Все грани чувств… воспоминания (6 и 7 главы)

Я остановилась у обрыва, зачарованно смотря вниз. Бурный поток реки несся на юг с умопомрачительной скоростью: вода, будто в панике, металась среди камней, ударяясь о высокие берега. Падение в столь бурную реку грозило неминуемой смертью, но оттого отвесная скала, на вершине которой я стояла, казалась еще более притягательной. Всего лишь шаг и… Ветер дул в спину, подталкивая к опасному краю, и я наклонилась над обрывом, бросая вызов судьбе, но тут же отстранилась. Голова кружилась, на мгновение показалось, что пропасть затягивает меня: словно невидимые цепи сковали по рукам и ногам, давили, тянули вниз. И не было сил сопротивляться.
«Что за глупости? - одернула себя. - Не может быть, чтобы после всего случившегося я желала смерти!»
Резко развернувшись и мечтая скорее уйти подальше от опасного края, я налетела прямо на Шикамару: совершенно не слышала, как он подошел. Мой спутник поддержал меня, на мгновение даже показалось, что тот попытался меня обнять, но шиноби отстранился.
«Дура», - в который раз сказала я себе и зачем-то произнесла:
- Я в порядке.
Господи, ну зачем я это сказала? Можно подумать, он действительно беспокоился. Шикамару как-то вяло улыбнулся, мне даже показалось, он читает мои мысли. Как глупо.
- Уже пора? - спросила я, прекрасно зная, ставший столь привычным ответ.
- Идем.
Девять дней продолжался наш путь в Коноху. Правда, большую часть пути я провела все в той же повозке: как выяснилось позднее, ее любезно предоставила некая важная персона, чья охрана была доверена двенадцати стражам. Узнав, что командир отряда собирается самовольно уйти, принцесса довольно громко выказала недовольство: она долго ныла, кричала и даже ревела, стараясь настоять на своем. Шикамару проигнорировал выходки этой нахалки – до сих пор удивляюсь, как у него хватило терпения. Я сама не могла похвастаться столь завидным спокойствием и была готова хорошенько наподдать девчонке, даже если бы это стало последним, что я совершу в своей жизни. К счастью или сожалению, ничего подобного мне делать не пришлось, и оставшуюся часть пути караван (а иначе это и не назовешь) проделал без нас. Ну и без одной повозки с кучером, запряженной самой медлительной кобылой, которую мне вообще приходилось видеть. Через пять дней путешествия повозка отправилась восвояси.
Конечно, я понимала, что из-за меня мы двигаемся слишком медленно, но Нара и слова не сказал по этому поводу. Правда, мы почти не разговаривали за все время путешествия. Наверное, это к лучшему: о чем мне с ним говорить – ума не приложу. Было время, давно в Конохе, когда мы случайно сталкивались в библиотеке (я приходила туда изучать тайные шифры, Шикамару же – просто поспать), мы перекидывались незначительными фразами и отправлялись по своим делам. Так было всегда.
«Мы не были близкими друзьями в прошлом, с чего бы менять положение вещей сейчас?» - вопрос, заданный самой себе.
Послушно следуя за своим спасителем, я успела заметить, как сильно Шикамару изменился. Не знаю, что именно навело меня на эту мысль, но сомнений в том, что передо мной уже не тот человек, которого я когда-то знала, не возникало. Он стал более решительным, более сильным, уверенным в себе. Мне всегда нравился Шикамару, как друг, конечно же, как друг: думать о нем по-другому я себе не позволяла. Кроме того я не ровня куноичи из Песка. Лет пять назад поговаривали, что между Темари и Шикамару был роман, впрочем, я никогда не опускалась до сплетен. А любовь и романтические отношения – последнее, что мне было нужно. Разумеется, я порой задумывалась о том, чтобы когда-нибудь выйти замуж, завести детей, но одно я уяснила раз и навсегда: связывать жизнь с шиноби слишком проблематично. Проблематично… Я даже улыбнулась: ну надо же, использовала любимое выражение Шикамару!
