горячий песок, оперевшись спиной на один из валунов, расположенных по кругу. Расстегнула плащ, позволила ему соскользнуть с плеч. Гаара-сама не возражал − в пустыне сейчас жарко. Я подумала, что сейчас самое время рассказать им кое-что, заслуживающее внимания:
− За нами пойдут спустя несколько часов… Совет не хочет, чтобы о его планах узнала какая-нибудь другая скрытая деревня… Поэтому они наняли отступников. Старик Намару с превеликим удовольствием изничтожил бы половину Суны, начиная с Шойчи-сан и ее семейства, если бы не надеялся использовать наших шиноби в своих целях. Очень далеких от мирных, надо сказать…
− Поче… − «...му ты не сказала этого раньше?»… не дав договорить своему сенсею, я не слишком вежливо отвечаю:
− Стали бы вы меня слушать…
− И не подумал бы, − подтвердил Канкуро-сан. − Он даже мне не объяснил, в чем дело… Сказал, что по дороге все расскажет. Я уже и не помню, когда мой братец последний раз вот так бросался с головой в авантюру, полагаясь исключительно на себя… − весело заметил он. − Если честно, я уже соскучился по хорошей драке… Да, кстати, в Коноху заглянем?
− Там Темари, − это было произнесено так, как обычные люди говорят «само собой»…
− Это… все связано со мной, − я пересыпала из ладони в ладонь горсть песка, − но пока не знаю как. Я чувствую в себе силу, однако не могу разгадать ее природу. Советники пойдут на многое, чтобы заставить меня вернуться… Я… для чего-то им очень нужна.
− У них… было много времени… до того, как ты осознала… это, − Гаара-сама отпил из фляги с водой, жестом предложил мне, − я не стала отказываться. − Почему они не сделали ничего… раньше? Если Намару знал…
− Я думаю, ответ можно будет найти там, куда мы сейчас направляемся, − автоматически перебирая в себе чужеродные элементы иных личностей и уничтожая ненужные, чтобы не засорять собственное метатело, задумчиво ответила я. − Этот объект − последняя рабочая станция Пустоты. Нужно будет действовать очень осторожно, а еще лучше − по четко разработанному плану, − я повертела в руках фляжку моего обожаемого человека, сделала еще пару глотков, касаясь губами того же края, что и он, когда пил. Косвенный поцелуй… Мы переглянулись, его ресницы дрогнули, уголки губ самую малость приподнялись. Я смущенно опустила взгляд…
− Можно будет подключить Нару. Это воплощение лени дружит с головой… − отреагировал на мои слова старший Сабаку-но.
В разговоре возникла пауза…
− Рю… − младший указал взглядом рядом с собой. Пришлось подниматься и подходить. Отведя меня в сторонку, он с тревогой вгляделся в мои глаза:
− Ты… меняешься, Рю… Когда ты… э-э-э… демонстрировала Кану свои способности ты… стала им… Не внешне − внутренне… Это страшно… Рю.
− Понимаю, − сдержанно ответила я, отводя взор. − У меня… во мне… все ветры пустыни, это называется «частичная непроизвольная эвакуация абсолютной метапамяти»... Не спрашивайте, откуда я знаю − не скажу.
− Придется навестить Тсунаде… Ее наверняка заинтересуют твои… термины, − последнее слово было произнесено с таким явным отвращением, что я поежилась. Он хотел добавить что-то еще, но передумал.
− Вам крайне не по душе то, что со мной творится, да? − до боли закусив губу, я медленно переводила взгляд с его подбородка к губам, носу… и выше − к бледно-голубым вымороженным озерам глаз.
− Я плохо понимаю сущность твоих изменений, это меня… кхм… беспокоит, − он длинно выдохнул, оглянулся на брата, надвинувшего капюшон на лицо, нерешительно положил ладони мне на плечи, сжал. А затем заговорил, стремительно выплевывая слова, будто это была раскаленная галька… − Я… боюсь, что с тобой может случиться что-то плохое… Со всеми нами. У меня… дурное предчувствие, Рю.
