В кафе они, правда, пошли не сразу. Вначале вернулись, подобрали оставленный на скамейке этюдник Сая и прошлись по кустам в поисках возможного трупа – а вдруг девушка всё же не успела скрыться? Но поиски ничего не дали. Быстрее всего, ей удалось уйти от преследования. Умчалась домой, и правильно сделала. Во всяком случае, Харуно твёрдо знала, что окажись она на её месте, то тоже вряд ли бы вернулась воздавать почести нежданному спасителю. Обзывала себя трусихой, упрекала за малодушие и неблагодарность, но не вернулась бы. Хотя мысленно обязательно бы желала этому хорошему человеку всяческого счастья.
Сама она, хоть и была здорово перемазана грязью, лучилась счастьем. Сай, глядя на её счастливую моську, только качал головой.
- Ты всё-таки извращенка, - сказал он, уже подходя к кафе. - Нормальной девушке для счастья надо быть чистой, красивой и в безопасности. А тебе, судя по всему, нужно врезать кому-то по яйцам, окунуться в лужу и пошариться по кустам в поисках растерзанного и изнасилованного трупа. По идее, всё это должен был делать я, чтобы покорить тебя смелостью, мужественностью и ответственностью. Ты, случайно, никогда операцию по смене пола не делала?
Харуно засмеялась.
- Нет, только лоботомию. А что?
- А то, что тогда я всё же начну считать себя бисексуалом, и мы проведём тот опыт, от которого отказался Наруто!
Сакура картинно нахмурилась.
- Учти, ты будешь пассивом! – сурово пообещала она и взялась за ручку входной двери.
- Согласен, - безропотно согласился он.
Харуно от удивления захлопала глазами и встала, как вкопанная, прямо на пороге кафетерия.
- Сай… Ты что, всё-таки…
Акаши невозмутимо закурил и посмотрел на свою девушку. В чёрных глазах плясали чёртики.
- Сакура, я согласился только потому, что уверен – ты никогда не сможешь этого сделать.
- Да ну? – воинственно сузила глаза она.
Художник затянулся и хитро прищурился.
- Тебе придётся прийти в секс-шоп. Открыть двери, воровато оглядываясь: а вдруг кто-то из знакомых увидит, КУДА ты ходишь? Потом наткнуться на ждущий взгляд продавщицы. Проблеять: я посмотрю пока, ладно? Конечно, девушка участливо закивает, и от этого тебе станет неловко ещё больше. А потом сказать, громко и отчётливо: дайте мне, пожалуйста… Ты какие предпочитаешь – гелевые, латексные, под натуральную кожу? Будешь держать его в руке или всё же решишься одеть страпон? И попросить его там: мне, девушка, сбрую с х@ем. На сколько сантиметров? Диаметр? В этот момент ты вспомнишь меня. Подумаешь, что парень свой, и его всё же жалко. Попросишь самый маленький. А тебе в ответ: а их нету, извините. Закончились. Есть от пятнадцати. Берёте? Сбегать будет поздно и ты, чувствуя себя последней извращенкой, даже садисткой в глазах продавца, только кивнёшь. А после этого сделаешь всё, чтобы больше там не оказаться. Ну как, актив ты мой ненаглядный, сможешь?
Акаши так живо описал все перспективы, что Харуно будто вживую увидела себя там, в царстве разврата и порока – будке два на два метра, притаившейся в переходе возле её университета. Стоящей в окружении фалоимитаторов всех цветов и размеров, костплейного белья и ещё много чего, вызывающего краску на лице одним своим видом. Смущенную, выдавливающую из себя слова. Да какой из неё, к чертям, экспериментатор в постели? Она даже в Интернете никогда не заходила в подобные магазины, а уж вживую! Но признаться в таком малодушии собственному парню она не могла. Не хотела выглядеть зажатой, абсолютно не раскрепощённой дурочкой, с которой только и можно, что по Скайпу о птичках трепаться. Для него она хотела быть сексуальной и смелой.
Хотела. Но настолько… не была. Увы, не была.
И всё же Сакура вздёрнула подбородок вверх, сжала челюсти и процедила:
- Смогу.
Сай ехидно ухмыльнулся, глядя на неё с весёлым вызовом.
- Тогда попробуй сказать это прямо сейчас. Не продавщице – мне, своему парню. Тут никого нет. Скажи: Сай, я хочу трахнуть твою задницу большим резиновым членом. Только твёрдо скажи, уверенно, как настоящий актив! Не краснея!
Сакура набрала воздух в лёгкие и почувствовала, что румянец предательски лезет на щёки. Её внутренняя воинственная часть подбадривала её, обзывая закомплексованной монашкой. В конце концов, это только слова. Тра-ля-ля. Вон, психи в дурдоме себя Наполеонами обзывают, и ничего! И эти слова тоже ничего не означают. И вообще, это очередной дурацкий прикол Сая. Он ещё заплатит за это.
- Сай, - начала она, - я…
Но горло предательски отказывалось вырабатывать звук.
