Путь домой был как в тумане. Месяц изнурительных упражнений, физиотерапии и лекарств. Переломы ещё сказывались, и движения не были уверенными, какими-то чужими, но Сакура уже могла передвигаться самостоятельно, и с каждым днём делала это всё лучше и лучше. Глядя на записку, которую ей передали из дому, она старалась, как могла – не ныла, не отлынивала, а просто шла к намеченной цели, чётко и уверенно. Ей разрешили повесить её над кроватью, и, засыпая и просыпаясь, Харуно читала:
«Возвращайся, Сакура! Мы все тебя ждём! С любовью, твоя банда».
Листочек формата А4, ничего особенного. Цветные фломастеры и отпечаток губ Ино. Чёртики, цветочки, сердечки и котики. Даже один пенис. Вот он особенно обнадёживал.
Из близких людей рядом была только мама, но она должна была скоро возвращаться домой - к мужу и работе, к своей новой жизни, где Сакуре не было места. В принципе, это не было ни страшно, ни печально, ведь в родном городе её ждали друзья, работа, учёба и любимый. В этот полный набор депрессия просто не влезала.
Зато влезали мысли, и они были как тараканы, которых солидная немецкая клиника никогда не видывала.
- Мама, откуда деньги? Я знаю, сколько стоит та операция, которую мне сделали.
Но у мамы, счастливо плачущей возле её кровати и счастливой от самого того факта, что дочь не только осталась в живых, но и не стала овощем, и сможет ходить, не было ответа. Только светящиеся от счастья глаза.
- Спроси у Цунаде.
Тетя передала, что это подарок неизвестной благотворительной организации. Харуно немного успокоилась. Наверное, кто-то из друзей нашёл тяги. Оставалось главное – восстановление. Неизвестный доброхот оплатил и его.
И Сакура старалась так, как только могла. Запасы силы воли стремительно подходили к концу – столько, сколько девушка выжала её из себя в этот месяц, она не выжимала нигде и никогда, ни в какие сессии, ни в какие трудности, которые теперь казались просто детскими. Даже когда в медицинский готовилась, зная, что без блата шансов нет. Сейчас же тайным «червячком», заставляющим нервничать и тратить свое новое, ещё такое маленькое здоровье попусту, стало телефонное молчание Сая. Дорогой роуминг делал звонки редкими, компьютера в палате не было, но СМС? Ни ответа, ни привета. Ино божилась, что оборвала линию, но результат был тот же. Только пенис на открытке – свидетельство того, что в её жизни существовал человек с ником Dirty Painter. Или это всё же котик?
Из окна больницы, где она лежала, могло показаться, что не было вообще ничего – ни её, ни Сая с его страшным прошлым, ни их связи. Не было прошлой жизни, всё это сон, бред воспалённого разума. Глюки от передоза сильнодействующих средств. Только гладко подстриженный газон, боль упражнений, медикаменты и визиты мамы. И Харуно всем сердцем стремилась назад – в свой мир, где-то грязный, где-то болезненный, где-то бредовый, но настоящий. Она хотела туда, где был Акаши.
В какой-то момент осознав, что накручивает себя, дёргается, сбавляет темпы выздоровления и тем самым отсрочивает возвращение домой, Сакура решила: только цель. Что толку метаться по палате, дёргаться под одеялом, роняя унылую одинокую слезу на чистую немецкую простынку? Никто не оценит. Даже она сама не оценит. А значит, нужно снова вспомнить то, чему учил её Грязный Художник, когда они только познакомились. Забить на всё и делать то, что должна. А тревоги оставить на тот период, когда в них будет смысл и когда их можно будет либо подтвердить, либо унять.
И вот сейчас, стоя на трапе самолёта в родном аэропорту Сакура почувствовала: дошла. Дотянула. Выдюжила.
Она возвращалась.
Автобус, давка, выход. Стойка регистрации. Угрюмый человек в окошке, пристально изучающий паспорт.
«Сумма, провозимая с собой… Причины… Визы… Добро пожаловать домой!»
Лёгкое дежавю: так было совсем недавно. Чёрная сумка в руках, серая, побольше – в багаже. За красной линией, прямо за спиной угрюмого дядьки, уже прыгают друзья. Радость, смазанная обезболивающим. Но всё равно радость.
Вот только… Где Сай?
Когда Яманака обнимала её, то, не стесняясь, ревела в голос, размазывая тушь по щекам.
- Ну и дура, ты, Лобастая, что летать не умеешь! – выдала она, одновременно улыбаясь и хлюпая носом.
Киба тоже сиял, как пятак. Цунаде была относительно спокойна. Только количество вопросов и нервные пальцы, то и дело пытающиеся прощупать позвоночник через плащ, выдавали лёгкий мандраж. Как проходило? Как состояние? Какое остаточное мед. заключение? Как мама, почему не с тобой? Под честное слово? Ну, смотри мне!
Наконец, когда тётя отпустила её и отвернулась, отпуская племянницу обратно к друзьям, Харуно вдруг не столько поняла, сколько ощутила каким-то шестым чувством - «стальная» женщина плачет. Не всхлипывая и даже не вытирая слёзы, Сенджу Цунаде радовалась, так искренне, как умела. И девушка уже почти разревелась в ответ, но на язык само собой прыгнуло:
- А где Акаши?
Все переглянулись и пожали плечами. Слёзы тёти высохли так быстро, будто их и не было.
- Не видела его с того дня, как тебя здесь оперировали, - буркнула Ино. – Трубку не берёт, на СМС не отвечает. Дома только Наруто, но он не в курсе, сам его ищет.
- Ладно, разберёмся, - пробормотала Сакура, всё больше и больше чувствуя: что-то не так.
Тревога росла. Если бы приём обезболивающих не смазывал восприятие, если бы не усталость, не друзья-родные, плотно облепившие со всех сторон, не встреча дома – маленький пир…
В Скайп получилось выйти только под вечер. Но надпись «Dirty Painter is offline» не менялась, хоть тресни. Харуно вспомнила, на каких сайтах бывал любимый. Зашла, без труда найдя знакомый ник и подписи, не оставляющие сомнений – он, он. Но дата последнего посещения везде была больше, чем месяц назад. Где-то перед её предыдущим возвращением домой, наверное…
Телефон не отвечал. Подумав, она набрала Наруто, но тот упорно сбрасывал.
Ощущение беды уже стояло за плечами и било в большой красный бубен. Да, пора было спать, и сил уже не было, а Цунаде ушла только под честное слово, что ещё пол часа – и в кроватку, но… Сакура вспомнила, когда в последний раз на душе было так же странно, неожиданно мерзко. В тот день, когда её выбросили из окна.
Плевать на сон. К чёрту боль. Уже в такси Харуно выпила ещё одну таблетку и приготовилась к худшему.
Ксо, ну что там может быть?
Травма? Другая девушка? Экстренная длительная командировка, в которую он забыл телефон?
Вопросы не давали спать, а злость, неизвестно откуда взявшаяся, подталкивала, заставляя идти дальше. С трудом поднявшись по малюсенькому лестничному пролёту, девушка позвонила и стала ждать. Наруто, открыв дверь, хмуро пропустил её в комнату. Снова дежавю: она сейчас войдёт, Сай будет с каменным лицом сидеть на подоконнике и курить, ожидая, пока она придёт и скажет ему, что он – убийца и мерзкий выродок. Потом она упадёт в обморок, проснётся, и всё снова станет хорошо. История сделает виток, и ничего страшного не случится.
Но в комнате Акаши не оказалось.
- Он на работе?
Удзумаки отрицательно покачал головой.
- А где?
Нервное движение плечами.
- Не знаю.
- Наруто, что всё это значит? Где Сай?
- Понятия не имею, - делано равнодушно сказал тот. Правда, сквозь стиснутые зубы выглядело это совсем неубедительно.
- Да неужели? – она подошла ближе и посмотрела на него так, что тот сорвался и заорал!
- А-а-а! Не знаю, не знаю, не знаю!
Блондин злился всё больше. Друг, командир и просто хороший человек, спасший ему жизнь, исчез из неё так быстро, как и появился.
– Всё обошёл, везде искал, даже морги проверил. Пусто! Только письмо это чёртово, и ничего больше.
- Письмо?
- Да, - неожиданно стих Удзумаки. – На нём написано, что для тебя. Я не вскрывал. Там, на его кровати лежит.
Девушка задумчиво вертела конверт в руках, почему-то медля, словно ожидая подвоха от маленького кусочка бумаги. Потом села на аккуратно заправленное одеяло и нервно сглотнула, всё так же гипнотизируя размашистые буквы на строке адреса. Медленно убрала чёлку со лба, снова сглотнула, словно боясь чего-то. А потом резким, нервным движением разорвала боковину. Последний сопротивляющийся кусок отгрызла зубами. Вытряхнула лист, жадно всматриваясь в строчки и буквы - такие непривычные, от руки…
«Злюка. Времени осталось совсем мало, и я уже не успеваю подобрать фразы правильно и красиво – так, чтобы ты успокоилась и смирилась. Поэтому я напишу, как чувствую (тем более что в ближайшем будущем мне, вероятно, придётся забыть, как это делается). Я не смог бы жить, зная, что виноват в твоей смерти, что сделал не всё от меня зависящее для твоего спасения. Моя жизнь не стоит и ломаного гроша по сравнению с твоей. Она в принципе не была жизнью без тебя. Тогда, в нашу первую ночь, я не мог поверить, что мне дано такое чудо. Чувствовал подвох: таким, как я, не дарят подарков. Не заслужили. Сегодня стало ясно, почему судьба решила дать мне тебя. Это для того, чтобы кто-то смог сделать то же, что и я сейчас: найти эти чёртовы деньги. В таком количестве они были только у одного моего знакомого. Это тот человек, который меня воспитал. Я знаю, что он возьмёт меня обратно, если признать его правоту и отказаться от эмоциональной жизни. Взамен на счёт придёт нужная сумма, и ты останешься жива. Если читаешь эти строки, значит, у меня всё получилось. Не горюй: несколько месяцев ослепительного счастья быть по-настоящему живым в обмен на отказ от полусуществования получеловеком, подранком – это по-королевски. Я не смел даже мечтать о таком, и не отказался бы, даже зная итог заранее. Поэтому, прошу, прости меня за мой выбор.
Сай.
P.S. Я, кажется, так и не сказал, что люблю тебя. Прости меня, моя Злюка. За это. И за всё. И прощай.
Твой Dirty Painter
P.P.S. Передай Наруто, пусть не психует. Он прав во всём. Просто так получилось».
От силы, с которой она сжала в руках письмо, в глазах заплясали чёрные точки. Они росли и росли, пока не закрыли собой весь свет. Но даже в спасительной темноте не стало легче.