Размышляя о жизни, я невольно залюбовалась повелителем теней. Да, я всегда считала, гений Конохи не лишен привлекательности: темный пронзительный взгляд, широкие плечи, мускулистая спина…
«Хватит! - оборвала я себя. - Сколько можно думать о нем? В этом же нет никакого смысла! Не хватало еще влюбиться!»
Помню, тогда я остановилась, будто громом пораженная. Мимолетная мысль открыла для меня неопровержимую истину: я медленно, но верно влюблялась в Нару Шикамару и ничего не могла с этим поделать. Осознание пришло внезапно, но с того момента я постоянно чувствовала себя на краю огромной пропасти: пути назад уже не было, а сделать шаг вперед не хватало храбрости.

«Бывают в жизни ситуации, которые не оставляют нам выбора. Не люблю такие моменты!» (Шикамару)

Оборачиваясь назад, понимаю, что если бы не случайная встреча с Шихо, я вряд ли вернулся бы домой. Хотя теперь об этом можно только гадать. А все, что оставалось тогда, – идти вперед вместе со специалистом по шифрам, непрестанно размышляя о том, как встретит меня Коноха.
Жарко и невыносимо душно. Небо было затянуто сплошной дымкой облаков: сквозь них солнце казалось всего лишь размытым светлым пятном. Со всех сторон, и в этом не было сомнений, шел дождь, то и дело слышались раскаты грома. А мы будто оказались в заколдованном круге: уже больше часа грозовые тучи обходили нас стороной. Природа застыла в ожидании спасительного дождя. Голова казалась невероятно тяжелой, постоянно клонило в сон. Но я не собирался останавливаться, в тайне радуясь возможности продолжать движение: во время привала затянувшееся молчание становилось просто невыносимым.
Собственно, я никогда не считал себя любителем поговорить, но и атмосфера недосказанности вовсе не доставляла удовольствия. Вот уж действительно: когда женщина, которой есть, что сказать, молчит, тишина оглушает. Откровенно говоря, поведение Шихо удивляло, всегда полагал: кто-кто, а уж она-то молчать не будет. Я, конечно, не был с ней хорошо знаком, но всегда считал ее достаточно умной и рационально мыслящей девушкой, жеманство и всякие там женские штучки были не в ее стиле. Кроме того, она всегда тянулась к знаниям: к разгадыванию очередной загадки приступала с бесстрашием и целеустремленностью опытного вояки, а если ей представлялся шанс раздобыть новые материалы для своих исследований, она не останавливалась ни перед чем. Сдается мне, именно поэтому Шихо и попала в подземелье.
Темно-серые тучи заполонили небо, роняя на землю первые слезы. Сухая, нагретая полуденным солнцем земля мгновенно впитала их, не оставляя даже воспоминания. Вскоре дождь усилился: крупные капли падали все чаще, сбивая дорожную пыль в грязь. Идти дальше было рискованно: не для меня, конечно, но для нее. Я посмотрел на Шихо: девушка тяжело дышала, прислонившись к широкому стволу. Похоже, незаметно для самого себя я ускорил шаг. Ксо! Почему она не сказала? Выбора не было, пришлось делать привал.
Мы устроились под раскидистым деревом: надежным это укрытие, конечно, не назовешь, то и дело сквозь листву проникали холодные капли, но искать что-то лучшее не было времени. Плотная водяная стена отрезала нас от окружающего мира. Ни я, ни Шихо не начинали разговор, молча пережидая ненастье.
«Что я делаю?» - вопрос, на который не было ответа, терзал и без того натянутые нервы.