- Ну-у-у? – поддразнивал он.
- Я хочу…
Румянец был уже, наверное, на всю щёку.
- В глаза мне смотри, Злюка. В глаза! Хочу… Чего? Говори!
Она зажмурилась и выпалила на одном дыхании:
- Трахнуть тебя в зад большим членом!
И сразу замерла с открытым ртом.
На пороге кафетерия стояла явно смущённая женщина средних лет в белом переднике.
- Я только хотела сказать, что мы открыты, - пробормотала она. – А то вы так долго стояли, что я уж подумала – ручку заклинило. Извините, пожалуйста.
Сакуре показалось, что у неё покраснело не только лицо, но и кончики пальцев на ногах.
- Мы сейчас зайдём, - пробормотала она, не зная, куда деть глаза. Женщина тоже поспешила юркнуть обратно.
А Акаши, глядя на свою девушку, так ржал, что подавился сигаретным дымом и долго не мог прокашляться. Харуно, к своему докторскому стыду, думала в этот момент, что так ему и надо.
- Знаешь, Злюка, я впервые в жизни почувствовал себя хулиганом, который поймал отличника и заставил ругаться матом, - признался он, прекратив смеяться.
- Мне никогда не везло на проделки, - буркнула всё ещё красная Харуно. – Стоило только что-то такое сотворить, как рядом оказывались родители. И было ужасно стыдно.
- Как сегодня?
- Как сегодня.
- Злюка, считай, что это была моя награда за синяк под глазом. Если бы каждая моя драка заканчивалась так вот весело, ходил бы сюда махаться каждый день!
- Ой, синяк! – спохватилась девушка. – Идём, обработаю.
Они прошли, наконец, в кафе и хозяйка заведения (это она выходила на порог), сделав вид, что ничего не было, усадила их на столик возле окна. Меню уже было на месте, но никто его и не подумал открыть. Сакура, взглянув на все сильнее проступающий синяк Сая, попросила спирт, вату и йод. Глядя на окончательно вытянувшееся лицо администратора, решила, что если за одиозную фигуру сегодня она, то надо соответствовать образу до конца, и с улыбкой добавила:
- Можно без сахара.
Акаши же, наоборот, чинно заказал два кофе и по куску чизкейка к ним. Увы, спирт принесли первым, и Доктор Страшная Месть принялась за дело. Сай кривился, но терпел.
- Больно? – злорадно спрашивала юная последовательница доктора Менгеле.
- Нет, не очень, - героически отвечал художник не понимая, как простую йодистую сетку можно сделать ещё и электрической.
- Терпи, герой. Я постараюсь полегче, но ты же знаешь, идеально у меня пока получается только на трупах. Осталось совсем немного.
Под конец экзекуции Сакура уже почти забыла о ситуации на пороге. Зато три побитых парня из головы не шли никак. В конце концов, с них всё началось.
- Признайся, ты поражена? – спросил Сай, держась за щёку.
Сакура, отдавшая должное, наконец, кофе и торту, всё же успела уловить знакомый исследовательский огонёк в чёрных глазах. От этого в душе зашевелились нехорошие подозрения. Но всё равно она была действительно тронута его сегодняшним поступком. Так защищать её, так оберегать… Получить в морду, опять же… Романтика!
- Признаюсь. Поражена.
Он довольно кивнул.
- Прочитал в одной книге, что ничто не производит на девушку такого впечатления, как самопожертвование. И лучше всего, если остаются следы.
Сакура сцепила зубы и зло на него уставилась.
- Я тебе сейчас на второй щеке симметричный бланш сделаю. Ты что, совсем идиот?
Акаши неопределённо хмыкнул. Наверное, это значило «да».
- Сакура, ну я же не нарочно! Да, я слышал, как вторые двое бежали. Их бы только глухой не услышал. Но узнать, как ты себя чувствуешь, мне показалось важнее. И уж конечно, я не хотел получить по морде. Это вышло случайно. Локтем, когда вниз летели. Можно было либо оттолкнуть тебя, чтобы ты не упала с нами, либо закрыть лицо.
В любом случае, он не собирался рассказывать Сакуре о своих первых психологических опытах, почти наверняка заканчивающихся такими вот потасовками. Дурацкие, грязные драки, в которых он намеренно глушил природный защитный инстинкт и доведённые до автоматизма реакции тела на атаку. Не сражения, а побоища, где он позволял издеваться над своим телом, пытаясь понять, почему людям нужно причинить кому-то боль, чтобы убедить в своей правоте, даже если это не так? Тем более – если это не так? Он не любил вспоминать то время: энтузиазм и отчаяние, непроходимые дебри непонимания, и полное, почти непереносимое ощущение одиночества. Злость на Наруто – мир, в который друг его вытащил, и впрямь оказался стадом дикобразов. Его поддержка, позволяющая видеть свет в конце тоннеля и не сдаваться. И снова – злость на эту поддержку, на себя, что не получается вписаться ни в одну из прочитанных схем человеческих взаимоотношений, разобраться ни в одном чувстве, злость на всех людей– нелогичных, таких же злых, интуитивно жестоких.
