предыдущая главаГлава 8. Воля к жизни
«Так просто было позволить ему умереть. Но, видимо, слишком просто!» (Карин)Человеческая память ненадежна, неустойчива, она не стоит того, чтобы верить ей. Я это знаю, но… никак не могу вырвать из своей головы тот момент: мгновение, когда я поняла, что никогда не смогу стать для Саске ближе.
Тот парень, Узумаки Наруто, меня бесила его настойчивость, наивность, его жажда справедливости. В глубине души я понимала, что мало чем от него отличалась: точно так же следовала за Саске, точно так же надеялась, но мои надежды были несбыточны. Как же это жестоко осознавать, что у любимого человека всегда будет кто-то дороже, чем ты сама. Джинчуурики слепо верил в своего друга и, как бы Учиха не отрицал этого, смог пробиться в ледяное сердце мстителя. Я же лишь продолжала бессмысленные попытки. В момент смерти Узумаки я ликовала: наконец-то у меня появилась возможность добиться взаимности, но даже после гибели Наруто продолжал влиять на поступки, мысли, чувства Саске. Вот почему я не могу забыть тот миг: я сообщила о смерти назойливого насекомого, до которого, Учиха уверял, ему не было дела, а вместо радости, облегчения в глазах нашего командира отразилась нестерпимая боль утраты…
– Что с ним? – этот вопрос был задан мне, а потому, послушно покинув свой наблюдательный пункт, я прощупала пульс джинчуурики.
– Мертв, – ответила я, внимательно всматриваясь в реакцию обладателя шарингана.
Всего на секунду в глазах невозмутимого мстителя отразились истинные чувства: для него была тяжела эта потеря, потеря друга, который, по его же словам, не имел ни малейшего значения. Глубокая тоска в черных глазах Саске привела меня в смятение: я не знала, как поступить, спрашивала себя: «И что теперь? Что дальше?». Жизнь покинула джинчуурики, но обряд не был завершен. Рыдания его напарницы оглушали и, казалось, сотрясали пещеру, но я ее почти не слышала, так как молчание Саске, его закрытые глаза – все это кричало об утрате гораздо громче. Куноичи Листа склонилась над телом, и в этот момент пещера начала обрушаться. Слова, что она шептала погибшему товарищу, тонули в непрерывном грохоте и шуме осыпающихся камней. Сакура прижалась к другу, желая остаться с ним навсегда, один из падающих с потолка камней оглушил куноичи, и та потеряла сознание.
– Нужно уходить, иначе нас погребет заживо, – слова Суйгецу остались без ответа.
Так просто было позволить им погибнуть, оставить их и просто уйти, но Саске не позволил. Зачем, не понимаю, зачем он задержался? Смертельный снаряд сорвался с потолка и наверняка убил бы девушку, пронзил бы и ее, и тело джинчуурики, но за мгновение до удара пещеру осветила «Чидори». Вспышка, и сталактит разлетелся на кусочки; вторая – и молния проделала проем в потолке, а последовавший взрыв окончательно расчистил нам путь к выходу. Действовать приходилось очень быстро, ведь времени почти не оставалось: стены продолжали обрушаться, внутрь хлынула вода.
– Заберите тело джинчуурики, – мгновение помедлив, Саске добавил: – и его напарников тоже.
– Да нафига они нам? – Суйгецу пригнулся, уклоняясь от валуна, но взгляд командира заставил его подчиниться приказу. – Как скажешь.
Отложив споры и возмущение на потом, Суйгецу взвалил на плечо Узумаки вместе с Сакурой. Дзюго тем временем подхватил Сая. Мы все же выбрались наружу.
Яркий свет солнца казался на редкость неуместным, впрочем, как и отдаленные крики чаек, тихая песнь моря, доносившаяся до нас с побережья. Сотрясающий землю грохот давно стих. Мы не произносили ни слова в ожидании приказа, но Саске не спешил: он продолжал рассматривать спокойное лицо своего друга. Какие мысли посещали его тогда? Тишина давила, нерешительность командира сводила с ума, а непрекращающиеся попытки розоволосой спасти напарника вызывали недоумение. Дзюго не стал утруждаться и свалил тело третьего члена команды прямо у пещеры, но никто не обратил внимания, судьба анбушника Учиху не волновала, а вот Наруто – совсем другое дело.