Как примут меня дома, что скажут родители, друзья? А самое главное, что делать дальше? Впервые за долгие годы я оказался в ситуации, из которой никак не мог найти выход, причем, похоже, я сам загнал себя в угол. Не знаю, чем еще можно было объяснить напряжение, которое не отпускало меня с момента встречи с Шихо. Зачем нужно было идти вместе с ней? Решение вернуться… В тот момент я совершенно не задумывался о последствиях, ведь, по сути, командир самовольно прервал выполнение важного задания. Я тяжело вздохнул. Дороги назад уже не было, а впереди была неизвестность. Как же я ненавижу такие ситуации! Все мои расчеты строятся на основе знаний о поведении противника. Но прошло довольно много времени, а потому все мои размышления и попытки предвидеть будущее сводились к одному – мало информации. Я хотел было расспросить мою спутницу, но тут же отмахнулся от этой идеи. Сам виноват: не появлялся дома больше четырех лет!
- Шикамару-сан, - отвлекла меня от размышлений Шихо и протянула мне наскоро сделанный бутерброд, - возьмите!
- С каких это пор ты обращаешься ко мне «Шикамару-сан»? На моей памяти раньше ты меня так не называла, - от предложенной еды я отказался.
- А, ну… просто, - на щеках девушки появился легкий румянец.
«Ничего не понимаю», - заключил я, все еще надеясь на вразумительный ответ.
- Вы же теперь командир двенадцати ниндзя-защитников, - она многозначительно посмотрела на белую повязку с символом стражей, после чего зарделась еще сильнее.
- Ах, это… не обращай внимания, - теперь уже я нес нечто невразумительное, нужные слова как бы разбегались в самый неподходящий момент.
- Но…
- Называй меня просто по имени, договорились, Шихо?
- Хорошо, - девушка сделала небольшую паузу, а затем добавила: - Шикамару.
Прячет взгляд? Да что с ней происходит? И почему когда дело касается женщин, моя логика попросту отказывает?
Дождь закончился внезапно, словно разом израсходовав всю свою энергию. Несколько одиноких капель упали на землю, а затем все стихло. Из-за облаков робко выглянуло солнце, его лучи отражались от мокрой листвы, создавая вокруг множество солнечных зайчиков. Прямо над нами, рассекая все еще темное небо, простиралась радуга.
- Какая красота, - Шихо сняла очки, протирая стекла краешком одежды.
Ее лицо озарила улыбка, мгновенно преобразив девушку. Помнится, Узумаки всегда считал ее синим чулком. «Книжный червь», - говорил Наруто. Увидь он ее в тот момент, наверняка изменил бы мнение. Распущенные, слегка спутанные волосы, сияющие глаза, приоткрытые в улыбке губы. Повинуясь мимолетному порыву, я приблизился, чтобы рассмотреть глаза девушки, – обычно их скрывали очки. Шихо слегка повернула голову. Светло-зеленые, цвета ранней листвы глаза с изумлением смотрели на меня: в них застыло удивление, невысказанный вопрос и мольба. Догадка пронзила подобно стреле. Ее стеснение, легкий румянец, нерешительность – все встало на свои места. Но эти глаза всколыхнули в душе давно забытые чувства – чувства, которые я изо всех сил гнал прочь. В памяти всплыл образ другой девушки.
- Шикамару, я…
- Нам пора, - перебил я, отворачиваясь и подбирая с земли вещи. - Идем!
Оставшийся день пути мы проделали молча. А когда впереди показались ворота Конохи, в голову вновь пришла мысль: «А стоило ли возвращаться?»

