Огонь и Лед (2)

После долгих и изнурительных поисков она все-таки нашла то, что так хотела найти. Хегуре слышала этот полный ярости крик и только дернула плечом.
"В Суне, наверное, все такие" - подумала она и вошла в бар, в котором, как она и ожидала, оказалось мало народу - это-то и было нужно. Вошла она как раз вовремя: снаружи между домами заметался порывистый ветер, сметая на своем пути непредусмотрительных детей, кошек, телеги, навесы и воющих от негодования бабулек, подняв при этом еще и столбы пыли.
- Видать, у Темари прескверное настроение, - сказал кто-то сзади нее.
Девушка обернулась и увидела за барной стойкой фигуру в плаще, полностью скрывавшем лицо.
- Хм, кто такая Темари-сан? - спросила она человека, присаживаясь рядом на стул.
- Хех, сразу видно, не местная ты.
Девушка пыталась вглядеться в черноту капюшона, но все старания оказались напрасными. Человек время от времени отпивал из стаканчика дурно пахнущую жидкость. Судя по голосу, это был взрослый мужчина; пальцы его были тонкими и длинными, не как у нее, узкие и испещренные шрамами, почти прозрачные.
Кроме их двоих в баре было еще три человека, тихо переговаривающиеся между собой в темном углу; помещение затемненное, прохладное, обстановка уютная и расслабляющая.
Мужчина повернулся к ней темным провалом плаща, как бы разглядывая ее заинтересованное лицо и тонкую фигуру, скрытую под толстым слоем одежды. Девушка заказала стакан воды со льдом и с наслаждением отпила ледяную жидкость, чувствуя, как блаженный холод бурным потоком растекается по ее телу.
- Вы точно не местная.
- С чего это вы решили? - с участием спросила она, стараясь не смотреть на него слишком часто..
- У тебя нет протектора и... твоя внешность.
- Что с ней?
Эта личность начала порядком ее раздражать своими престранными намеками.
- Не знаю, но это заметно, что ты не из Суны. А ты ничего так... Из какой страны?
- Это вас не касается, - резко бросила я в лицо незнакомцу. - Может, ваша мать не учила вас, что в присутствии дамы следует обнажать голову?
Мужчина засмеялся и сказал:
- Ты дерзкая, и мне это нравится. Ну что ж, пожалуй, хотя бы раз я смогу уступить женщине в ее прихоти, - с этими словами он сбросил с себя плащ.
Девушка вскинула бровь. Перед ней предстал красивый высокий мужчина в черном костюме, шапка которого заострялась в двух местах в виде ушей, лицо его покрывали рисунки - малиново-сиреневые полосы. Он дерзко ухмылялся и смотрел ей в глаза.
- Как вас зовут? - спросила она.
- Сабаку но Канкуро, - ответил тот, без тени застенчивости разглядывая при этом ее оголенные плечи.
- Так значит, вы брат Казекаге?
- Для чужеземки вы весьма проницательны...
- Проницательность здесь не при чем, но, в любом случае, спасибо за комплимент. Меня зовут Хегуре.
Мужчина достал из-за барной стойки что-то завернутое в белую ткань и, прикрепив к своей спине, крикнул кому-то в открытую дверь за шкафом с бутылями:
- Напиток девушки за мой счет.
- Хай! - раздался оттуда хриплый голос.
Мужчина повернулся к девушке лицом.
- А теперь-ка, милая, иди за мной и не пытайся бежать, все равно у тебя ничего не выйдет.
Девушка в изумлении вскочила со стула и крикнула:
- Что?!
Все присутствующие в баре повернулись к ним и с интересом переводили взгляды с мужчины на девушку. Оказалось, что Канкуро был выше ее на полторы головы и весьма плотного телосложения. Рукава его были засучены выше локтя, и Хегуре увидела крепкие сильные руки. С твердой решимостью откинув лишние мысли в сторону, она злобно произнесла:
- С чего это вы решили, что я с вами куда-то пойду?
- А с того, что мои приказы не оспариваются. Я, как личный хранитель самого Казекаге, имею право задержать шиноби, который отказывается назвать свой клан и селение. Так что лучше не брыкайся, я хочу еще поиграться с тобой...