– Сакура, прекрати. Это бесполезно, – голос мстителя был как прежде холоден. – Он мертв. Все кончено.
– Нет, – девушка даже не удостоила бывшего напарника взглядом. – Я спасу его, Наруто будет жить.
Не знаю, что за дзютцу пыталась использовать куноичи Листа, впрочем, тогда я не задумывалась об этом. Мысль о том, что возможно вернуть парня к жизни была слишком абсурдной.
– Как глупо, – с издевкой сказала я. – Взрослая женщина, куноичи, а все еще верит в сказки.
– Держись, Наруто, я верну тебя. Держись, слышишь, – едва слышно шептала Сакура, не прерывая дзютцу.
Она меня даже не слышала. На лице куноичи выступили капельки пота, бледность кожи все больше усиливалась. Складывалось впечатление, будто она передает джинчуурики свою жизненную силу.
– Чакра, мне не хватает чакры.
«Что она делает?» – этот вопрос, я уверена, мучил не только меня.
Время шло, а Саске все смотрел на безрезультатные попытки Сакуры вернуть друга к жизни. Зачем он оставался рядом? Чего он ждал, неужели Саске верил в чудесное воскрешение? Абсурд. Дзюго и Суйгецу ждали неподалеку, предоставив роль волонтера мне. И что я, по их мнению, должна была делать – тащить Учиху силой?
– Чакра, – беззвучно повторяла Сакура, по ее лицу непрекращающимся потоком текли слезы, она перевела взгляд на бывшего напарника. – Помоги. Пожалуйста, Саске. Прошу тебя.
Я ожидала, что он засмеется или же просто промолчит, но…
То, что произошло потом, полностью выходит за рамки моего понимания: не знаю, почему, но Саске откликнулся на зов, не знаю, как, но куноичи Листа смогла оживить Наруто. Сбивчивое дыхание блондина, вздох облегчения, сорвавшийся с губ девушки, короткое «спасибо». А затем сердце куноичи остановилось: она умерла, отдав свою жизнь, свои мечты, отдав все, что у нее было, за спасение друга. Понять же чувства Саске по совершенно бесстрастному лицу было невозможно, да я и не пыталась, уже давно прекратила попытки. Красная чакра окутала блондина, царапая, обжигая кожу, с губ шиноби сорвался стон: его мучения продолжались, он был жив.
Очередной стон заставил Саске вздрогнуть, он будто очнулся ото сна. В последний раз взглянув в лицо своему прошлому, Учиха просто повернулся и ушел. Никогда не смогу его понять. Никогда.
Ненавистное препятствие снова встало на моем пути. Единственное, что давало надежду – это понимание того, что джинчуурики погибнет – так или иначе, он был слишком слаб, а оставшаяся чакра демона вместо того, чтобы помогать, высасывала последние силы. Казалось, Кьюби пытался удержаться в теле Наруто. Возможно, это был побочный эффект прерванного ритуала. Что же произошло в действительности, я так никогда и не узнаю.
«Кто я?» (Наруто)
Тяжело помнить тех, кто ушел, тяжело жить с болью, тяжело, когда память терзает тебя, заставляя снова и снова испытывать события давно ушедших дней. Но еще тяжелей совсем не иметь воспоминаний. Это чувство опустошенности, потерянности я никогда не забуду…
«Мои мысли, поступки, рассуждения, связаны ли они с тем, кем я был, или же это действия совершенно нового человека?» – этот вопрос я задавал себе каждый день.
В который раз я приходил на каменистый берег – место, где началась моя новая жизнь. Все, что я знал о себе – имя, не более, но я даже не мог знать точно, что оно мое – это имя лишь значилось в открытке, что была среди вещей. «Наруто, я верю в тебя. Удачи!» – гласила она, вместо подписи внизу было нарисовано маленькое солнышко. Более ничего не говорило о моем происхождении. Когда меня нашли в лесу возле небольшой бухты, я был на самом краю, между жизнью и смертью.