Я часто бывал наблюдателем: со стороны все видится не так, как если бы ты сам участвовал в событиях. Будучи членом Корня АНБУ, я побывал на разных заданиях, но воспоминания о них стирались, стоило доложить о выполнении миссии. В какой-то момент стало казаться, что память просто не может хранить факты моей жизни, не говоря уже о жизнях других людей. Стремясь запомнить хоть что-то, сохранить безвозвратно ускользающие кусочки – доказательства моего существования, я начал рисовать картины. Оказавшись в моей комнате, многие удивлялись тому, что спальня скорее напоминает студию, но мне так проще. Если я не успевал закончить рисунок сразу, мелкие детали терялись в череде новых заданий, и восстановить что-либо было уже не возможно. Так просто и незамысловато протекала жизнь: мне давали миссию, я выполнял ее, после чего рисовал картины, отмечая нечто важное или то, что казалось важным. А самое главное – я почти никогда не изображал на холсте себя. Наверное потому, что попросту не испытывал сильных чувств к происходящему. Так я и жил, до определенного момента не считая себя частью чего бы то ни было, будь то семья, команда или дружеская компания. Но я больше не мог оставаться безучастным. Больше не мог…
Моя новая картина. Я мог не бояться, что не успею закончить ее, спешить было некуда. Сделав очередной мазок, я сполоснул кисть и, обмакнув ее в белую краску, украдкой выглянул из-за дерева. В который раз она приходила к главным воротам Конохи – туда, где всегда встречала его после миссий. Каждый вечер, день за днем, неделя за неделей. Светило ли солнце, озаряя этот мир, шел ли дождь, роняя тяжелые капли на землю, она продолжала ждать. Женщина, чье сердце билось лишь для него, женщина, чьи глаза сияли ярче звезд. В ожидании проходила ее жизнь. Но, несмотря ни на что, она надеялась на его возвращение. Надежда – простительная слабость для той, чей мир перевернулся в один короткий миг. Никто не беспокоил ее, не пытался заговорить. Все знали, переубеждать ее бесполезно: знали, потому что уже пытались.
- Он не вернется, - жестокие слова, она слышала их так часто.
Одна среди людей: сама избрала этот путь. Взгляд девушки был устремлен вдаль, она почти не шевелилась, лишь вздрагивала каждый раз, когда замечала путника, возвращающегося домой. Темные волосы собраны в косу при помощи белой ленты. Изобразив на холсте белоснежные края, спускающиеся почти до самой земли, я всмотрелся в ее лицо.
«Любовь, согревавшая Вас в прошлом, теперь приносит лишь страдания, верно, Хината-сама?» - безмолвно обращался я к ней, наблюдая из-за деревьев.
Кисть обмакнута в алой краске – цвет крови. Рука опускается, так и не сделав последний штрих в изображении солнца. Глубокий вздох.
«Зачем, Хината-сама, зачем Вы мучаете себя? Зачем избегаете родных, друзей? - спрашивал я. Мне, наверное, никогда не понять причину. - В своем одиночестве Вы видите спасение? Или просто боитесь? Но чего? Чего? Забвения? Возможно, Вы страшились забыть все то, что чувствовали, забыть слова, что говорили. Не думаю, что это возможно. Поверьте, Хината-сама! А, может, Вы боитесь верить?»
Да, вера так жестока, но для нее это союзник, а не враг. Солнце медленно догорало, в очередной раз похищая свет надежды. Вскоре, когда ворота деревни запрут на ночь, она уйдет, но лишь для того, чтобы вернуться на следующий день. Всегда возвращалась, всегда. Да, это больно, но это боль, с которой она продолжала жить. Я не любил так сильно, и боль разлуки мне неизвестна. Но я видел счастье: счастье моих друзей, да, думаю, могу назвать их друзьями. Глаза Наруто сияли, когда он видел свою любимую, и ее лицо также светилось от радости. Глядя на влюбленных, прохожие невольно улыбались, и даже я не мог скрыть улыбку – искреннюю улыбку. Весть о гибели Наруто – слишком тяжелый удар.
- Он погиб! - говорили ей, но та лишь качала головой, отказывалась верить.
Да, я сам видел смерть Наруто.
…Чакра давно закончилась, да и силы были на исходе. Порванные свитки валялись вокруг меня, капитан Ямато еле держался на ногах. А сражение продолжалось: кроваво-красная чакра Лиса ужасала, уже появилось семь хвостов, и два последних явно были на подходе. Глубокая пещера, куда не проникает солнечный свет, лучшие друзья, сражающиеся не на жизнь, а на смерть. Неужели те жестокие слова окажутся последним, что они сказали друг другу?