***

Дни тянулись бесконечные, унылые. Она почти ничего не говорила, ела только через силу. Цунаде, приходящая к ней каждый день, орала и ругалась матом, требуя, чтобы Сакура взяла себя в руки. Говорила, что если всё будет идти так же, то она просто загнётся на своей кровати, и тем самым обесценит ту жертву, что принёс её парень. Доказывала, что если она настоящий доктор, то нужно найти в себе силы и двигаться дальше.
Всё было впустую. Тихий шёпот:
- Я убила его, тётя. Убила…
Наруто с Хинатой приходили часто, иногда по два раза в день. Удзумаки не хотел сдаваться, а его верная Хьюга поддерживала своего парня, как могла. Это она чаще всего оставалась с Сакурой на ночь, готовила еду и кормила с ложечки. Разговаривала с Харуно, хотя та не отвечала, только глядела в потолок пустым взглядом. Моргала.
В её голове, словно бабочка в паутине, зависла мысль: Сай отдал свою жизнь ей. Все эмоции и чувства, все надежды, планы, мечты. А сам остался, словно кукла с пустой серединкой. Тогда почему пустой, никчёмной, ужасной чувствовала себя именно она? Её тело: руки и ноги двигались, но каждое движение было ей ненавистно. Каждый раз, замечая, как поднимается грудная клетка – это хотелось остановить, отыграв всё назад. Чтобы всё это жило, такое же нелепое, неуклюжее, как и раньше, Акаши перечеркнул себя, словно неправильное слово в черновике. Исчез. Хотя волею судьбы всё должно было быть наоборот. И это неправильность, умножающаяся каждым днём функционирования её «починенного» такой ценой тела, выворачивала Сакуру наизнанку.
Удзумаки, видя это, мрачнел всё больше, но что делать, не знал. Метался, искал, но всё было тщетно. Депрессия этого, как казалось, неунывающего человека, становилась всё более явной и полной, и, чем больше он видел, как потухает Сакура, тем быстрее сгрызал себя сам. Всё чаще от него стало пахнуть саке, а из глаз исчез тот самый свет, что заставлял людей становиться лучше, даже если они сами того не хотели.
Все погрязали в каком-то странном, дурно пахнущем болоте, которое с каждым днём всё сильнее засасывало в свою вязкую, топкую безнадёжность. Тяжелее всего было врать маме по телефону, что всё хорошо, Сакура просто устала, вышла, работает, учится… Иногда взбесившаяся Цунаде с силой впихивала мобильный племяннице под ухо, и она врала сама, по возможности коротко: «Всё отлично. Конечно, мам. Учусь, работаю. Занята была. Давай, роуминг дорогой. Я тоже люблю тебя. Пока». После того, как нажималась кнопка отбоя, она отвечала на укоризненный тёткин взгляд своим – потухшим, извиняющимся. «Простите, Цунаде-сама, но я не должна жить». Та снова плакала – так, чтобы никто не видел, и уходила, держась за подъездные перила и очень остро чувствуя свой возраст и своё бессилие что-то изменить.
Пару раз забегал Неджи, пахнущий большим бизнесом, уверенностью в себе и дорогим одеколоном. Интересовался, почему сестра стала так редко бывать дома и пропускает занятия. Его посвятили в суть проблемы и он, коротко кивнув, не стал возражать. Хината была благодарна: ведь это значило, что он прикроет её перед остальной семьёй. Забота о друге - важнее, чем обязанности дочери главы клана. Ей приходилось тяжело: слишком много забот и волнений упали на её плечики, но она не жаловалась. Утешить, поддержать в самые тяжёлые минуты – только она могла сделать это для Наруто, ведь он не просто переживал за друга, он винил в происходящем себя: не догадался, не удержал, не успел. Или даже так: уговорил, поддержал, помог, но проиграл глупому случаю. Нелепой случайности, похерившей все его убеждения и усилия.
Старшая Хьюга обнимала его, гладила по голове, и, говоря слова утешения, знала наверняка: именно сейчас она, слабая обычно, сильнее всех. Эта сила не такого свойства, как у брата или Удзумаки. Не прямой удар, а опора. Готовя бульоны для Сакуры, улыбаясь Наруто, она верила в одно: опора выдержит. Потому что гибкая, а гибкое прогнётся, но не сломается. Потому что крепкая и надёжная. Потому что нужна. А быть кому-то нужным – самое главное.
Каждый день приходила Ино. С ней – Киба. Сакура реагировала только тогда, когда Акамару клал ей морду на плечо и тихо поскуливал. Тогда тонкие пальцы девушки начинали перебирать его шерсть. Яманако казалось – ещё чуть-чуть, и подруга начнёт вот так же тихонько выть. Как на покойника.
Это ей пришла в голову идея сунуть в руки Харуно ноутбук и положить рядом случайно затесавшуюся рубашку Сая. Может, это было сделано зря, но так Сакура хотя бы начала двигаться и самостоятельно питаться. Но, когда Яманако случайно увидела в поисковике запрос «узлы для висельных верёвок», у неё сдали нервы.
- Всё! Хватит этого болота! – завопила блондинка и, схватив телефон, убежала на кухню.
А ровно через час в спальне Сакуры собралось пять человек. Хозяйка квартиры с недоумением смотрела на своих гостей, и за долгое время это была первая сильная эмоция, испытанная ей, помимо безразличия к происходящему снаружи и ненависти к себе.
Гости удивлённо рассматривали друг друга, не зная, зачем Ино выдернула их посреди рабочего дня. Рассаживались на стульях, пожимая плечами. Наруто и Хината переглядывались, пожимая плечами. Неджи хмурился и демонстративно смотрел на свой «Лонжин», как бы показывая, что время - деньги. Киба гладил Акамару, и тоже ничего не знал. Цунаде вздыхала и ждала, что скажет взбалмошная подруга племянницы.
Ино вошла, сердито цокая каблуками, и плюхнулась на кровать к Харуно.
- Первое заседание комитета по спасению объявляю открытым, - сказала она и обвела всех глазами.
- Спасения кого? - пересохшим голосом поинтересовалась Сакура.
- Сая, естественно. Только так мы сможем спасти вас обоих, идиотка ты лобастая, - буркнула подруга.
Все на секунду замолчали. Но потом на лицо Наруто вернулась такая знакомая, дерзкая и уверенная улыбка. Ещё немного робкая, но всё же она, словно лёгкий утренний бриз, заставила поднять голову всех присутствующих.
Удзумаки заложил руки за голову и довольно крякнул. И в первый раз за месяц Харуно улыбнулась.
- Операция называется... - поддержала тему она.
- «Вернуть идиота», - вздохнул Неджи, и неожиданно все согласились с формулировкой.
Задача стояла именно так. Смотреть, как Сакура медленно убивает себя, украдкой целует рубашку своего парня и чуть ли не гладит монитор, читая их старую переписку, сил уже не было. Лучше их направить на другое. Все понимали, что единственный способ спасти Сакуру – это вытащить их обоих.
Сев на постели (сама! Цунаде-сама, поглядите, она встала сама!), Харуно принялась слушать. Им было, что обсудить.