Иногда беспамятство отступало, и тогда ему на смену приходила немыслимая боль, сжимающая все внутренности, крадущая силы, от нее не было спасения. Если бы я мог кричать, я бы кричал, умоляя оставить меня в покое, дать умереть. Почему на душе было так пусто, словно все дорогое мне на свете умерло, я не знал. Но вместо слов на искусанных в кровь губах рождался лишь слабый стон и вновь впадал в забытье. Лекари выходили меня, несколько месяцев я не мог нормально двигаться из-за непрекращающейся боли во всем теле: раны заживали невероятно медленно. Силы исчезали в никуда, будто кто-то внутри меня питался жизненной энергией. С тех самых пор прошло три года, ранения затянулись, но ушла лишь физическая боль, не душевная.
Я тяжело вздохнул, садясь на огромный валун у самого берега. Море, пронзительно-синее, где-то вдалеке сливающееся с небом, было спокойно, как никогда. Полный штиль – я не любил такие моменты. Тишина давила и усиливала беспокойство. Красное солнце опаляло своим жаром небеса, подбираясь все ближе к горизонту. Я знал: стоит догореть последнему лучу – светило скроется из виду и луна займет его место на небосводе. Луна загадочная и таинственная; когда приходило ее время, я чувствовал необъяснимое смятение, сердце наполнялось тоской, но причина была мне неизвестна. Это мучило, заставляя метаться из стороны в сторону в бесполезной попытке вспомнить прошлое. Забвение – мой удел. Я смирился, я пытался убедить в этом себя и остальных. Но так ли это? Как же тяжело не помнить, кто ты и откуда. Жизнь без прошлого, жизнь без памяти, без цели – это всего лишь существование, не более. И лишь закат приносил чувства, которые, я верю, принадлежали той, прошлой жизни. Но воспоминания были сокрыты сплошной непроницаемой завесой, и я обманывал самого себя, считая, что постепенно начну вспоминать. Но другим не нужно знать об этом.
«Ты преследуешь вчерашний день, хоть и знаешь: это бесполезно. Что заставляет тебя оглядываться назад? Ведь прошлого не вернуть, ты уже другой человек, у тебя другая жизнь», – говорил я себе, но сердце не слышало голос разума, оно тянулось к чему-то невидимому, к чему-то дорогому и желанному. Но к чему?
Порой я мог поклясться, что слышал чей-то зов – шепот, доносящийся вместе с ветром, тихий голос, пронзающий время и пространство. Голос женщины, он манил и терзал мою измученную душу, но слов нельзя было разобрать. Я не мог понять, о чем она просила, как бы ни старался. Не мог.
«Да и незачем, – думал я тогда. – Былое не вернуть, настоящее так просто не отбросить, а будущее… Есть ли будущее у того, кто не знает своего прошлого?»
Почему я приходил на берег снова и снова? Даже несмотря на то, что это приносило страшную боль, сжимало сердце в тиски. Несмотря на то, что мое поведение приносило страдание близким людям.
И все же ее мольба не давала покоя. Она, эта прелестница, являлась мне во сне, но всегда такая далекая, неразличимая, размытая… Я никак не мог решить, чего я хотел сильнее: вспомнить ее или же заставить себя уничтожить то единственное, что еще связывало меня с той, другой жизнью. Вернуть воспоминания или предать забвению ее тихий ласковый голос – тяжелый выбор.
«Как ты поступишь? Почему бездействуешь?» – казалось, эти вопросы идут из самых глубин моего сердца. Но был и другой вопрос – самый важный вопрос, на который не было ответа, который не выходил из головы ни на минуту.
– Кто я? – обратился я к ветру, но, как всегда, он не ответил, он всегда молчал, бережно охраняя свои тайны.
Он слышал все, он был повсюду, но даже он не мог ответить мне, потому что в непрерывном потоке времени я забыл самого себя и попросту разучился слышать.
«Я хотела помочь ему забыть, но был ли он готов к этому?» (Мизуки)
– Все в порядке? – мой вопрос остался без ответа, впрочем, как всегда.