- Я лучше умру, чем вернусь туда, - слова Саске резали подобно ножу. - Мне нужен Девятихвостый, более ничего.
- Значит, тебе нужен Кьюби? - Наруто весь израненный лежал на земле, его слова звучали очень тихо. - Что ж, в таком случае, получай.
- Нет! - отчаянный крик Сакуры отозвался множеством эхо.
Но ничто не могло остановить заряженной электричеством катаны, впрочем, как и вырвавшегося из-под контроля демона. Стремительная схватка, ужасающая мощь.
- Сделайте что-нибудь! - молила куноичи.
- Печать сломана, - прошептал Ямато, обреченно опуская руки.
- Не может быть, чтобы мы больше ничем не могли помочь.
Я сидел, облокотившись о стену, словно издалека до меня доносились обрывки фраз. После битвы с Суйгецу у меня не осталось энергии даже на волнение. Все было, как в тумане. Капитан Ямато сделал отчаянный шаг: попытался запечатать Девятихвостого, за что поплатился собственной жизнью. Но действия анбушника дали Саске время, чтобы активировать некий портал. Изображение позади Учихи вспыхнуло, и в этом свете камни, образующие правильный круг, бросали черные изломанные тени. Возле каждого валуна возникла фигура в черном плаще. Акацуки начали ритуал. Неожиданно четко обрисовалась пропасть, преграждающая Кьюби путь к отступлению. Казалось, будто в этом непроглядном мраке что-то копошится и извивается. Словно дремлющая сила была готова вырваться на свободу. Наруто окружила некая аура, вытягивающая жизненные силы. Саске прикрыл глаза и отвернулся, не в силах наблюдать за ритуалом изъятия.
«Неужели у него еще остались какие-то чувства?» - спрашивал я себя.
Не знаю, каким образом Сакура оказалась рядом с Учихой, она никогда не двигалась с такой скоростью, но даже этот маневр был замечен – от шарингана нельзя было скрыться. Удар, уклонение, снова удар и крик:
- Останови это! Саске, он же твой друг!
Но Учиха лишь улыбнулся словам куноичи. Он всё уворачивался от ее атак, а затем с невероятной легкостью отбросил девушку в сторону. Сакура ударилась о каменное изображение чудовища и медленно сползла вниз. Раздался оглушительный рев, отдаленно напоминающий крик о помощи. Демон отчаянно бился в энергетической клетке, но вырваться было невозможно. По щекам девушки катились слезы отчаяния. Скопив в кулаке достаточно чакры, она с яростью обрушилась на стену пещеры, нанося удар за ударом, не заботясь о том, что сама будет погребена под землей и камнем. Саске оттащил куноичи в сторону, но было уже поздно. Изваяние, служившее накопителем силы, было уничтожено. Ритуал прервался. Исчезли и фигуры членов организации Акацуки.
Глаза предательски закрывались, тело отказывалось подчиняться. Рядом с последним из клана я заметил моего противника. Значит, Суйгецу был жив. Видимо, в его задачу входило отвлечь нас – что ж, с этой миссией он справился блестяще. Я перевел взгляд в центр круга и увидел бездыханное тело Наруто.
- Что с ним? - равнодушный тон: видимо, Саске действительно было наплевать.
Появившаяся практически из воздуха куноичи спустилась к джинчуурики и, прощупав пульс, заключила:
- Он мертв!
Черное небытие убаюкивало. Я лениво качался на его волнах, уже ни о чем не думая. Выживу я или нет, не имело значения. Боль, переживания – все осталось позади, став каким-то ненастоящим и глупым. Потолок пещеры обрушился, погребая под собой тела членов моей команды. Последнее, что я помню: Сакура, укрывающая Наруто от падающих камней, и крик боли, отдававшийся в моем сердце даже спустя годы.