***

PF: Привет.
PF: Извини, что пишу, даже зная: ты никогда не прочитаешь этих сообщений. Тем лучше, потому что ничего умного я, как всегда, не скажу.
PF: Понимаю, что мой монолог с тобой сейчас отдаёт конкретным психозом, но я слишком привыкла писать тебе, говорить с тобой, и вообще… Скайп – наше всё, правда?
PF: Ладно. Будем считать, ты согласился. Наруто объяснил, что ты уже, быстрее всего, не помнишь ни меня, ни его, ни всего, что было с тобой последние три года. Поскольку обесценить произошедшее в твоих глазах нельзя, тебе, скорее всего, заблокируют память. Гипноз - мощная штука, а уж с нейролептиками и прочей дрянью, что в тебя вольют… Даже думать страшно.
PF: Интересно, что они скажут: катастрофа, неудачная миссия, взрыв, диверсия? Надеюсь, у твоего подсознания где-то остались записи бесед со мной или просто здравый смысл. Потому что ни в какой коме так подолгу не валяются. А если и валяются, то просыпаются овощами. Амнезия не настолько выборочной не бывает. Во всяком случае, при такой длительной клинике. Мне очень хочется думать, что зерно сомнения в тебе будет расти и даст обильные всходы.
PF: Зачем? Чтобы держаться. Чтобы верить, что у нас всё получится. Во всяком случае, это лучше, чем лежать в кровати и ненавидеть себя за жизнь, отнятую у тебя. Она шла горлом и не хотела приживаться. Но потом, когда Ино со свойственной ей непосредственностью начала всю эту кампанию…
PF: Вначале было тяжело. Восстановление после операции, возвращение в себя после депрессии... Потом пошло легче. Я, конечно, чувствовала себя сильно не при делах: сбор информации и подготовка обеспечения для миссии – всё на себя взяли Наруто, Киба и Неджи. Ну и, конечно, остальные ребята, которых ты тогда вытащил: Дейдара, Шино, Сора, Суйгецу, Карин, Ли, Тен-Тен.
PF: Да, Удзумаки нашёл всех. Это была самая простая часть, как оказалось. Когда речь зашла о тебе, никто не отказал. Все явились. Все!
PF: Кстати, была в шоке, когда узнала, что у вас держат и девушек, ещё и таких симпатичных.
PF: Второй шок был, когда увидела улыбку Суйгецу. Жертва маньяка-стоматолога, блин. Предложила исправить ему прикус. Он предложил исправить мне челюсть. Так и подружились.
PF: А потом для всех начались поиски, а для меня – тренировки. Конечно, хочется соврать, что даже в этот момент одной рукой я печатаю, а другой жму гантели, но это враки. Вечером мои руки тупо дрожат. Сил едва хватает на то, чтобы держать мочалку с мылом. Поэтому часто сплю вонючей. Знаю, что антисанитария. Зато и забытьё тоже.
PF: Плохо сплю. Если сплю вообще. Не могу. Закрываю глаза и сразу вижу тебя. Кричу, бегу, пытаюсь остановить. Падаю. Кажется, ещё чуть-чуть, потянусь, прыгну, и… Просыпаюсь. Потом долго успокаиваюсь: плачу, пью кофе, чай, снова кофе. Вновь и вновь прокручиваю в голове тот чёртов вечер. Нахожу кучу моментов, где можно было сказать и сделать по-другому, и ничего бы не было. От этого ненавижу себя с новой силой. Опять плачу. Усыпаю уже под утро, и то ненадолго. А днём делаю вид, что всё хорошо. Иду на тренировку. Меня бьют, и становится легче. Может быть, именно из-за этого, когда прихожу и падаю, то не снится ничего.
PF: Моя жизнь уже изменилась кардинально, но сейчас с ней происходит нечто невообразимое. Из недосыпа, тренировок, из сбора данных, из совсем других шуток – солёных и крепких, из совсем других людей, появившихся в моём окружении, стали проступать контуры иного мира, так непохожего на мой прежний. В нём ясен смысл драк. В нём не ценится жизнь и здоровье. В нём нет событий, которые почему-то случаются, и всё, что остаётся – расхлёбывать последствия. В нём есть люди, которые своими поступками, делами, решениями могут создать любые события и добиться всего, чего угодно.
PF: Одно смущает: прежде, чем я постигну и приму его окончательно, мой организм так опупеет от постоянных перегрузок и побоев, что пошлёт всё нафиг.
PF: Сейчас была драматическая пауза – это типа ты меня пожалел. Сказал, что нужно поберечь себя и вообще обозвал женщиной. Спасибо, дорогой!
PF: Ничего, всё придёт с опытом и с мышечной массой. Она растёт вместе с самоуважением. Ещё немножко подкачаюсь и начну пи@дить всех без разбору. Сбудется мечта идиотки – отлупить тех, кто лупил тебя. Останется только пить молоко прямо из пачки и хлебать суп прямо из кастрюли.
PF: Сейчас снова была драматическая пауза. Ты должен был обозвать меня злой, злой Сакурой и разрешить пить исключительно из стакана. Я учту, дорогой! Но не исправлюсь. Увы. Характер испортился безвозвратно. Иногда кажется: испортилось, безвозвратно сломалось что-то внутри меня. Целое раскололось на части, но и так, оказывается, можно жить.
PF: Кстати, стаканы после частых визитов твоих друзей частично побились, частично попрятались. Не знаю, куда. Думаю, что они, спасаясь от неминуемого уничтожения, скрылись в четвёртом измерении. Найти их не представляется возможным так же, как стать великим борцом в одночасье. Увы.
PF: Как и любому Интернет-общительному человеку, качающему в основном указательный палец правой руки и попу на стуле (крутим стул вправо-влево, вперёд-назад), мечтается о несбыточном. После каждой тренировки, во время которой чувствуешь себя тупицей и слабачкой, хочется сожрать волшебную пилюлю, найти седого китайца, носителя древних знаний, в горах за моей многоэтажкой (знаю, что там только парк, но для носителей древних знаний это не существенно) или попасть в какой-нибудь экспериментальный взрыв, помещающий рентген прямо в моск. На худой конец - отхватить люлей от волшебного паука-мутанта, чтобы сразу – БАХ! - и ты уже по ту сторону. Всё знаешь, умеешь, и вообще, стал избранным, аки Нео. Потому что обычным способом я пока научилась только одному – живописно лежать на матах. Ещё стонать: «Ы-ы-ы! Ф-ф-фатит!» И всё! Стоять, ходить, даже дышать… Ничего не умею. Вселенский кретинизм в моём лице: я не умею то, что новорожденные младенцы.
PF: От этого становится грустно. От этого веет безнадёгой, проваленными планами и окончательной ямой, в которую превратится моя жизнь после этого. Наруто говорит, что я должна больше полагаться на друзей. Что это придёт с опытом. Пока верится слабо. Очень страшно. Я трусиха?
PF: Знаю, что трусиха. Поэтому и пишу. Как последняя кретинка, разговариваю сама с собой. Просто…
PF: Я сегодня зашла домой. Всё как обычно: стянула куртку, кроссы, плюхнулась на пол и уже собиралась поползти в ванную, но вдруг услышала, как тихо вокруг. И не просто тихо, а ТИХО.
PF: Обычно где-то что-то шуршит, соседи смотрят телевизор, за окнами машины шуршат, кто-то разговаривает. А сегодня вечером не было ничего, и тишина была как пустота – мёртвая, всеобъёмлющая. Как будто мир выключили, и осталась только я и моя вина, и она теперь всегда будет со мной. Вакуум, пришедший, чтобы наказать.
PF: Я заорала. Чёрт, как же я заорала! Но даже соседи, обычно стучащие в стенку при каждом чихе, не отозвались. И тогда я испугалась окончательно. Ползком, не слыша собственного дыхания, пробралась в комнату. Первое, на что наткнулась, был ноутбук, оставленный с вечера под кроватью. И его писк при включении был такой живой, такой родной и нужный!
PF: Первое, что запустилось, был Скайп. Будто привет от тебя. «Не дрейфь, Злюка!»
PF: Знаешь, за то время, что я тут сидела, звуки вернулись. Почему-то стало легче. Как будто ты и вправду там, по ту сторону экрана, только не можешь ответить. Сидишь, как принц в башне, ждёшь принцессу на белом коне.
PF: Увы, Наруто отказывается носить попону. Жаль, ему бы пошло.
PF: Но я всё равно приду. Всё не так безнадёжно. Хоть я и не понимаю, почему, но тренер мной доволен. Говорит, что успехи у меня потрясающие, и вообще, удар сильный, скорость хорошая, интуиция присутствует. А приёмы усвоятся.
PF: Надеюсь, что это так и будет, и это не просто слова утешения и сочувствия. Потому что нежная и милая Хината выносит меня на раз. Как потом признался Наруто, это она ещё «в четверть силы работает, щадит». О спарринге с Неджи я даже не заикаюсь. Пока.
PF: Но! Однажды я встану ночью в туалет, загляну в зеркало, увижу вместо себя Халка, выкакаю кирпичей на новую будку для Акамару, и, тогда, нежно протягивая каждую гласную, попрошусь к старшему Хьюге на татами. Если и поколотит – хрен с ним. Зато получу эстетическое удовольствие. Лучше быть битой длинноволосым приятно пахнущим красавцем, чем уродливым тощим старикашкой, его семейным тренером.
PF: Ты ещё не ревнуешь? Это, если что, была пауза на твою отповедь. Хотя нет, скорее на фырканье. Что-то вроде: «Изнасилуй статую Микеланджело, облив её «Шанель» – дешевле выйдет, и синяков меньше будет». Пожалуй, соглашусь.
PF: А вообще… Знаешь, я наконец-то начинаю лучше понимать Наруто. Его путь и вечное «не сдамся». Оно уже слегка задолбало, но, как говорится, классика не стареет.
PF: Смиренно топаю по тому же пути (другого всё равно нет). Стараюсь шагать бодрее. Несколько раз попыталась скопировать улыбку Удзумаки, с которой он идёт на правое дело. Вышло жутко. Кажется, Халк во мне уже пробудился.
PF: Но, черт побери, я всё равно не сдамся! Даже учитывая, что сейчас полночь, на одной моей ноге кроссовок, а на второй – дырявый и вонючий носок, боковина кровати больно впивается в спину, пол холодный и попу уже свело, ноутбук почти сел, а я, как последняя идиотка, боюсь захлопнуть его крышку. Кажется: тишина вернётся. Но пока гудит процессор, есть жизнь. Есть я. Есть ты, молчащий где-то далеко отсюда, но молчащий для меня. Вместо меня.
PF: Как же ты мог подумать, что я захочу жить, зная, какая цена принесена взамен?!
PF: Дурак! Кретин!
PF: Бака-бака-бака!
PF: Здесь была драматическая пауза на твой ответный мат. Я, если чо, поматерилась в ответ, гламурно и нестандартно. Не соображу как, но знай, что мой ответ был фееричен и смел.
PF: Так смел, что, пожалуй, расхрабрюсь окончательно и пойду снимать второй кроссовок. А носки зарою в парке. Пусть китаец, носитель древних знаний, сдохнет там в корчах.
PF: Спокойной ночи, родной. Состучимся.