Именно тогда он начал носить чёрное – на других оттенках кровь была намного заметнее, а бордовый он не любил. Этот цвет вызывал в памяти плохие ассоциации.
- Ты мог не ощупывать меня, а побежать со мной дальше. Не ввязываться в драку и не геройствовать. Ты что, не понимаешь, что они могли тебя покалечить? – кричала Сакура, видя, что её тирада проходит мимо ушей художника.
- Но игра ведь стоила свеч? – пожал плечами он.
- Нет!
- Но ты ведь поражена? Ты сама сказала…
- О-о-о! Сейчас я поражаюсь исключительно твоему долбоебизму! Ради проверки очередной глупости так рисковать собой - это не просто глупо, это… Это… - она задыхалась, на находя слов.
- Не ради проверки, Сакура, - признался Сай. - Просто мне хотелось, чтобы ты увидела меня другим. Сильным. Способным на благородные поступки. Защитником. Ты права, наверное, это очень по-детски – пытаться выглядеть в чьих-то глазах лучше, чем ты есть на самом деле. Но разве не все делают так же? Девушки, прячущие под макияжем недостатки внешности? Покупающие лифчики с пуш-апом, добавляющим на глаз пару размеров? Парни, рассказывающие о своих «подвигах», покупающие цветы, ведущие подруг в ресторан? Демонстрирующие показное чувство юмора, щедрость, внимательность?
Обвинительная речь Сакуры оборвалась на полуслове. Безусловно, почти все парочки ведут себя именно так. Свидания как бы предполагают демонстрацию своих лучших качеств. Девушка, по жизни предпочитающая гладкий хвостик, вертит на голове ненавистные вавилоны, а парень, не вылазящий из джинсов, втряхивает себя в костюм. Ино шутила: парни это делают, чтобы затащить девушку в постель, девушки – чтобы затащить парня в ЗАГС. Ну, или тоже в постель, если связывать себя узами пока рано. Или потому что «хочу, чтоб у меня был парень, ибо у подруги есть/так как это престижно/ повышает мой статус в глазах окружающих». Или хрен его знает, зачем – Харуно точно знала, что для своих «хотелок» совсем не многие люди ищут причину. Но то, что при этом творится у обоих «встречающихся» на душе, остаётся за кадром: например, природные застенчивость, робость – или наоборот, куда-то до лучших времён отложенная смелость, чтобы продемонстрировать добропорядочность и «приличность». Боязнь быть непонятым. Разные цели, зачастую, правда, неосознаваемые, но всё равно преследуемые в этих начинающихся отношениях. Но может ли что-то хорошее начаться со лжи, пусть и общественно допустимой, даже одобряемой?
- Только выглядеть, Сай? – прошептала она. – Или всё же быть?
Акаши вздрогнул от её взгляда, прожигающего, кажется, насквозь.
- Не двигайся, - попросил он шёпотом и потянулся за этюдником.
И Сакура замерла, чувствуя, как лучи солнца и взгляд Сая скользят по лицу, одинаково нежно лаская его. Она понимала – сейчас он не ответит. Ответы на такие вопросы никогда нельзя найти быстро.
***
Когда света почти не стало, Сай повёл её домой. Обратная дорога вышла без приключений, и Сакура, пригласившая Акаши к себе, неожиданно поняла, что за весь день они так толком и не ели.
- Ты голодный?
Сай улыбнулся.
Этот день они провели вдвоём. И, если не считать небольшой драки и связанной с его признанием ссоры, то всё было великолепно. В кафе Сакура, не привыкшая позировать для портретов, начала травить байки: рассказывать о том, как увлекательно было делать операцию на лёгких у типа, проглотившего пять теннисных мячей и голову одной куклы Барби. Рассказывала, что в детстве всегда хотела такую же игрушку, модель «После развода» - с домиком Кена, машиной Кена и гардеробом, втрое больше обычного. И теперь мечта идиотки, похоже, начала сбываться. Если на следующей неделе привезут второго, распилившего и неудачно проглотившего кукольный дворец, то надо будет написать письмо Деду Морозу, чтоб отменил задание. Отправить на северный полюс: «Горшочек, не вари!»
Он рисовал и улыбался. Скучно, как обычно, не было. Наоборот, с каждым разом становилось легче – на миллиметр привычки, на грамм доверия и понимания, на какую-то неуловимую грань, определяющую, насколько подходит тебе тот или иной человек или нет. И сегодняшний день не был исключением. Даже несмотря на драку.