Каким чудом мне удалось уцелеть – не знаю. Но именно я был тем, кто сообщил о смерти героя, и с тех самых пор чувствовал некую ответственность за горе Хинаты. Даже понимая, что ничего не смог бы изменить, осознавал свою вину – вину за то, что все еще жив. А потому временами я украдкой наблюдал за Хьюгой, не решаясь подойти ближе. Однажды, спустя две недели после того, как имя Узумаки вписали в список «Погибших в бою», девушка гуляла по лесу и уже успела отойти далеко от деревни. Любой увидевший ее решил бы, что встретил призрака: бледная кожа, спутанные волосы, белоснежные одежды. Но в чудесных глазах цвета луны не было слез: даже плакать Хината была не способна. Если задуматься, с тех пор я не видел, чтобы девушка пролила хоть слезинку.
Атака была внезапной, я даже не почувствовал чужого присутствия. Вражеский шиноби приставил кунай к горлу брюнетки, двое мужчин надвигались, грязно улыбаясь и перешучиваясь. В ту же секунду кисть появилась в моей руке, но так и застыла. Увиденное потрясло меня, не думал, что однажды в глазах Хинаты будет столько ненависти. Вздутые вены возле глаз, яростный, леденящий душу крик, точнейшие смертельные удары. Боль потери преобразовалась в устрашающую силу, которая сносила все на своем пути. Похоже, она искала, ждала именно такого момента. Пару минут, а может, меньше – и девушка упала на колени, уставшая, обессиленная. Враги уже не подымутся, но ей было безразлично.
Рука потянулась к кунаю. Голова откинута назад, глаза закрыты – отрешенность, граничащая с безумием…
За долю секунды я оказался возле девушки и вырвал оружие из ее рук. Равнодушный взгляд и новая попытка самоубийства.
- Хината, - почти прокричал я, наверное, впервые в жизни в моих словах звучал голос сердца. - Не делайте этого, Хината-сама.
Пустой взгляд – девушка оставалась безучастной. Но я не сдавался:
- Он не хотел этого, Наруто не позволил бы, чтобы Вы так поступили, - привычное спокойствие возвращалось ко мне, голос звучал бесстрастно, но на душе скребли кошки.
Услышав имя любимого, Хьюга вздрогнула и посмотрела на меня.
- Умереть гораздо проще, - глядя девушке прямо в глаза, говорил я, - проще, чем продолжать жить…
И с тех самых пор она ждет у ворот, приходит каждый вечер, если только она не на миссии. Хината продолжает жить единственным доступным ей способом – жить в ожидании его возвращения. Ведь в их последнюю встречу Наруто дал ей обещание, а он всегда держал слово.
- Все будет хорошо, Хината, - сжимая свою девушку в объятиях, шептал Узумаки.
Хьюга прятала лицо на груди блондина, украдкой утирая слезинки.
- Не волнуйся, Хината-тян, - Сакура ободряюще улыбнулась. - Я присмотрю за Наруто.
Мы с капитаном Ямато ждали за воротами. Утренняя прохлада медленно растворялась, рассветные лучи проникали между деревьев, пробуждая спящий лес ото сна. Блондин слегка отстранился.
- Я больше не отступлю. На этот раз мы вернем Саске в деревню.
- Я буду ждать, Наруто-кун, - девушка робко коснулась губ любимого – она все еще стеснялась проявлять свои чувства.
- Мы вернемся на закате, обещаю, - бросил парень на прощанье.
Мы уже отошли достаточно далеко, но Хината продолжала стоять у главных ворот. В тот день четверо шиноби покинули деревню Листа, а вернулся лишь я один. Наверное, она винит меня за то, что я остался в живых. Хотя, думаю, нет – это я чувствую угрызения совести. Ночь вступала в свои права, и Хината покинула свой пост скорби и призрачной надежды.
Как бы мне хотелось забыть все случившееся, жить, как прежде. Но я уже не мог оставаться равнодушным. Больше не мог…