***

PF: Всегда мечтала, чтобы у меня пресс был в кубиках. Сбылась мечта идиотки. Нет, на меня не упала в игрушечном магазине полка с кубиками. Сами проявились. Сегодня в зеркале увидела и осознала, что изменилось всё. Даже соотношение жира и мышц в моём теле.
PF: Не уверена, что тебе понравится мой новый образ, но я надеюсь, что ты не скажешь: «Злюка, раньше было лучше. Верни всё обратно! Где тё прелестные апельсиновые корочки на твоих боках?» Или: «С парочкой лишних килограммов ты мне нравилась намного больше».
PF: Пришлось менять имидж. Теперь я почти всегда «спорти». Потому что иду почти всегда в спортзал. Блузки и юбки пылятся на антресолях. И, странное дело, на меня стали оборачиваться, заигрывая даже в метро, хотя я почти не крашусь и не ношу каблуков. Если бы ты был рядом… Интересно, ревновал бы? Или, улыбнувшись одними глазами, сказал, что доверие – прежде всего, а всякие идиоты пусть облизываются?
PF: Как же мне снова хочется услышать твой голос – ехидный, холодный, сонный. Любой. Я знаю, что хочу слишком многого, но… Иногда я готова согласиться на это, даже зная, что это будут последние слова, которые я услышу. Какое-нибудь: «Цель обнаружена. Цель обезврежена».
PF: Да-да, теперь я знаю, как говорят ваши ребята. Подвижки есть, работа идёт. Вчера мы точно выяснили, где теперь находится база, на которой теперь готовят новобранцев. Пытаемся пробить, там ли ты. Ребята разрабатывают план. Хотя, когда я их слушаю (особенно Ли), мне кажется, что и курят тоже.
PF: Нам очень помогает Неджи. Отбирает план у остальных и говорит умные слова. Но непонятные :).
PF: Шучу. Понятные. Он вообще очень чёткий, деловой человек. Взял на себя всё материальное обеспечение. Я как-то спросила, зачем ему это надо, но Неджи-сан лишь показал пальцем на Хинату и выдавил: «Если этот идиот Наруто вляпается в такую же задницу, как твой Сай, я не хочу видеть сестру в таком состоянии, как тебя. А он бы в неё вляпался, уж поверь мне! А так всё же есть шанс, что обойдётся... Ладно, хрен с ними, с деньгами. Зато не предаст её и не бросит, разбив ей сердце. Хоть об этом париться не надо».
PF: Знаешь, он прав, этот вечно хмурый, строгий и всем недовольный парень. Удзумаки – это нечто. За то время, что мы пытаемся тебя спасти, он стал мне почти как брат. Его невозможно не любить. Понимаю Хинату. Даже немножко завидую. Но не потому, что Наруто лучше тебя, а потому что он у неё есть, здесь и сейчас, а за тебя мне ещё драться и драться. Причём с тобой же самим.
PF: Это я к чему? К тому, что, по словам твоих ребят, от тебя они усвоили очень важный урок: на хорошей миссии всегда должен быть план «Б». Поэтому, если ты сразу не вспомнишь нас, то нам придётся забирать тебя с собой. Силой. А ты, наверное, будешь сопротивляться. Все ребята, печалясь и потирая былые контузии, говорят, что делать это ты умеешь очень хорошо.
PF: Здесь снова была драматическая пауза. В ней ты должен был дьявольски засмеяться и согласиться с ролью Балрога в костюме Джеки Чана. Не переживай, Извращенец, я уже почти закончила костюм женщины-ниндзя. Ты придёшь в восторг от кожаных шортиков в сочетании с берцами.
PF: Надежда на то, что против двоих-троих бойцов сразу ты не выстоишь (берцам и шортикам веры нет). Поэтому я очень стараюсь на тренировках – даже понимая, что против тебя продержусь секунды три. Одна - на бой, две – на эффектное падение. Разве что случай опять встанет на нашу сторону. Даже с учётом моего нового фирменного удара, поставленного лично тёткой. Теперь все боятся, что попаду – видели последствия разрушений.
PF: Внутренне довольно ухмыляюсь и демонстрирую тебе свой кулачок. Нет, кулачище! Интересно, сможешь ли ты и вправду ударить меня, любимый? Думаю, сможешь. Но и я не останусь в долгу.
PF: Впрочем, всё равно. Главное – вытащить тебя оттуда. И я это сделаю, даже если ты переломаешь мне руки и ноги. Потому что моя жизнь сейчас – в этом. Нет ничего другого, ради чего стоит дышать. Прости меня, если сможешь. За это. И за всё.

***

PF: Сегодня мне приснился странный сон. В нём было темно, сыро, и множество коридоров, которые вели к одной-единственной зале, гулко звучали вместе с чьими-то шагами: стук, стук, стук. Я вначале испугалась, а потом увидела: какой-то старик, прихрамывая, идёт к центру этой залы, и это его палочка бьёт об пол. На лице у него повязка, закрывающая один глаз, а на губах – улыбка. Такая же фальшивая, как та, твоя, старая, только ты её одевал и снимал по желанию, а тут она приросла намертво. Он шёл по этому коридору, и неожиданно из темноты выплыл на свет. В центре комнаты стоял ты, преклонённый на одно колено, опираясь на руку, сжатую в кулак. Чёрный, бледный. Мне хотелось закричать, приблизиться, но я не могла сдвинуться с места, так и висела, наблюдая за вами откуда-то сверху. Старик сел на высокий стул и долго молчал, разглядывая твоё абсолютно бесстрастное лицо.
- Кого ты теперь ненавидишь, ученик? - спросил скрипучий голос. – Мальчишку, сделавшего тебя несчастным по глупости? Девушку, из-за которой пришлось повернуть вспять с этого вашего особого пути?
Пауза. Ты поднимаешь голову.
- Себя. За то, что не мог ничего изменить.
От этого твоего голоса, выцветшего до полной серости, мне захотелось кричать. Обнять тебя за плечи, притащить домой, отогреть. Но звуков не было, и я не могла даже заплакать. Старик кивнул: «Добро пожаловать домой… Четыре-один», - и в его глазах было только безразличие и холод, обжёгший меня так сильно, что я проснулась.
PF: Твоя комната, твоя кровать, твоя подушка и одеяло. Твоя рубашка на мне, промокшая от пота. Сай, знаешь, если мой сон и вправду был вещим, то ты просто идиот. Всё хуже, чем я думала.
PF: Неужели Наруто не сумел донести до тебя: никому не захочется рая, купленного такой ценой?! Сай, грязнющий художник, ты просто не знаешь, как теперь я ненавижу себя. Особенно в те моменты, когда думаю, через что тебе пришлось пройти, чтобы вновь научиться чувствовать. Сколько ударов, разочарований, попыток. Сколько силы духа требовалось, чтобы и дальше делать из поломанного компьютера того замечательного человека, который просто из сочувствия вытянул едва знакомую девчонку из депрессии.
PF: Мне остаётся только верить, что у нас всё получится, и писать эти письма, когда сил держать в себе слёз больше нет. Прости, что испачкала твою одежду тушью. Не могу её постирать – исчезнет запах. Я без него вообще дурная делаюсь.
PF: Чёрт. Опять реву. Сейчас, минуту…
PF: Это, если ты не понял, была не драматическая пауза. Это я сморкалась, чтобы привести себя в чувство. Не получилось. Снова реву.
PF: Ладно уж, пусть будет пауза. Что бы ты сказал сейчас?
PF: Не реви? Оно того не стоит? Чувство вины – это только твои комплексы, это не то, что идёт из твоей сути, оно навеяно снаружи?
PF: Устала гадать на твоих ответах. И просто устала – морально, физически. Никому не показываю, никому не говорю, но здесь и сейчас, ночью, наедине с собой, лгать некому. Если всё не получится с первого раза, я сдохну. Тупо заблужусь где-то в бесконечных закоулках этой вашей глухой, тёмной и сырой базы. Специально. Может, тогда я смогу хоть изредка видеть тебя – уже ставшего совсем чужим, но всё ещё дорогого для меня человека.
PF: Повторяю твоё имя, словно молитву-оберег: Сай, Сай, Сай, Сай… Больно даже думать, что теперь оно для тебя ничего не значит. Что…
PF: Чёрт, я совсем расклеилась. Вся клава в соплях. Иду спать: завтра у меня первый спарринг с ребятами из твоей команды. Наконец-то мне дали допуск. Надеюсь, я их не разочарую. Я должна быть сильной – ради тебя. И я буду. До тех пор, пока хватает сил на дыхание. И пока запах с твоей одежды ещё не выветрился.

***

PF: Сегодня впервые сидела в КПЗ. Теперь с чистой совестью могу говорить «менты поганые» и плевать на них сквозь щель в зубах. Кстати, теперь она у меня есть. Небольшая, к счастью. Стоматолог божится, что исправит.
PF: Из интересного: проституток насмотрелась на год вперёд. Теперь знаю, что ночь стоит трёшник, за анал доплата, и деньги вперёд. За это ненавижу полицию ещё больше.
PF: И бывшего. И его папу с деньгами. НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!
PF: Вчера его выпустили на поруки. Дело стоит на месте. Свидетелей того, что он меня толкнул, нет. Только я сама. Моё слово против его. А он твердит, как научил адвокат: «Она была пьяной, неадекватной, пошатывалась. Возле окна поскользнулась. Хотел помочь, схватить, но не успел». Прискорбно, что в крови и вправду есть следы алкоголя. И то, чем мы с тобой занимались на балконе, служит косвенным свидетельством того, что я не соображала, что делаю. Попытка объяснить следователю, что я всё прекрасно понимала, закончилась провалом: «Разве нормальные девушки так делают?»
PF: Я: «А что, из окон выбрасывают только ненормальных?» После этого начали прессовать. «А может, вы сами выпрыгнули, чтобы позлить бывшего? Может, вы его так дразнили? Состояние аффекта во время ссоры, тра-ла-ла… Или это роковая случайность? Сколько вы вообще пьёте? Наркотики принимали когда-нибудь?» Когда дошло до количества половых партнёров, бывших у меня за всю жизнь, не выдержала, дала этому придурку по морде. Он, кажется, не ожидал. И – да. Я горжусь собой. Теперь у меня не только сильный удар, но и реакция тоже на высоте. А насморк вообще зашибенный. В каталажке было холодно.
PF: Пошла капать нос. Скоро буду.