Холод, который я так долго загоняла внутрь, мерзлая муть, подавляемая присутствием Казекаге, выплеснулась наружу, оплела меня сетью, стеснила… Я не поддамся. Пусть твои предчувствия оправдаются хоть тысячу раз, мой родной, но я не…
− Если рядом со мной вы, мне ничего не страшно... Даже уме…
Его ладонь закрыла мой рот, прерывая речь. Огненноволосый покачал головой, неторопливо убрал руку от моего лица, переведя ее на затылок. Я накрыла его широкую кисть своей узкой ладошкой, чувствуя шероховатость песка, покрывающего кожу Казекаге… Плывущие изменчивые тени под истончившейся коркой льда глаз Гаары-сама несли с собой сотни слов и у всех их был один смысл. Я ощутила, как в сердце ржавым кунаем воткнулась тупая ноющая боль. Я поняла его. И это понимание было глубже, чем все мои погружения в него.  
Родимое пятно вновь дало о себе знать с трудом выносимым жжением… Я стиснула его руку так крепко, как только могла. Мы постояли так еще немного, просто глядя друг другу в глаза, после нужно было быстро поесть и двигаться вперед.
Была уже глубокая ночь, когда мы пересекли границу Страны Ветра и оказались на территории Огня. Отсюда около двух суток пути до Конохи. Чахлая растительность приграничья успела смениться густо разросшимся лесом, и шиноби пришлось идти по среднему ярусу − самым толстым веткам деревьев.
Если бы мы не останавливались, то оказались бы на онсене уже к следующему утру, но Казекаге решил не торопиться… Понятно, почему. Я почти спала, бессильно повисая на нем, и все время сползала, тем более из-за дополнительной нагрузки он быстрее уставал. А уставший боец − полбойца. Без меня они бы ушли гораздо дальше…
Ночлег было решено устроить на обширной поляне, которую окружали высокие тонкоствольные деревца, а подлеска метров на двести кругом не было, так что подобраться к нам незамеченными могли только очень опытные и серьезные враги.
Кое-как приведя меня в чувство и добившись более внятного, чем: «А? Что? Кто?» − Гаара-сама велел мне готовить ужин, как только вернется Кан. Я боролась с подступающим сном и старалась найти очертания Сабаку-сама в окружающем мраке по дыханию, которое слышала в наушнике. Канкуро, ушедший за хворостом все никак не возвращался, меня внезапно охватил страх…
− Гаара-сама, − передатчик транслировал куда-то в темноту мой тихий голос.
− Да? − мгновенно откликнулся он.
− Ано… Казекаге-сама, чем вы заняты? − полюбопытствовала я.
− Опробую… свою новую… технику, − спокойно ответил рыжеволосый откуда-то справа. Я повернулась на звук, так хотя бы создавалась иллюзия, что я его вижу.
− А в чем она состоит, если не секрет? − продолжала допытываться я, лишь бы заглушить пугающе непривычные звуки ночного леса: шорохи, перешептывания, писки, отдаленное завывание каких-то животных…
− Я создаю… замкнутую полосу песка, который даст мне знать, если эту линию пересечет крупный… объект, − снисходительно объяснил он. Уже не делает таких больших пауз между словами − с удовольствием отметила я про себя. Звук его голоса успокаивал и рождал внутри неясное, однако согревающее тепло. Я поплотнее укуталась в плащ, которым меня накрыл Казекаге-сама, когда пристроил под одно из деревьев…
− Спасибо, Гаара-сама, − выдохнула я, поражаясь тому, с какой нелепой нежностью прозвучали эти простые слова. Ответом послужило невнятное «М-м-м…».
Вернулся Канкуро с охапкой веток, умело и быстро развел огонь, я подобралась поближе. Тьма за кольцом света, отбрасываемым костром, казалось, стала еще гуще и неприятнее. Гаара-сама вынырнул из нее, как из черной воды, подошел к нам. Сел, а потом и лег, глядя на весело потрескивающее пламя…
Я достала из сумки, которую все это время нес старший Сабаку, котелок, упакованное в промасленную бумагу вяленое мясо, хлеб, пропаренный рис… Две дополнительные фляги воды мы набрали в той маленькой речке, поэтому вскоре в котелке уже весело булькал кипяток…
Братья с интересом наблюдали за мной, временами подкладывая в огонь веток по моей просьбе.