Хегуре гордо вскинула голову - сдаваться она не собирается.
- Вы не имеете права меня арестовывать - вы не спросили у меня ни про клан, ни про селение. Но если вы считаете, что я так просто пойду с вами, то глубоко заблуждаетесь.
- Отсутствие протектора говорит само за себя. Я не настолько глуп, чтобы не отличить жителя Суны от жителя других деревень.
Девушка зашипела в ответ, признавая свое полное поражение. Что она может сделать? Да ничего. С другой стороны, этот мужчина был прав - заявилась совершенно незнакомая девушка без каких-либо отличительных знаков, да еще и огрызается в ответ на предложение пройти в резиденцию. Но сколько бы разум не твердил свое, вольная душа бунтовала от мысли, что сейчас ее отведут незнамо куда и запрут, пока посредством пыток не добьются от нее подлинной истории ее жизни, а это грозило такими проблемами и конфликтами, о которых она только догадывалась.
Постепенно голос разума глох от нажима желаний свободы, которой она вот-вот добилась большими усилиями. Она не собиралась сдаваться просто так, даже если это было выходящим за рамки поступком.
Хегуре выхватила из-за пояса кунай и метнула его в мужчину, а сама ловко поднырнула под его руку и, очутившись за его спиной, занесла руку для удара. Если бы мужчина не перехватил ее руку, то она, возможно, повредила бы ему сонную артерию. Рука его оказалась горячей, как раскаленный песок, и мягкой. Сломать ее запястье не составило бы ему труда, и он предупреждающе сжал его.
- Неплохо, но до меня далековато... - с иронией произнес мужчина и усмехнулся.

Они шли по улицам Суны, еще не отошедшей после набега Темари, поднявшей в воздух всю пыль; женщине, как сестре Казекаге, все сходило с рук и все прощалось. После пяти минут ходьбы девушке стало нестерпимо плохо, голова закружилась, и к горлу подкатил ком. Рвотный спазм заставил все ее тело вздрогнуть, но она два раза глубоко вдохнула и выдохнула воздух, боясь показать слабость идущему рядом мужчине, до сих пор сжимавшему ее запястье. Несколько раз она чудом избежала потери сознания, в глазах стоял туман, и накатывались слезы; мужчина, видимо, заметил ее состояние и сжал руку, чтобы девушка не упала.
- Как можно быть такой размазней? - негодовал он.
- Это все... мои... особенности... организма, - слабым голосом прошептала она, споткнувшись обо что-то, но сильная рука не давала ей позорно упасть на землю, - Я... не переношу... духоту, пыль и... жару.
Видимо, тот пожалел ее и смягчил хватку, позволив опереться на его плечо, но она наотрез отказалась, сказав, что уже в порядке и в состоянии идти дальше сама. Канкуро хмыкнул себе под нос и продолжил идти, не выпуская ее руки, пока перед ними не появилось большое здание. По знаку девушка поняла, что это резиденция Казекаге.
Поднявшись на верхний этаж по ступеням, где она чуть было не упала, они оказались в длинном узком коридоре, в конце которого стоял стол и сидела помощница Каге, что-то быстро строчившая на деловых бумагах. Она подняла глаза на вошедших и мягким голосом, обращаясь, собственно, к мужчине, произнесла:
- У Казекаге-самы деловое совещание, к сожалению, он не может принять вас сейчас.
- Ничего, мы подождем у него в кабинете, - улыбнулся ей мужчина и, подмигнув раскрасневшейся женщине, открыл двери.