Как же я не любила такие моменты. Обычно веселый, жизнерадостный парень становился угрюмым и отрешенным. Я не могла знать наверняка причину его тоски, но догадывалась – все дело в женщине. В его прошлом была та, кто любила его, кого любил он. И эти чувства продолжали мучить Наруто, а образ моей соперницы иногда посещал любимого во сне. Я ненавидела ее – ту другую. За то, что она отказывалась отпустить Наруто, за то, что почти три года лишала его сна, за то, что он когда-то принадлежал ей. Мечтая о будущем, в котором не будет бестелесного призрака, с которым я вынуждена делить Наруто, я искала способ победить соперницу. Как-то раз я даже хотела заставить парня забыть, подсыпать в чай специальное снадобье, но не решилась. Просто я знала: он еще не был готов отпустить свою прежнюю любовь, расстаться с прошлым. Придет ли этот момент? Я не знала. Помню, когда его принесли к отцу, израненного и в бреду, никто не надеялся, что парень выживет. Думаю, он сам не желал, чтобы его спасали. Что-то темное и опасное душило его изнутри, истощая запасы жизненной энергии. Мы не могли понять, в чем дело: лекарства помогали, но у парня не было воли к жизни. Оставалось только надеяться и ждать. Поначалу я боялась нового пациента отца. Печать смерти нависла над ним, болезнь не желала отступать. Бедолага потерял память и не мог сказать, ни кем был, ни где его дом. Все, что мы знали – это имя, написанное на открытке. Наруто… Постепенно, заботясь о нем, я стала привыкать, мы разговорились, а потом совершенно незаметно для себя самой я влюбилась.
Он продолжал жить в деревне, постепенно становясь одним из нас. Казалось, парень прожил здесь всю свою жизнь, так легко он вписался в окружение. Наруто всегда был добр и искренен. Он помогал рыбакам нашей деревни, никогда не отказывал в просьбе. На удивление быстро находил общий язык с детьми, впрочем, неудивительно, он и сам порой вел себя как ребенок, особенно, когда дело касалось еды. Время шло, а память все не возвращалась. И вот однажды я призналась в своих чувствах: нелепо, неуклюже, но искренне. Я была уверена – парень посмеется надо мной, но эти опасения не оправдались. Наруто ответил на мои чувства. И лишь одно отравляло наше счастье: безликий и безымянный призрак женщины. Я боялась, что она никогда не отпустит его.
Взгляд небесно голубых глаз был устремлен к горизонту, словно море, переливающееся в лучах заходящего солнца, могло дать ответ на мучающий парня вопрос. Я крепко обняла Наруто со спины: черный водопад волос окутал его, подобно кокону. Если бы он только позволил, я бы сделала все, чтобы защитить любимого от всех невзгод. Наруто коснулся моей руки – нежно, трепетно, как никогда раньше. Парень повернулся ко мне, его глаза сияли от радости. От этого взгляда сердце наполнилось теплом, в душе с новой силой разгорелось пламя надежды. Неужели воспоминания отступили? Неужели? Улыбнувшись, я коснулась губ любимого, прижалась к нему еще сильнее. В то мгновение я мечтала, чтобы время навсегда остановилось. Провести вечность в объятиях дорогого тебе человека – большего невозможно было желать. Счастье захлестнуло меня подобно гигантской волне, но я не боялась утонуть, скорее даже желала этого. Но судьба была безжалостна. Открыв глаза, я увидела в лице Наруто замешательство и разочарование. Догадка пронзила словно стрела: он целовал не меня, он обнимал не меня. Я была лишь заменой той, другой девушки. Оттолкнув предателя, я побежала прочь, подгоняемая обидой и безысходностью. Горькие слезы струились по щекам, в черных глазах отражалось отчаяние. Я не могла принять его чувства по отношению к другой. Мне было тяжело терпеть все это, терять и заново обретать надежду изо дня в день. Я устала, но прекрасно понимала, что не смогу долго сердиться. Ночью Наруто придет ко мне, коснется моей щеки, тихо прошепчет «прости», и я не смогу сопротивляться его обаянию, его мольбе, его ласкам. Я слишком сильно его люблю. Не знаю, как долго это будет продолжаться, но пока есть силы, я буду терпеть ее присутствие в его сердце, в его мыслях, в нашей постели. Ненавижу ее – ту, чье имя он шепчет во сне. Ненавижу Хинату!