Он вспомнил, как называется это явление. Резонанс. Сам факт существования в жизни Харуно человека, который понимает, поддерживает и оберегает её, делал её счастливой. Чувствуя себя нужной, желанной, Сакура светилась изнутри, встречаясь с ним, разделяя будни и выходные, щедро даря этот свет ему. Он наполнял его душу, как ничто другое, рассеивая сумрак воспоминаний и тупое равнодушие, привычно заполняющее сердце. Этот день с его шутками, пейзажами, теплотой и чувством полного душевного комфорта и лёгкости переполнял его. И теперь уже ему хотелось поделиться с ней этой радостью. Ты – мне, я – тебе. Снова и снова, пока…
Он вплотную придвинулся к Сакуре и посмотрел на её лицо. Последние лучи солнца, уже скрывшегося за горизонт, делали её глаза другими – то ли охристыми, то ли медовыми. Лёгкий румянец на щеках. Чуть обветрившиеся губы… Наверное, всё же не стоило так жадно целовать их на морозе.
- Голодный. Ты даже себе не представляешь, насколько, - признался он неожиданно хриплым голосом.
Девушка, поняв, куда он смотрит, вздрогнула. Не испугалась и не отстранилась. Не перевела в шутку. И даже не сделала, как обычно: короткий поцелуй, улыбка, подмигивание. Обещание чего-то большего в будущем, но не сейчас. Наоборот. Она, словно бросая ему вызов, дерзко провела языком по контуру рта и хитро прищурилась. Совсем недавно это делал он, заставляя её краснеть и смущаться, чувствуя себя абсолютно наивной и неопытной. Возможно, она такой и была, но играть на чужих слабостях умела не хуже Акаши.
- Вообще-то, я не это имела в виду, но…
Она хотела этого. Таких вот взглядов – и отвечать на них. Прикосновений – с возможностью возврата сторицей. Равной игры. Теперь – хотела.
- Я знаю. Иногда мне кажется, что я знаю, что ты имела в виду ещё до того, как ты это скажешь.
Сакура нахмурилась. Рука, поглаживающая шею парня, остановилась. Почудилось: он слегка дёрнулся, словно от нетерпения, приглашая её не останавливаться.
- Думаешь, что изучил меня настолько хорошо?
Кончик её носа игриво погладил его щёку. Руки легли на плечи – спокойно, расслаблено. Но голос, голос… Вкрадчивый, но всё же холодный. Готовый ко всему «докторский» голос выдавал её напряжение. Акаши знал – чем дальше они вместе, тем всё серьёзнее для них обоих. Тем сильнее страхи, полученные от прошлого опыта. Он знал, чего боится его девушка.
- Думаю, что ты боишься этого и спрашиваешь себя, насколько я эгоистичен для того, чтобы бросить наскучивший объект. А ещё…
Его ладони легли на её талию, плавно прошлись по поясу и сомкнулись за спиной. Приподняв край блузки, пальцы Сая двинулись вверх, отыскивая какие-то неимоверно сладкие точки, прикосновения к которым заставляли забывать суть разговора в желании выгнуться навстречу и прижаться посильнее.
- Ещё ты мучительно размышляешь, стоит ли нам начинать более близкую стадию – ведь секс сам по себе ничего не исправит, а только усугубит ситуацию. И ты знаешь это как никто – если процесс распада начался, синтеза не будет.
Руки Акаши, скользя вдоль позвоночника, заставляли её вздрагивать, рассыпаясь в сотне сахарных мурашек, бегущих по коже. Он чуть задержался на застёжке лифчика, но, подумав, всё же оставил всё как есть и переместил ладони на живот. По ощущениям Сакуры, количество мурашек удвоилось.
На каком-то уровне Харуно понимала, что это ловушка: так ласкать её, но при этом напоминать о том, что более близкие отношения могут быть плохой идеей, невозможно было без скрытого умысла. Она чувствовала, как её художник бросает ей вызов, словно признавая наконец-то их полное равенство во всём – и в умении владеть эмоциями, и в способности находить ответы на вопросы. Это был выбор: что ты предпочтёшь – бояться дальше, тянуть до бесконечности и в итоге поддаться собственным комплексам или всё же твоё чувство достаточно сильно, чтобы плюнуть на возможную боль?
- И что? – мягко спросила она, принимая дуэль.
Тонкие пальчики нежно погладили его шею. Несильно задели ногтями, и снова погладили. Чуть опустив голову, Сакура провела языком по пульсирующей синей жилке на горле. Вкус был восхитительным, а запах... Она обожала его запах – мороз, краска, мята, чуть-чуть – табак, и «Bulgary Aqua Mаn». Поддавшись искушению, она сделала поцелуй чуть более властным, втянув в рот белоснежно-белую кожу и оставляя маленькие красные следы. Свои метки на его теле. Знак того, что он принадлежит ей. Потом, словно опомнившись, принялась легонько покусывать его подбородок.
- Тебе никогда не приходило в голову, что я боюсь не меньше? – прошептал он одними губами.
Дыхание парня участилось. Девушка увлечённо наблюдала, как он сглатывает слюну, как ходит кадык, как воротник медленно, но верно превращается в удавку, а первая пуговица рубашки нещадно впивается в горло. Сакура поддела её ногтем, и та поддалась.
- Чего?