Обстановка кабинета ей очень понравилась. Просторная комната была залита солнечным светом, в воздухе витали тысячи пылинок, ложась на пол, на стол, на стеллажи с пергаментами. Посередине комнаты лежал пушистый ковер, напротив двери стоял стол, над которым высились аккуратные стопки бумаг, а за ними - шкаф с книгами, название которых она не успела прочитать. Мужчина подтолкнул ее к угловому дивану, а сам сел в кресло напротив стола, взял какой-то свиток в руки, осторожно развернул его и начал читать. Полтора часа растянулись как гусеница на яблочной ветке. Первые десять минут пролетели незаметно, а в остальное время девушка откровенно скучала, чуть ли не растянувшись на диване, тихо радуясь, что в кабинете стояла относительная прохлада. Несколько раз заходила помощница Каге, клала подписанные бумаги и забирала другие. Хегуре стало жаль бедняжку, она водрузила на свои плечи тяжелый груз подписывать письма, приходящие к Каге ежедневно, которых у него было пруд пруди, хотя в ее возрасте обычно женщины уже готовили своим мужьям домашние обеды и возились с детьми, а не щеголяли перед братом правителя Песка голыми ножками. Когда девушка заходила в кабинет, мужчина без всякого стеснения разглядывал ее формы, то и дело норовясь положить руку на оголенную кожу, но между ним и женщиной все время находились свертки пергамента, которые та прижимала к себе. Хегуре медленно достала пару кунаев и угрожающе прицелилась пустынному между ног. Тот, усмехнувшись, отвернулся.
Неожиданно дверь распахнулась, и вошла высокая красивая женщина с полным гнева лицом. Огромный сложенный веер покоился за ее спиной, длинное кимоно слегка испачкано от поднятой ею пыли. Женщина окинула мужчину злобным взглядом и выкрикнула:
- Что ты тут делаешь?!
- Успокойся, Темари, чего это ты как пчелой укушенная?
- Я тебя звала, Суну чуть ли не с землей сровняла, а ты тут сидишь и ухмыляешься мне в лицо!
- Как раз-таки нет, в тот момент я пил саке.
- Ах, саке!... - зря Канкуро подлил масла в огонь. - Я тебе покажу, братец... Пока я выполняю задание Гаары, он преспокойно попивает свой саке в баре.
- А что за задание? - Канкуро поднял глаза от свитка, который начал читать, и с интересом посмотрел на женщину.
- Вот придет Гаара, он тебе сам объяснит, только уже другим языком. Я ничего не собираюсь тебе говорить.
- Ты лучше посмотри, что я нашел в баре, пока ты выходила из себя, - кивком он указал на диванчик, где сидела Хегуре.
Женщина с презрением посмотрела на нее.
- Что это? Очередная деваха, с которой ты надумал поиграться?
- Почему это очередная? - возмутился тот. - Сколько их у меня было, на пальцах можно сосчитать.
Он принялся демонстративно загибать пальцы, не забывая при этом с усмешкой поглядывать на Темари.
- Пф, не дури, Кан, каждая шавка в Суне знает, что ты интересуешься женщинами не меньше, чем падальщик мертвечиной.
- Жестокое сравнение, Темари. Еще сестра, называется...
- Сестра, не сестра, не твое дело, как я выражаюсь. Я лично твоими куклами не интересуюсь.
- А если я тебе скажу, что она вообще не из нашей деревни, у нее нет пропуска, клана, протектора и все тому подобное?
Женщина, похоже, заинтересовалась; она прищурила глаза и вгляделась в лицо девушки, но оно ей ничего не показало: ни стеснения, ни дерзости, ни самоуверенности. Ее взгляд блуждал по лицу незнакомки, опускаясь до широкого пояса на бедрах, в котором торчали несколько свитков, кунаев и обыкновенный кинжал неизвестного мастера. Хегуре лишь безразлично разглядывала солнечных зайчиков на стене и, казалось, ее не трогала словесная перебранка между братом и сестрой. Но на самом деле она нервно поежилась, когда женщина обратила на нее свое внимание. Почему-то она не внушала ей страха, только мурашки нервно бегали по спине, прокрадываясь по рукам. Сейчас она старалась не выказывать никакой лишней эмоции, чувствуя, как буря в груди разыгрывалась все больше и больше, грозясь вырваться наружу раздражительным жестом, что еще больше разозлило бы Темари.
- Сегодня утром из госпиталя сбежала моя теперешняя подопечная, и я думаю, не связана ли эта с происшедшим? - рассуждала женщина.
- Она появилась сегодня утром в том баре, где я однажды напился и тебе пришлось тащить меня до комнаты...
- Да, еще ты признавался в любви своим марионеткам, - перебила его сестра. - Я помню.