***

PF: Голова болит. Напилась вчера, как идиотка. Ух….
PF: Извини, это я пошевелилась. Больше не буду.
PF: Наклюкались с Хинатой, Тен-Тен и Карин. Потом к нам присоединилась Цунаде, и последствия стали необратимы. А всё началось с того, что Наруто неудачно пошутил.
PF: Позавчера я его долго-долго мутузила на татами, вымещая свою злость на всех и вся – следователей, бывшего, плохую погоду, отсутствие подвижек в поисках... Потом мне стало его жалко. Мы пожали друг другу руки в знак мира, дружбы и жвачки, и Удзумаки, уже обнимая одной рукой Хинату, брякнул, что мы столько времени проводим втроём – и дома, и на тренировках… Скоро вообще станем дружной шведской семьёй.
PF: И всё бы ничего – я-то в курсе, что он дурак и шутки у него соответствующие, но девушка его как-то странно на меня посмотрела, нахмурилась и задумалась. А на следующий день мы стояли друг напротив друга в их фамильном додзё, и наследница клана была всё так же погружена в какие-то свои невесёлые мысли. И именно тогда я поняла, что значит выучка «с детства на всю жизнь». Она била меня как дышала. Рано я замахнулась на спарринг с её братцем. Рано.
PF: Наша Белоснежка действовала с методичностью семи гномов, делая из меня отбивную. Будто кайлом по мне прошлась. Дефачка – фиялочка, пля… Теперь у меня куча мелких синячков по телу, каждый из которых мог стать переломом и трещина в ребре – тонкий намёк на толстые обстоятельства. Вроде бы мелочь, но, учитывая, что моя бывшая сиделка совсем не хотела нанести мне увечий…
PF: Короче, пришлось прервать бой, имитируя боль от старых ран. Хьюга сразу встрепенулась и засмущалась. И тогда в мою дурную голову пришла идея: а давай выпьем! Пить она, конечно, не умеет. Ушла спать первой. Прямо на стуле, где сидела. Перед этим, правда, расплакалась, сетуя на мужской тупизм и женское коварство. Я в ответ клятвенно заверяла, что на её распрекрасного Удзумаки не претендую. Он – народное достояние. Как светоч Зарры. Как Большой Адронный Коллайдер. Всем придаст сил, решимости и наставит на путь добра и света.
PF: Хотя, на самом деле, я никогда не смогла бы полюбить такого человека. Восхищаться им – да. Побить – тоже. Уважать втихую… Тумаков надавать за безалаберность или там под дых врезать в профилактических целях. Пожалеть ещё могу, но тут Хьюге никто не ровня. У меня жалость кусачая какая-то, а у неё – просто бисквит «Нежность» с клубничной начинкой. Жрите, не обляпайтесь. Но я только сегодня с утра поняла, что мне для любви нужен кто-то с вы@бонами. Как аспирин с похмелья. Чтоб, противно, больно, а без него – никак. Нужен надлом в душе, темнота и пропасть внутри. Именно с такими парнями я могу светить в полную мощь. Это симбиоз. Или похмелье. Второе вероятнее. Пойду приму аспирин, посплю ещё часок и расскажу тебе, какие Тен-Тен и Карин смешные, когда поют дуэтом. О том, как я жалобно плачу, когда вливаю в себя больше, чем пол литра, умолчу. А ещё о том, что я реально стала Хеллбоем после того, как вчера Тен-Тен накрутила мне чёлку на две бигуди. Неудачно получилось, мдя… Лучше бы она пела.

***

PF: Ребята из твоей бывшей группы меня любят. Особенно Ли. Уверена, увидев, как он на меня смотрит, даже ты стал бы ревновать. А уж что руками делает! Ну, пытается делать…
PF: Тут снова молчание – это я жду твоего недоуменного пожатия плечами. Или так: «Мне разобраться?»
PF: Нет, Извращенец, врезать я ему могу и сама. Уже могу, да. Хотя при бое со мной он не очень-то и сопротивляется. Так, вяло отмахивается огромными кулачищами. А от его предложения я подумала и отказалась (может, быстрее кулачищами махать начнёт?). Ли, конечно, прикольный пацан, но слишком уж зелёный. Не дай Бог с похмелья явится – лучше сразу к санитарам. А ещё Рок шумный и склонный к позёрству. Эти его «улыбки крутого», «позы крутого»… Чувствую себя, как в китайском боевичке, сляпанном на дешёвой киностудии где-то в позапрошлом веке. Не хватает только эпического закадрового звука «Тыдыщь!» при ударах. И сковородок! Какой же китайский боец без боя на сковородках?
PF: Выражаю своё отношение к этому фейспалмом. Уже морда болит. Нет, реально болит! Сказала, что подумаю о свидании, когда он научится не кричать «Кия!» во время атак. И что ты думаешь, этот придурок теперь тренируется со скотчем на рту! Жуткая картина. Настойчивый, зараза. Они у тебя в группе все такие. Их типа Наруто научил.
PF: Вот козёл!
PF: Твои бывшие подчинённые все, как один, говорят, что ты – редкостный засранец и сплошная заноза в заднице. Умоляют забыть тебя и осчастливить их (всерьёз – только Ли). Остальные при этом ржут и признают, что, если бы не ты, их бы тут не было. И не только тут – вообще нигде. Ибо командир - легенда.
PF: Капец, я встречалась с легендой! Сама себе не верю. Следующая жертва – Бред Питт. Берегись, Джоли!
PF: Шутка.
PF: Кстати, тут должна была быть твоя реплика. Например: «Если доберешься до него, дай знать. Я тоже его хочу!» Но вот фиг тебе. Он мой, и точка! (*дьявольски закадрово ржу* Тыдыщь!*).
PF: Чорд! Нет, ну ты видел такую идиотку?
PF: Попыталась на самом деле демонически захохотать. Соседи стали стучать в стенку!