Сай судорожно пытался остановиться. В прошлый раз, когда они так стояли, говорили и гладили друг друга, всё только начиналось. Было проще сказать себе: «Рано. Жди». Их связь ещё не улеглась в душу и слегка злила тем, что делала его слишком зависимым. Это ощущалось как опасность. Как, пусть и желанная, но слабость. Теперь это прошло. Убедившись, что никто не собирается вытирать об неё ноги, душа потихоньку отогревалась. Чем больше времени Акаши был вместе с Сакурой, тем огромней становилось количество иррационального внутри себя, тем сильнее страхи, боязнь потерять всё это. Сможет ли он - так? Не рассуждая, а чувствуя, без попыток подчинить себя какой-либо причине, разложить по полочкам и удостовериться? Или его собственные фобии ещё круче, чем у Злюки, маленькой монашки из Интернета?
Он поднял ладони чуть выше и стал осторожно поглаживать её грудь через ткань лифчика.
- Того, что тебя достанут мои эмоциональные проблемы, манера поведения, занятость и тараканы в голове. Привычка заставлять тебя краснеть. Что ты махнёшь на меня рукой и пошлешь подальше. Что снова окажусь никому не нужным, а, значит, бесполезным.
Сакура хмыкнула и погладила кончиками пальцев морщинку, всегда возникающую у него на лбу, когда он начинал действительно волноваться. Думая о том, что кто-то может быть слишком эгоистичен в отношениях с тобой, слишком легко забыть, что ты сам грешен. Зацикливаешься лишь на своих проблемах и страхах, жуёшь прошлогодние сопли, оставляя кого-то наедине с проблемами, ничуть не меньшими собственных. Она знала, чего боится Сай.
- Замена обычно находится быстро. А уж для тебя, с твоим опытом… - улыбнулась она, поддразнивая и подбадривая одновременно.
Его рот остановились в миллиметре от её. Она почувствовала, как дыхание Сая стало частым, и от этого почему-то пересохли собственные губы. Медленно, будто специально (или всё же действительно – специально?), она облизала их. Кончик языка прошёлся по контуру, чуть задержавшись в уголках. Тяжёлая вода, заполнившая взгляд Сая в этот момент почему-то вызвала в душе непонятное чувство радости.
- Найти того, кому можно доверить свою душу, очень тяжело. Ничтожный шанс. Один из миллиона.
Она посвятила себя тому, чтобы спасать людские жизни. Хватит ли у неё мужества, принимать его так же, когда он расскажет ей, сколько крови на его руках? Как он, равнодушный ко всему, кроме поставленных задач, лил её, словно воду? Останется ли она по-прежнему – его? Или, разрывая эти узы, на этот раз с себя придётся снять не только кожу, но и вынуть душу?
Руки на её груди чуть сжались, но Сакура только тихонько застонала в ответ.
- Это всегда риск и всегда боль.
- Но…
Она хотела сказать, что боль – неотъемлемая часть жизни. Что это и значит – быть человеком. В конце концов, больно бывает не всегда. Что бы тот не сделал, ей хватит силы вынести это. Но Сай знал этот ответ заранее.
- Ты доверяешь мне, Сакура? – не дал продолжить он ей.
Акаши придвинулся вплотную и смотрел ей прямо в глаза. Его руки, блуждающие где-то у неё под блузкой, остановились. Харуно понимала, как важен для него ответ. Ощущала, что за этим напряжением кроется что-то ещё…
- Да.
Веришь – не веришь. Дети – родителям, ученики – учителям, граждане – правительству. Любимые – любимым. Когда истины перестают быть простыми, как поиск развлечений в ближайшем баре, когда игры заканчиваются, этот выбор падает на тебя, как неизбежная плата за взросление. За потерянный Эдем слепоты. За желания не тела, но сердца, в конце концов.
Она, усмехаясь, прикоснулась губами к его груди, отчётливо ощущая, как бешено стучит его сердце. Так же усмехаясь, погладила открывшуюся на груди кожу и расстегнула ещё одну пуговицу. Но, дойдя до третьей, неожиданно обнаружила собственные руки заведёнными за спину.
- Сай, что ты…
- Ш-ш-ш-ш…
Чтобы удерживать её так, ему хватало и одной. Второй он продолжил гладить лицо Харуно, всё также избегая прикасаться губами к её чуть приоткрытому рту. Но на коже, шёлковой, обнажённой, чувствовался каждый его выдох – на шее, на ключицах, в расстёгнутом вороте блузки, в ложбинке груди. На секунду Сай задержался там, почти прикоснувшись, и девушка вздрогнула от того, как сильно сжались соски. Она попыталась дёрнуться, вырваться, но он держал её, держал сильно, и смотрел в глаза. Что ты сделаешь дальше? Сдашься? Ответишь? Что будешь делать с болью – такой маленькой, несущественной? Крошечной несвободой? Что случится, если она станет большей? Что ты выберешь, Сакура, выбираясь из своих иллюзий?
Сакура выпрямилась и замерла. Её лицо застыло напротив его, рот возле рта, и кончик носа почти касался щеки.
- Всё равно доверяю, - выдохнула она и, неожиданно втянув в себя его нижнюю губу, сильно её укусила.