- Да, это тоже было.
Девушка невольно начала сравнивать брата и сестру, но особых сходств между ними она не увидела, кроме вздорного характера. Чем-то Темари ей тоже понравилась, что-то в ней было такое, что заставляло присмотреться внимательнее и добиться у той снисходительного кивка. Но это скорее подходило мужчинам, женщины боялись темпераментной куноичи и избегали ее, как только могли. Хегуре все же надеялась, что куноичи не такая холодная, как ей казалось на первый взгляд, и что за этими глазами скрываются женская снисходительность и теплота.
На нее смотрел уже сам Канкуро, и она почему-то поежилась под этим взглядом. Конечно, она не могла кожей почувствовать, как его глаза пытались разглядеть ее смущенное, раскрасневшееся лицо, которое закрыли длинные волосы, но могла точно сказать, что чуть ли не затылком видела его чуть заинтересованный вид. В такой напряженной обстановке ей стало хуже. Слава богу, зеленеть она не начала, но к горлу то и дело подкатывал комок и тело скоро начнут сотрясать рвотные спазмы, если не поменять температуру комнаты, что, собственно, вряд ли произойдет. За все то время, что Хегуре прожила в стране Снега, она успела привыкнуть к холоду настолько, что резкая перемена климата сказывалась на ней чуть ли не аллергией. Ей стало страшно до дрожи в ее худых коленях: а вдруг ее вывернет наизнанку прямо в кабинете самого Казекаге? Она надеялась, что этого не случится, да и если она резко вскочит и попытается выбежать на улицу, эти двое не поймут ее и расценят это, как попытку сбежать. Нет, лучше глубоко вздохнуть и попытаться расслабиться.
- Странная ты; не местная - это точно, по одной морде видно.
Хегуре достало, что все так заостряют внимание на ее внешности, и ей вдруг захотелось чем-то испортить ее, лишь бы слиться с другими.
Она поняла, что женщина обратилась к ней, и лениво повернула голову, изо всех сил стараясь не показывать, насколько ей плохо.
- Что это тебе не нравится в моей внешности? - дерзнула Хегуре и тут же мысленно осеклась. "Ксо, надо же такое ляпнуть!"
- Кому это ты дерзить начала... Ты такая же, как те из Листа, идиоты.
"Терпеть таких не могу..." Вот меня и понесло... Что мне делать с собой - понятия не имею.
-Попридержи свой бескостный язык, а то иссохнет и отвалится. И за веер можешь не хвататься, а то тебе явно голову за кабинет разнесут.
Она уже мысленно хоронила себя за свою глупость, но у нее самой язык оказался крепко подвешен - такой у нее был характер, как и у Темари.
Темари, рассвирепев, действительно потянулась к вееру и, сняв его, раскрыла на все три луны. Почему-то в такие моменты Хегуре нервно не дергалась, не дрожала от одной только мысли, что ее могут прибить, словно запыхавшуюся от долгого гудения муху на окне. Ее изнутри раздирало любопытство, насколько сдержанна куноичи с рангом джоунина. Результат оказался отрицательным, но и этого ей было достаточно, чтобы не сдерживать себя. Как оказалось, от нее она не шибко отличалась и редко шла на компромисс или на попятную. Сейчас, если эта злобная женщина не успокоится, ей придется вытащить все свое оружие и принять боевую стойку.
Она явственно услышала, как закашлялся Канкуро, потому что, кроме Темари, Хегуре видела все расплывчатым пятном.
Неожиданно дверь распахнулась, и она увидела высокого рыжеволосого мужчину, который пришел к ней в госпиталь. Казекаге. Он устало и непонимающе посмотрел на них обеих, стоящих друг против друга с чистым упрямством в глазах. Один Канкуро сидел на стуле и с удивлением оглядывал их; поведение Темари он уже давно изучил, но то, насколько дерзко Хегуре с ней разговаривала, выходило за все рамки приличия общения с сестрой Каге.
- Что здесь происходит, Темари? - спросил мужчина, плотно закрыв за собой дверь.
- Эта, - кивнула женщина на девушку, - совсем страх потеряла, дерзкая, видать, язык длинный, совсем как у Орочимару.