PF: Правда, прийти побоялись. А-а-а, испугались, сволочи!
PF: А впрочем, хаханьки в сторону! Докладываю обстановку!
PF: *надеюсь, что ты заметил, какое у меня бодрое настроение?* Если чо, это была пауза, в которой ты меня хвалишь за присутствие духа.
PF: Так вот. После вашего (твоего!) ухода в стенах Академии поползли слухи, что можно уйти и остаться в живых. Даже старшекурснику. Это породило не только интерес, это породило некое движение. В рядах начались шатания и брожения. Возникла группа оппозиции – скрытая, естественно. Жить-то хотят… Кто-то, кажется, Суйгецу, предположил, что, взяв тебя обратно, Данзо преследует три цели: вернуть любимую сабельку, доказав всему миру сомневающихся, что они тупые гандоны (пардон, цитата из оригинального Ходзуки), прекратить досужие домыслы о собственной лаже в воспитательном процессе и подавить сопротивление. Возможно, даже внедрить тебя, забывшего, что к чему, к ним в качестве агента. Но старик не учёл ещё одной детали: все связи оборвать и отследить невозможно. А Интернет – он не только бескрайний, но и мобильный. А симку спрятать не так уж тяжело.
PF: Кстати, когда я спросила ребят, где же её лучше прятать, они как-то стушевались. Все странно поглядели на Ли. К чему бы это?
PF: Ну да не важно. Главное, у бывших беглецов-первокурсников остались связи с другими, менее удачливыми собратьями, всё ещё находящимися в стенах Академии. Нет, попервах, когда только выбрались, все усиленно косили под безвременно погибших. Надвигали кепку на лоб и поднимали воротник куртки. Хрен знает, чего им стоило делать это в июле, и как на них смотрели остальные люди в сорокаградусную жару. Потом паранойя, как водится, стала ослабевать. Никто за ними не пришёл, а жизнь продолжалась. Итог закономерен: кто-то засветился. И не кто-то, а Сора. Он, как и Наруто, очень громкий и вспыльчивый парень. Говорит, что не поделил выпивку с кем-то в баре, ну и понеслось. Золотая классика: пароль «Иди на х@й!», отзыв «Сам иди на х@й!» Настоящий мужской разговор! А эпитеты! А обороты про мам и пап и их неуставные отношения с животным миром, флорой, и даже фауной (не в обиду Суйгецу)!
PF: В общем, если бы разговор не перешёл на махач табуретками, никто бы ничего и не узнал. Ну, мало ли, чем там мальчики в свободное от работы время занимаются. Напились двое заводских работяг и принялись х@ями меряться. Бывает... Но! Вот за что люблю идиотов – так это за удачливость. Засёк его не тот чувак, что записал всех в расход по «подаче» некоего художника, ещё тогда ничем себя не запятнавшего, а какой-то второкурсник, ещё недавно бывший первокурсником. То есть бывшее «мясо», совсем недавно переставшее им быть и уже в полной мере осознавшее глубину не кроличьей норы, но гигантской жопной дырки, в которой его поселили без права на эмиграцию. Поскольку уверенности в том, что это не случайное сходство, у него не было, то обошлось всё электрошокером, которым попотчевали великого победителя табуреточных боёв. И был разговор. Как, кто, где… Впрочем, поскольку второго такого командира-идиота, как ты, в «Корне» не было, всё оставалось на уровне «повезло вам». И это правда – вашей группе фантастически повезло. Точнее, это везение организовал ты, убедив высшее руководство, что команда полегла в полном составе, и почти оплатив его собственной жизнью, которая едва-едва удержалась в тебе на тоненькой паутинке чьего-то фантастического везения.
PF: Кстати, тут должно быть твоё пафосное вкрапление: «Не идиот, а новатор!» Не буду возражать. Тем более, что в вашем с Удзумаки случае это одно и то же.
PF: Что из всего этого следует, кроме неуставных мест для хранения сим-карт и мобильников? А то, что группа, образовавшаяся в недрах исполнителей «Корня», желает оттуда свалить и забыть об этом отрезке жизни, как о страшном сне. Вместе с нашим прорывом они собираются устроить дополнительную диверсию и хакерскую атаку на базы данных. Есть шанс, что операция «двойное проникновение» - нас на базу и их – в недра терабайтов – пройдёт успешно. В любом случае, они согласились нам помочь. В благодарность за предупреждение, что к вернувшемуся из рая не стоит подкатывать с разговорами на тему «Как оно там, кошерно?», будущие свободные люди выдали нам подробный план базы и пронесли туда жучки Шино. Жаль, что со взрывчаткой Дейдары так нельзя. Ну да он обещал и без этого справиться. Ведь сейчас главное – не выдать себя раньше времени.
PF: Сейчас мы разрабатываем план операции. Доставка к допустимой границе по воздуху проработана Сорой, последний участок по морю, в аквалангах – Суйгецу. Меня немного беспокоят ловушки, расставленные перед береговой линией, но наш Ихтиандр сказал, что это не проблема. Снова шпиёны подсобили, выдали схему. Люблю шпиёнов ) .
PF: Но тебя я люблю больше.
PF: Здесь была пауза для ответа.
PF: Сейчас как дура сидела и минут пять пялилась в монитор. А вдруг ответишь?
PF: Ладно. Ты ещё успеешь сказать мне это в лицо. То самое, которое сейчас уже в третий раз за минуту перекашивается от зевания. Давай, завтра ещё состучимся. Пойду спать с планом Барбаросса. Пожелай, чтобы мне привиделись его недочёты. Целую.