В любом случае наш очень поздний ужин, или очень ранний завтрак, удался.
− Жаль, что ты не ниндзя, − закидывая руки за голову и вытягиваясь у догорающего костра, заявил Канкуро-сан.
− Ну да, это было бы менее проблематично, − согласилась я.
− Нет… Это было бы… гораздо вкуснее на прошлых миссиях, − со вздохом улыбнулся он. − Может быть, ты теперь всегда с нами ходить будешь?
− А не подарить ли тебе … на день рождения… губозакаточную машинку? − мрачно ответил за меня младший брат.
− Тем более Казекаге-сама будет трудно все время меня на себе таскать, − добавила я.
− Ничего, я не слабее…− отыскал выход Канкуро-сан. Я не нашлась, что ответить, Гаара-сама только чуть повернул голову, чтобы встретиться отнюдь не ласковым взглядом со старшим братом. Канкуро отвел глаза, неловко кашлянул:
− Кхм… Э-э-э… Ну ладно, пора уже завязывать с разговорами и спать… Надеюсь, те отступники, которых упоминала Фудзивара-сан, будут иметь совесть и придут утром…
«Я тоже на это надеюсь», − подумала я, но вслух не сказала.
В темно-красных отсветах углей мы приготовились к ночлегу. Канкуро-сан и Гаара-сама устроились так, чтобы я находилась по центру, то есть между ними. Так никто не сможет добраться до меня сразу, если вдруг что случится. Казекаге устроил себе импровизированное ложе из песка, его брат растянулся прямо на траве, не снимая свитков с печатями вызова кукол. Мда… Спать совсем расхотелось, точнее, немоглось. Ложиться не было никакого смысла, поэтому я осталась сидеть. Взгляд бесцельно бродил по рдеющим в чернильной жиже ночи развалинам сгоревших веток, выискивая во вспыхивающих символах подобие смысла… Насыщенный кислородом похолодевший воздух кружил голову, таинственно мерцали с неба далекие звезды.
Время текло сквозь пальцы, а веки никак не хотели смыкаться или хотя бы тяжелеть. Устала до того, что не могу уснуть? Это не про меня, я почти весь день провела на спине Гаары-сама, с чего уставать-то? Интересно, как там Шойчи-сан одна справляется? Совет сейчас, видно, на ушах стоит… И чего я им так впилась? А наемники должны бы нас уже нагнать… Вот что меня тревожит. До такой степени, что я с трудом могу это признать. Как эти двое могут так спокойно дрыхнуть, когда я трясусь от мыслей типа «вот-вот начнется»?
− Почему не спишь? − неожиданно прошелестело в ухе. Я подскочила на полметра и чуть не ухнула в еще горячее кострище.
− Лезет в голову всякое, − пожаловалась я, сглатывая и оглядываясь.
− А говорила, со мной не страшно, − насмешливо хмыкнул он. − Иди… сюда…− дрожь пронзила меня с макушки до пяток, все ветры пустыни, теперь-то уж точно уснуть мне не светит! Дважды он повторять приглашение не будет, Рю, так что хватит метаться и делать вид, что ты записная скромница… Я вздохнула, покорившись собственному внутреннему голосу. Слабо различив очертания Казекаге, я двинулась к нему почти ползком, вытянув руку, чтобы случайно не упасть, вставать на ноги не рискнула, мало ли, наступлю еще на него, как потом оправдываться буду?
Он поймал меня за запястье и осторожно притянул к себе. Второй рукой я нащупала нагрудник, повела ладонь вверх, и, ощутив твердый подбородок, на котором уже начинала пробиваться щетина, как-то вдруг замерла. Это было так необычно, не видеть его, а чувствовать… Он завозился, подвинулся:
− Ложись…
− Куда? − едва слышно спросила я.