Боль, которой Сакура делилась с ним так же, как и он с ней… Мысли, страхи, радость сегодняшнего дня. Их смех. Прикосновения. Но больше всего – её ответ сейчас. Всё это было слишком… У него не было слова. Слова не могли выразить того, что с ним творилось. «Не всё равно?» После второго ответа Сакуры – на тот вопрос, который он так и не задал, в голове слово что-то щёлкнуло, и всё понеслось с неожиданной скоростью. Ответное покусывание, яростное и нежное одновременно. Бархатистый вкус языка и этот чёртов оттенок кофе, из-за которого поцелуи кажутся горькими и отдают отчаянием, стремящимся к лёгкому сумасшествию.
Сильные руки у неё на бёдрах, ощущение невесомости, полёта, заставляющее ухватиться за его шею. Снова губы – жадные, жаркие. Зал, диван, быстрые движения пальцев, расстёгивающих маленькие жемчужные пуговки на блузке, стаскивающие с неё колготки с носками. Она, сидящая на нём в тонком кружевном белье и толстой шерстяной юбке, задравшейся выше некуда. Его ладони, исступлённо гладящие спину и обнажённые стройные ноги девушки; губы, ласкающие плечи быстрыми, колючими поцелуями. Её стоны: пальцы запутались в жёстких и густых тёмных волосах. Их поцелуи – острые, горькие. Срывающийся на хрип шёпот над ухом:
- Ты хочешь этого, Сакура? Так, как в прошлый раз? Или… больше?
Харуно засмеялась, откидываясь назад и прижимая его голову к своей груди. Она хотела всё. Сейчас ей было наплевать на любые правила. Какая разница, какой должна быть хорошая девочка? Сай хотел свою Злюку, настоящую. И настоящая Сакура хотела его так, как никого и никогда в своей жизни. Так, что было страшно самой. Странного человека, одновременно наглого и робкого, так много знающего, но не знакомого с очевидными вещами. И всё же внутри себя её Грязный Художник был так же беззащитен, как и любой, решившийся приоткрыться по-настоящему. И эти его провокации, любовь к разговорам на эротические темы… Почему-то это чему-то не злило её. Скорее заводило. Даже сегодня в парке – она боялась себе признаться, но вместе со смущением, представляя себе всё то, о чём говорил её парень, чувствовала одновременно и возбуждение. Где-то на задворках сознания крепла мысль, что с ним она сможет стать любой. Даже ничего не боящейся и ничего не смущающейся – так, как не смущали её сейчас собственные желания и слова.
- Хочу… - она перевела дух, обхватив руками его за плечи. Чуть привстала, подставив губам парня плоский животик, чем тот не замедлил воспользоваться. Ощущение от его языка, щекочущего пупок, было таким будоражащим, что Сакура, не выдержав, застонала: - Ещё! Да! Ещё!
Возможно, дело было в желании отбросить свои страхи, как что-то явно мешающее жить полноценно. А может, наивность не лечится. Но в любом случае, она этого хотела. А весь мир мог идти к чёрту, прихватив с собой печальный прошлый опыт.
Подчиняясь, Сай чувствовал, как привычное, слегка отстранённое отношение к происходящему во время обычной близости с девушками меняется, становясь совсем другим. Он был здесь и сейчас, горел изнутри, требуя и желая. То, что почувствует партнёрша, как отреагирует, её удовольствие – всё это стало очень важным. Из обычного физического акта удовлетворения – брать без сомнений и жалости, отдаваться без радости и горя - это становилось чем-то большим, определения чему он давать пока боялся. А ещё это было сладко, так сладко…
Её губы, покрывающие поцелуями его лицо и шею… Его руки, гладящее девушку по спине… Щелчок застёжки лифчика. Короткий, судорожный вздох Сакуры – упругая, уже разгорячённая ласками кожа груди пахнет цветочным гелем для душа и чем-то ещё неуловимым и тёплым, а вкус сосков – карамельный, нежный. Её пальцы, запутавшиеся в его шевелюре, и ногти, чуть царапающие шею, ключицы, слегка обнажившуюся в вороте рубашки грудь с виднеющимися тёмными волосками…
У Сакуры тряслись руки, но она продолжала бороться с упрямой третьей пуговицей. Та уже почти сдалась, когда Сай снова перехватил и завёл ей руки за спину. Слегка дёрнул, вынуждая прогнуться в спине и, всё также контролируя попытки вырваться одной левой, правой сжал так соблазнительно подставленную грудь. Большой палец принялся массировать соски, и девушка, застонав, выгнулась ещё сильнее, почти забыв о том, почему не может ответить.
- Ещё?
- Да! Ещё, Ещё!