- С кем поведешься, от того и наберешься... - усмехнулась Хегуре, понимая, насколько Темари была близка к правде.
Но женщина не поняла истинного смысла слов и только сильнее разозлилась.
- Да кто ты вообще такая, чтобы дерзить мне?!
Рявк Казекаге заставил-таки ее успокоиться и сложить веер.
- Замолчи, Темари! От тебя только шум.
Он медленно прошел к столу и устало опустился в свое кресло. Весь его вид показывал, что работа Казекаге далеко не такая интересная и захватывающая, как кажется другим шиноби, что бесчисленное множество крикливых голосов на собрании больше и больше давят на него, все пытаясь подмять его под себя и под конец совсем сломить. Она не знала до некоторого времени, что он ведет бессонные ночи, не знала, каков он на самом деле и что за мысли роятся в его голове, поэтому не могла понять. Но ей все равно было жаль его, хоть ему и не нужна ничья жалость; жаль абсолютно постороннего для нее человека, потому что сама она никогда не вынесла бы такой ответственности. Ей хватало одного взгляда, чтобы понять - здесь он никому не нужный человек, уважаемый, но не нужный. Вряд ли родные брат и сестра так заботятся о нем, как и подобает родственникам.
Хегуре зауважала его. Уважала не столько из-за его ранга, но и как человека с огромной волей. Вся ее уверенность куда-то исчезла перед новым авторитетом, и тело как-то само склонилось в низком поклоне; губы, не повинуясь ей, зашептали:
- Простите, Казекаге-сама. Во всем моя вина, моя и моей гордыни, и я искренне прошу прощения за этот инцидент.
Он поднял голову, но девушка не видела этого, только каким-то неизвестным ей чувством ощутила это. Скорее, можно было догадаться. С ее-то способностями она и не то могла услышать и ощутить, но в обычных ситуациях старалась не применять их - она уважала чужое чувство собственного достоинства и личный мир или пространство, называйте, как хотите. Темари чертыхнулась, а Канкуро и вовсе не ожидал ничего подобного.
- Встань.
Хегуре послушно выпрямилась и с готовностью стала ждать сурового приговора, но его она так и не дождалась, к счастью.
- Я не буду устраивать разборки... но... впредь чтобы... больше такого не было... тем более в моем кабинете.
Темари спорить не стала и только промолчала, а Хегуре согласно слегка склонила голову.
- Ты еще не рассказала Канкуро?
- Нет, не сказала, - женщина раздраженно покосилась на брата. - Представляешь, твоя новая подопечная сбежала прямо из госпиталя и...
- Тогда понятно, каким это образом она стоит передо мной, - перебил ее Казекаге.
В кабинете повисла тишина. Успокоившаяся и удивленная женщина переводила взгляд с девушки на Каге и, наверное, обдумывала всю сложившуюся ситуацию. Она показала себя не в самом выгодном свете...
- Кто ее поймал?
При таком вопросе Хегуре возмутилась, но ничего вслух не произнесла. К ней относились как к заключенной, беглянке, в конце концов, что ее не очень устраивало. Хотя, такое отношение вполне оправданно.
- Я.Она пришла в бар на окраине, и мы мило так побеседовали, - отозвался до сих пор молчавший Канкуро. - Правда, придется за нее заплатить, и еще мы чуть не подрались. Ну а так не возникло никаких проблем.
Я раздраженно сверкнула глазами, внутри сгорая от досады.
"Относится ко мне, как к генину".
- Как тебе удалось уйти из больницы незамеченной? - снова спросил мужчина, даже не посмотрев на меня и уткнувшись в свитки.
- С моими-то способностями это проще простого.
- И в чем же они заключаются?
- Казекаге-сама, я, как любой другой шиноби, не раскрываю своих техник вне сражений. Извините меня, но это личное, и я не могу вам этого сказать.
Хегуре заметила, что Каге уж очень странно посмотрел на нее, а стоящая рядом Темари ткнула ее в бок своим острым локтем.
- Гаара, хочешь я вышвырну ее из Суны? Чувствую я, она шпионка какая-нибудь, - сказал Канкуро, переплетая пальцы, надменно поглядывая на девушку. - Дерзкая.