***

PF: Привет.
PF: Ты будешь меня ругать.
PF: Обязательно будешь.
PF: Сегодня я… Чёрт. Сама не верю, что решилась. До сих пор руки трясутся.
PF: Короче… Я перевелась на фармацевтику. С хирургии. С дневного на заочный. И взяла академ.
PF: Если ты когда-нибудь прочтёшь это и скажешь, что я кретинки кусок, я выбью тебе зуб. Или даже несколько. Но соглашусь.
PF: Сейчас сижу и понимаю, что руки сжаты в кулаки, и печатать ими тяжело. Это потому, что я чувствую, как мои мечты, красивые картинки, нарисованные у меня в голове, тают. Пепел красиво летит по ветру. Прям как в мультиках.
PF: Я – в операционной. Я – со скальпелем. Хрен там. Теперь я с пестиком.
PF: Пофиг. Пофиг-пофиг-пофиг! Я сказала! Всё!
PF: Так надо. А то просто отчислят за непосещение. Всё равно всё то время, что мы собрали команду, я занималась именно химией – обычной и той, что происходит у нас в организме. Болевые шоки, анестезия, блокада. И, наоборот, - энергетики, допинги, стероиды. Угадай, для чего? Угадал? Молодец. Не угадал? Подсказка: хотела помочь тренирующимся до седьмого пота ребятам. И себе, конечно же. В результате получились «солдатские пилюли». На вкус… Лучше не пробовать. На запах – лучше не нюхать. Жевать тоже лучше не начинать. Ну и хрен с ней, с этой органолептикой! Зато результат отличный. Ли предложил облить их глазурью. Облила. На вкус – как дерьмо в шоколаде. Конфета «Сюрприз». Главное – не выблевать в первые пять минут. Дальше – легче. Десятикилометровый кросс пробегаешь, не потея. В горку. В полном обмундировании. Кевлар, титапласт и оружие. Рюкзак за спиной.
PF: Цунаде-сама говорит, что препарат уникален. Что у меня талант. Что надо продолжать в том же направлении. Куча аргументов «за»: не нужно резать трупы, можно пользоваться лабораторией Хьюг, а если не пустят – буду моделировать всё на компьютере. Книги по этой тематике можно читать в любом месте, а не только слушать лекции на парах. То есть выпасть из обоймы и безнадёжно отстать от курса мне не грозит. Пресловутое «руки забыли скальпель» тут другого сорта и не такое сильное. Даже преодолимое…
PF: Один аргумент «против». Как же мои мечты?
PF: Глупо, да? Наивно.
PF: Сама знаю. Заткнись.
PF: Блин, блин, блин! Почему меня всё так бесит? Почему я сама себя так раздражаю? Я сделала всё правильно! Чувак с фармацевтики, которому тётя показала мои наработки, аж затрясся весь. Чуть очки не потерял, когда убеждал меня к ним переводиться. А теперь трясёт меня. Чувствую, вечером или напьюсь или разревусь.
PF: Раньше бы точно разревелась. Теперь, наверное, скорее уж первый вариант. А ещё хочется кому-нибудь рыло начистить. Только кому? Все заняты, загружены под завязку. Помимо тренировок все «добавляют» что-то ещё. Хината готовит. Ли рубит дрова без топора. Руками – хрясь, хрясь. Смущает только то, что печка у нас газовая, а отопление централизованное. Но мы иногда собираемся вечером у костра. Душевно и информативно. Сора подрабатывает таксистом. Говорит, что это лучшая практика безбашенного вождения. Настораживает только то, что водит он маршрутку. Но, говорит, что пассажиры не жалуются. Боятся, наверное. Тен-Тен разработала для каждого отдельный комплект вооружения. Там всё учтено: и навыки, и особенности миссии, и личные предпочтения, и телосложение. А ещё меня натаскивает с ножиками метательными. Как ни странно, выходит даже неплохо. А количество размочаленных деревьев в парке под домом (он теперь называется «тренировочный полигон») к делу не относится.
PF: Карин… Она стерва. Упрямая, гадкая коза. Вероятно, влюбись мы с ней в одного и того же парня, убили бы друг друга на месте. А в результате «честного» соперничества убили бы и сам предмет обожания. Но зато она не предаст. С ней не страшно ни в разведку, ни в бой. Тем более, что она тоже медик. Правда, знания в странноватом наборе: яды, наркотики, гормоны, СДВ. Лечение не предусматривается, только то, что может убить или вырубить. Но эти лакуны в знаниях можно заполнить. Сейчас занимаемся с ней вместе, и, знаешь, это стимулирует. И по вечерам не скучно. Если будешь плохим мальчиком, сменю ориентацию и уйду к Карин. Правда, ей, как закоренелой гетеросексуалке, лучше об этом не знать :).
PF: Про Дейдару вообще молчу. Он обещал, что после дня «Икс» мы перестанем сомневаться, что искусство – это взрыв! Устроит не просто «бум», а «бада бум!». И что я почувствую себя Лилу Даллас и рожу «мультипас». Это как максимум. А как минимум – произведу новую будку для Акамару. Снова. После серии испытаний новых творений этого психа у пса будет стройматериалов на маленький собачий городок.
PF: Ну и Наруто. Такой решимости и боевого огня в его глазах я уже давно не видела. Мы «накачиваем» друг друга, чтобы верить дальше, верить сильнее: всё получится! Он тренируется отдельно ото всех. Приходит уставшим, с горящими глазами. В ответ на это бурчит: «На себя посмотри!» А я что? Я нормально. Синяки уже не так заметны. Хромота тоже почти прошла. Подумаешь, связки во время спарринга с «братиком» потянула. Зато у меня тросточка, как у доктора Хауса. Взгляды, правда, тоже стали почти такими же. Вежливость куда-то делась, задиристость появилась. А ещё самоуверенность вылезла. Хотя вот на это можно смотреть по-разному.
PF: Удзумаки вот говорит, что если не верить в себя, в свои силы, то битву можно и не начинать. Так что всё, наверное, к лучшему. Этого добра у меня теперь навалом.