Сай стиснул зубы, прекрасно осознавая, чего сейчас хочет Сакура. И он сам хотел того же, с трудом подавляя желание просто расстегнуть ширинку на джинсах и оказаться внутри неё. Легко и быстро. С радостью и большим удовольствием. Очень большим. Сдержаться позволяли лишь остатки привычной отстранённости и шепоток, запомнившийся из странного сна: «Сдайся. Засади ей так, как хочется! Тебе понравится, вот увидишь! И Сакуре тоже! А отношения… Подумаешь, не сложатся. Не факт, что вообще бы получилось. Ты урод, Сай, запомни. Был и остаешься. Таким, как мы, не положено любить и быть любимыми». Во сне он разбил зеркало, говорившее ему это, но разбить желания своего тела не мог. Видя, что творится с его девушкой в данный момент, чувствуя, что это делает с ним – не мог. На этот раз тело и душа были едины – они хотели сделать её своей. И всё же…
«Всё равно доверяю»…
Он должен, должен быть достоин этого доверия!
Его пальцы, ласкающие её сквозь тонкую ткань трусиков, уже насквозь промокших, точно знали, что делать. Когда он вошёл в неё рукой, она только сдавленно охнула и выгнулась, прижимаясь к нему плотнее, желая ещё сильнее ощутить эти резкие, размеренные движения внутри себя.
- Глубже.
Непроизвольное, судорожное движение его бёдер навстречу. Даже через плотную ткань джинсов Сакура чувствовала, насколько у него уже твёрдый. Засосы на шее, укусы на ключицах и груди – боль, заставляющая терять голову всё сильнее, чувствуя, как первоначальные планы плавятся в желаниях тела, в остроте момента, в эмоциях, которые, словно сладкий яд, отравляли душу то ли иллюзиями, то ли надеждами.
- Ещё.
Её тело, словно губка, впитывало в себя удовольствие, прося новой дозы.
- Ещё, Сай!
Он вздрогнул. Никогда раньше ему не нравилось это имя – чужое, нелепое. Но его звучание сейчас просто сносило крышу – таким голосом, с такой мольбой. Ещё немного, и он просто не выдержит. Сорвётся. Быть в ней… Хочется. Сейчас. Больше всего на свете.
Сакура, словно ощущая это, пыталась вобрать в себя всё то, что он мог дать сейчас. Ощущая внутри себя какую-то непонятную жажду, она втянула в свой рот его язык, прикусила зубами и принялась посасывать, наслаждаясь собственной жёсткостью и его стонами. Но, когда Акаши добавил ещё один палец, и давление внутри собственного тела стало ощущаться как более полное, девушка, застонав, отпустила добычу, и парень с рычанием принялся осыпать поцелуями её лицо. Потом припал к груди, втянул в себя её вершинку, а большим пальцем той руки, что ласкала её внизу, принялся массировать клитор.
Девушка хрипло стонала, абсолютно перестав понимать, где в её квартире пол, а где потолок. Снова попыталась вырвать руки – уже совсем несильно, но ладонь Сая стала просто железной, а боль в запястьях мгновенно превратилась в новое наслаждение. Пытаясь хоть как-то помочь себе, Харуно стала глубже насаживаться на пальцы Акаши, приподнимая и опуская бёдра, заставляя своего парня почти потерять голову от вожделения.
И, слушая его короткие стоны, ощущая этот усиленный ритм в себе, Сакура неожиданно испытала один из своих самых ярких оргазмов. На несколько мгновений мир замер, и не стало ни иллюзий, ни реальности, ни страхов. Всё плыло в радужных пятнах, плясавших по зажмуренным векам. Было только тепло и сильный стук сердца Сая, её Сая, который она ощущала даже через так и не снятую рубашку.
С трудом переводя дыхание, Харуно ещё не могла поверить в это – она кончила, даже не успев толком начать. Что он делает с ней? Как ему удаётся так чувствовать её ритм, находить её самые чувствительные зоны?
Тело, всё ещё звенящее от экстаза, говорило: требуй. Ты хочешь и ты можешь. Имеешь право. Или плевать на них, на права.
И она, сладко потянувшись, снова прижалась в Саю, но особенно сильно там, где доказательство его желания, выпирающее сквозь одежду, касалось её тела. Парень попытался отстраниться, отползти, поднявшись чуть вверх и тем самым ослабить давление на ширинку. Харуно видела его плотно зажмуренные глаза, желваки на скулах, сжатые кулаки. Слышала, как хрипло он выдыхает. Акаши явно пытался не дать возбуждению взять вверх над собой, снова подарив наслаждение только ей. А он? Почему?
Харуно не понимала. Ладно – первый раз, когда она ещё спала, и они только-только помирились. Ладно, когда оба уставшие или не одни. Ладно, когда отношения только-только начинались. Но сейчас она здесь, с ним, доверяет ему и явно не имеет ничего против продолжения. Горячая, возбуждённая, желающая большего. Равная ему. Такая же.
И он хочет, это сомнениям не подлежит. И наверняка может. Так почему?
Сакура легко погладила его щёку кончиками пальцев, целуя область за ушком, и прижалась так, что молнии на джинсах пришлось совсем туго.