- Нет, не надо.
- Тогда на кой черт она тебе?! Вы тут двое что-то замышляете, а я, как болван, должен ваши загадки отгадывать?
- Успокойся, придурок, - прошипела Темари. - Гаара, объясни ему.
- Сначала пусть Хегуре все расскажет. Там уж Кан все поймет.
Хегуре нервно сглотнула. Воспоминания наваливались на нее и начали мелькать перед глазами, тем самым заставляя ее заново пережить все моменты страшного прошлого. Ужас, как и несколько лет назад, снова начал душить ее, она снова и снова окуналась в мерзкий омут, дрожала - так ей становилось то холодно, то жарко.
- Казекаге-сама... я... у меня... - захрипела девушка, с трудом отгоняя от себя отвратительные чувства страха и нервной дрожи.
- Расскажи нам все... весь период твоего нахождения там.
- Но я...
Она понимала, что загнана в угол и никуда ей не деться. Она боялась рассказывать о своем позоре, боялась вспомнить противные ощущения, которые не забылись даже спустя несколько лет. Сердце ее пропустило удар. Если она сейчас солжет, то падет еще ниже, но и говорить ей тоже не хотелось. В ней вновь, после долгого сна, пробудились ярость и сумасшедшая злость, которые так старательно разжигал в ней Орочимару. Но эти неподвластные ей чувства она обращала против него самого, не тая от себя ни единой капли то раздражения, то неудовольствия, накапливая их, чтобы в один прекрасный момент выпустить их против змея.
- Присядьте, - он снова принялся подписывать бумаги, но я знала, что он внимательно слушает; доказательством этому послужили его нечастые подергивания бровей.
Я послушно села на стул вместе с Темари, и в голове начали назойливо роиться черные воспоминания. Я едва сдержала себя, чтобы не рассказать все…

«Я попала к Орочимару, когда мне исполнилось пятнадцать лет. Он уничтожил несколько небольших деревень к востоку от северной границы, тем самым получив возможность набрать множество новых жертв для своих зверских экспериментов; в их числе оказалась и я. В логово нас привели с завязанными глазами и руками, чтобы мы не смогли запомнить дороги. Помню, первый человек, который со мной заговорил в этом Богом забытом месте, был медик, который привел меня в относительный порядок. Он вылечил несколько небольших ран на моей правой ноге и в плече, позволил выпить немного воды и съесть небольшой кусок хлеба. Не думаю, что он, помимо меня, еще кого-то лечил из пленников.
- Вы медик? - спросила я, чувствуя, как чакра мужчины теплой пеленой покрывает мою кожу.
- Да.
- И… как вас зовут?.. Ой, щиплет!
- Кабуто.
Судя по интонации, он снисходительно улыбался мне, и я с дрожью ощутила его случайное прикосновение к оголенной кожи моего бедра. В том месте одежда была порвана. Поскольку повязка с моих глаз еще не была снята, ни самого мужчины, ни логова я не смогла разглядеть. Мой не развитый до конца слух не позволял мне услышать движения людей в темных комнатах, найти выход среди многочисленных и запутанных коридоров, не беря уже в счет то, насколько глубоко под землей мы находились. Страх запоздало ворвался в мое убежище, разгромил весь мой бережно охраняемый порядок - надежды и бесцеремонно вывел из себя. Колени и плечи свело судорогой, и воздуха не хватало в легких - на какие-то доли мгновений я разучилась дышать и вообще двигаться, вопреки всем попыткам моего второго я привести нас обеих в относительно спокойное состояние, что не совсем удавалось. Я находилась в убежище самого опасного человека в мире шиноби, одна, беспомощная, с не развитым до конца талантом, без оружия и только одолеваемая тихим ужасом. Вдруг мне захотелось заплакать, как маленькой девочке, и упасть, неважно, на что, лишь бы просто лечь и в агониях кричать и умолять о пощаде, о которой с этого момента я никогда не слышала. Со временем я потеряла определения словам «пощада», «боль» и «жалость».
Я частично потеряла память.
Я стала такой же, как они…