PF: Хотя… Сила – такая скользкая вещь. Мы все готовимся, пашем, как проклятые, чтобы её стало чуть больше. Лично я готова за удачу в этой операции продать душу, но никто рогатый, как ни странно, не стучится в двери. А жаль. Ему была бы групповая заявка, со скидкой. Остаётся вкалывать. Потому что наш противник - сильный. И мы хотим стать такими же, чтобы не проиграть. Но цена, цена…
PF: Наруто рассказал мне одну историю – извинялся за тот вывих, пояснял, почему не щадит меня и не сдерживается. Короче, отмазывался. Но эта его причина...
PF: Когда-то давно у него был друг. Этот парень очень хотел стать сильнее всех. Хотел уметь накостылять любому, особенно старшему брату, которого ненавидел. Не важно, за что. Мечтал ни от кого не зависеть. Качался, занимался боевыми искусствами. Буквально жил в спортзале. Но всегда как-то так получалось, что был кто-то сильнее – старше, опытнее. Или просто с огнестрельным оружием в руках.
PF: В свои тринадцать мальчик был уже очень сильным бойцом, но ему всё было мало. Для того, чтобы достигнуть цели, подсел вначале на анаболики, а потом – на наркотики. Чтобы достать деньги, спутался с какой-то бандой. Удзумаки пытался его остановить, но тот был слишком упрям, горд, спесив… Когда я спросила, умер ли этот человек, Удзумаки долго молчал. Его глаза впервые стали такими, что я испугалась. Он долго молчал, а потом... Приятель подался в банду к Орочимару, известному наркоторговцу. К сожалению, тот был известен также любовью к телам мальчиков-подростков. Именно телам: живые не требовались. Три года Наруто перерывал все ночлежки и притоны, собирал слухи, залезал в самые опасные дыры. Искал своего потерявшегося во тьме друга. Один раз почти нашёл, но результатом стала их драка, встреча с главарём банды и пшик на постном масле. Невозможно кому-то что-то доказать, особенно если он этого не хочет понимать. Потом был провал, ни слухов, ни зацепок. А ещё через год на его порог подбросили большую сумку. В ней было тело этого парня, изуродованное до неузнаваемости.
PF: С тех пор Наруто не позволяет своим друзьям пропадать и делать глупости. Никогда. Заставляет верить в себя, в свои силы, в друзей. Выкладывается для этого по полной. Каждая связь, каждая ниточка – ценны. Они все подтверждают его существование. И ты – тоже его часть, которую он больше потерять не хочет.
PF: Потом он ушёл к Хинате. Нет, после той пьянки она больше ничего такого про меня с ним не думает (всё же Хеллбой в моём исполнении был прекрасен), но эта девушка нужна ему больше, чем кто бы то ни было. После таких воспоминаний – особенно.
PF: А я осталась одна с компом, пустым Скайпом, моим психозом и письмами в никуда. Ещё с твоей рубашкой.
PF: Люблю этот запах. Скучаю по нему безумно. Он ещё чувствуется: краска, духи и что-то исключительно твоё. Понятия не имею, что, но когда совсем тяжело, сплю в ней. Плачу тоже в ней. И успокаиваюсь ей же – вдыхаю-выдыхаю, вдыхаю-выдыхаю… Представляю, что это ты меня обнимаешь, тёплый, родной, сильный. Потом открываю ноут, читаю то, о чём мы болтали миллион лет назад. Пишу вот. А в голове одна мысль:
Почему вот уже несколько дней я только и думаю, что об этой истории? Почему не могу просто выбросить это из головы, усвоить, переварить, сделать выводы и жить дальше, в конце концов? Что скажешь, психолог? Чем меня зацепило? Что?
PF: Неужели я тоже бы могла вот так вот отчаянно, как тот парень? Неужели я так же могу плюнуть даже на собственное тело и здоровье, лишь бы достичь цели? И плевать на чувства остальных…
PF: Или дело в том, что если бы не тот дебил Наруто, может, мы и не встретились бы с тобой, ведь развилка судеб была не тогда, когда мой адрес попал в список Психологического клуба, а намного раньше? И всё было предрешено ещё тогда? Сколько случайностей, сколько веток вероятностей мы обходим, даже не замечая? И чего избежать никак нельзя? Моя ссора с бывшим, твой провал с той девушкой… То, что происходит с нами, результат не только наших действий, но и того, что случилось с кем-то и когда-то. Весь мир живёт по этому принципу. Он - ему, тот – тебе, ты – мне, я – ещё кому-то. Главное – не прерывать цепочку. Не разрывать уз. И тогда всё будет возможно. Поверь мне, родной. Верь в меня. Верить в себя я уже научилась.

***

PF: Времени осталось совсем мало, и я, как балда, трачу его на то, чтобы написать очередное сообщение, которое ты вряд ли прочтёшь. Вместо того, чтобы собираться. Хотя, с другой стороны, что мне собирать? Книги? Они есть в электронном виде. Вещи? Давно сложены, и их мало. Косметика? Стала практически не нужна. Остались зубная щетка и расческа. Успею.
PF: Мы переезжаем туда, откуда начнётся операция. Вылет назначен на послезавтра.
PF: Неджи заберёт меня через двадцать минут. Лучше я это время буду писать психозные письма, спокойная и собранная, чем слоняться по квартире, прощаясь с родными стенами.
PF: Не хочу прощаться с этим местом. Мне всё кажется, что если начну, то не вернусь – ни к прежней жизни, ни к себе прежней. Понимаю, что в любом случае не стану той, что была, и жизнь никогда не станет той, что раньше, но всё же…
PF: А ещё не хочу думать о послезавтра. Не могу не мандражировать заранее. Давай договоримся – я притворюсь, что не боюсь, а ты при встрече поверишь в это. Тогда в это поверю и я сама. Договорились? Вот и ладушки. До встречи, родной. До скорой встречи.