− Сюда, − Казекаге-сама бережно перехватил меня за талию, помогая улечься рядом. Руки пришлось убрать… Теперь я чувствовала его сильное напряженное тело всей спиной…
− Немножко неудобно… Гаара-сама, а можно я… на плечо вам лягу? − ужаснувшись тому, как это нагло прозвучало, я все-таки не стала брать свои слова обратно.
Он молча перевернулся на спину, и через несколько мгновений моя голова уже покоилась на его широкой груди, до плеча я почему-то не дотянула. Одна рука моя была прижата к телу, а второй я непроизвольно вцепилась в мягкую серую кожу нагрудника. Ну точно − бездомный котенок, которого первый раз взяли на руки… Однако Сабаку-сама не возражал. Его правая ладонь коснулась моих волос, погладила их, потом уверенно замерла и больше не двигалась. В эти мгновения я даже, казалось, не дышала.
− Так лучше, − прошептал он с очень неопределенной интонацией…
− Это вопрос или утверждение? − осмелилась уточнить я.
− И то, и другое, − ровно произнес Пустынный.
− От вас всегда так приятно пахнет, − зачем-то брякнула я, наверное, потому, что меня именно сейчас безумно волновал этот терпкий будоражащий аромат.
Шиноби ничего не ответил. Впрочем, я и не ожидала ответа… Его тепло согревало меня сильнее, чем плащ, видимо, оно же подействовало так успокаивающе, что через несколько минут я задремала… И сквозь эту полудрему до меня вдруг дошло, что я слышу стук его сердца. Ровный, чуть ускоренный, мощный. Судорожный вздох сорвался с губ, расслабившиеся, было, мышцы вновь напряглись.
− Чш-ш-ш… Спи, Рю, − теплый воздух от его губ достиг моего лица, заставляя прилагать все усилия для того, чтобы не возжаждать большего… Зачем же вы так мучаете меня, Гаара-сама? Какое «спи»? Ох, из огня да в полымя! Лучше бы уж сделала сонный вид, тогда, когда он спросил… Спокойствие, Рю, только спокойствие… В двух метрах от вас храпит Канкуро, так что даже по обоюдному желанию ничего не выйдет… Чтобы отвлечься (!) я стала медленно, прислушиваясь к своим ощущениям, погружаться в него.
− Опять… − обреченно пробормотал он, зная, что сопротивление бесполезно. Я проигнорировала его слова, пытаясь внутренне узреть его сущность. Спустя некоторое время мне удалось сконцентрироваться настолько, что передо мной стали проявляться светящиеся контуры его метатела…
Но, все ветры пустыни, как только оно проявилось полностью, я не смогла сдержать пораженного всхлипа. Звук вышел тихим, потому что Казекаге в этот момент, будто догадываясь, ЧТО я могу увидеть, буквально вжал мою голову в себя, приглушая бурное проявление моих эмоций… Как ему удается сохранить рассудок и жизненные функции с ТАКИМ телом?
Пустоты, заполненные некрозными остатками духа Шукаку, разложившейся информационной мертвечиной, отравляющей его суть, переплетались с обширными наростами бурно пульсирующей предельной силы воли. Нечеловеческой силы воли, сказала бы я, если бы не была на все сто уверена в том, что я сейчас лежу рядом именно с человеком.
Я увидела, что между моим и его метателами тянутся тоненькие, не толще волоса, полые трубочки, по которым от меня к нему, поблескивая в разверзшейся кругом черноте, течет жизненная энергия. Она же и образовывает плотные сгустки вокруг некротических очагов, не давая заразе распространяться дальше… Так вот в чем причина его стабильности! Уже около четырех лет я служу ему источником питания… С тех пор, как впервые неосознанно соединила нас тогда, по его возвращении. Он получил мощный заряд от Чиё-сан, однако если бы я не… Нет. Об этом я думать не стану. Наверняка, нашелся бы какой-нибудь выход… Для метател не существует ни пространства, ни времени, тем более эта связь очень хрупкая, практически незаметная, а для тех, кто не знаком со спецификой моих способностей, и вовсе не очевидная вещь…