- Тише, Сакура, тише, тише…
Но его охрипший, бархатный, умоляющий голос, дыхание, щекочущее где-то в области шеи, только завёли ещё больше. Она, вернувшись к его лицу, стала покусывать ставший колючим к вечеру подбородок. Изредка возвращаясь к губам, с силой втягивая в себя нижнюю, она с каким-то ожесточением посасывала её, и стоны, всё более становящиеся похожие на рычание, были для неё лучшей наградой.
Но, стоило только попытаться расстегнуть третью пуговицу его рубашки… Снова… Руки снова оказались зажаты в его железных ладонях. Оторвавшись от поцелуя, девушка недоуменно взглянула в глаза Акаши. Ещё никогда она не видела их настолько умоляющими и растерянными одновременно. В них полыхало желание, но вместе с этим парень словно умолял её: не делай этого, пожалуйста, не делай!
- Почему? – прошептала она.
- У меня с собой нет…
- Но можно ведь губами.
- Мне будет мало.
Мало? Сакура не верила себе. Мало, блин! Да лучше уж мало, чем вообще ничего! Что за отмазки?
Она смотрела и не понимала – почему? Боится привязаться окончательно? Не хочет привязать к себе, не будучи эмоционально задействованным самому? Может, она снова лжет себе, и глаза врут: он совсем не тёплый, ему нет дела до её чувств? Он не ждал её, давая шанс внутренне вырасти, осознать себя и свои желания? Может, она всё ещё верит в иллюзии, а Сай, не желая разборок в будущем, пытается такой вот «порядочностью» облегчить себе пути отхода?
Трель телефонного звонка громом раздалась в затянувшейся паузе. Девушка не отреагировала.
- Возьми, - попросил он.
Сакура поджала губы и отвела взгляд. Встала, расправила юбку, подняла и надела лифчик. Телефон всё ещё звонил.
- Алло? – трубка стационарного телефона неприятно холодила разгорячённую кожу возле уха, ещё пылающую от жаркого, сбивчивого дыхания Сая, его шёпота. «Тише, Сакура, тише, тише…»
- Лобастая, у меня авария, выручай! - раздался на том конце провода голос Ино. – Меня затопили.
- Что? – не поняла сразу Харуно, то ли не отойдя после оргазма, то ли ещё погруженная в мысли об Акаши и его поведении.
- То! – буркнула Яманако. – Затопили меня! У соседей сверху поломалась какая-то хрень, и два этажа надо мной и один внизу залило на… напрочь!
По последнему слову Сакура поняла, что сказать Свинка хотела совсем другое.
- Сай у тебя? Киба сейчас приедет. Если у твоего благоверного есть время, пусть поможет, а? Знаешь, какими тяжёлыми становятся мокрые ковры? Мы с тобой вдвоём не утащим, гарантию даю. А у меня их дофигища…
- Сейчас спрошу, - она отодвинула трубку от лица и посмотрела на Акаши. – Ино затопили, есть время помочь? Киба уже выехал.
Художник только кивнул, буркнув что-то вроде «само собой, поможем», и, пригладив торчащие во все стороны волосы, пошёл в ванную. Харуно, пообещав подруге помощь, едко бросила ему в след:
- Охлаждаться? Зачем? Впереди тебя ждёт нехилая трудотерапия по Фрейду!
Сакура ожидала какого угодно ответа – едкого, колкого, доказывающего что она сама дура. Игнорирования. Укора: что ты надо мной издеваешься, когда и так тяжело? Только не ждала, что окажется прижатой к стене в коридоре, распластанная между его горячим, будто из сауны, телом и холодной стеной, и абсолютно не понимающая, как он успел сделать это так быстро.
- Сакура… - его губы были так близко, что сознание снова начало замутняться, а возбуждение опять колыхнулось где-то под рёбрами. Хотелось впиться в его рот, обхватить его талию ногами и заставить любить себя прямо здесь. На что угодно хотелось спорить – у неё получится. Вот только…
- Сакура, не думай, что я боюсь близости с тобой. Я хочу тебя, как сумасшедший. Ещё никогда и ни с одной девушкой я не проявлял столько терпения. И сомнений в собственных чувствах тоже нет. Ещё когда мы помирились, уже тогда для меня стало все очевидно. Просто… Пожалуйста, потерпи ещё немного. Будь со мной, просто дыши одним воздухом. Поверь, иногда это важнее.
- Важнее чего? - тихо спросила она, не в силах отвести взгляд от его глаз, лихорадочно блестящих в темноте.
Он, крепко обняв её за талию, потянул на себя, и, слегка покружив, поставил на пол возле входа в спальню.
- Важнее всего.
Чмокнув её в нос, Сай пошёл умываться. Сквозь приоткрытую дверь, не оставляющую пространство для воображения, Харуно видела, как Акаши щедрыми горстями плескает себе в лицо ледяную воду и даже не морщится.
Она глубоко вздохнула и, чертыхнувшись про себя, недобрым словом упоминая при этом чью-то забывчивость, осторожность и контрацепцию, и пошла одеваться. Мокрые ковры – это же так здорово! Что ещё нужно для счастья сразу после оргазма?