Минут через десять оживленного совещания, поднялся Намару-сан:
− У нас нет никаких предположений, − по возможности твердо произнес он.
− Удивительно, − безо всякой эмоциональной окраски обронил Гаара-сама. Темари и Канкуро едва сдерживались, чтобы не высказаться самим, что ОНИ думают по этому поводу, но их удерживал непререкаемый авторитет брата.
− И в самом деле, − проскрипела со своего места Шойчи-сан, сползая с высоковатого для нее кресла. − Дайте-ка мне глянуть… − и, не дожидаясь разрешения или отказа, старший архиватор взяла повязку большим и указательным пальцами, как опасное насекомое и покрутила туда-сюда.
− Пожалуй, я могу внести некоторую ясность, − улыбнулась старушка.
− Я вас слушаю, Козуга Шойчи-сан, − подался вперед Сабаку-сама.
− Задолго до вашего, да и до моего рождения, существовала Деревня, скрытая в Пустоте. Ее жители отличались великолепными знаниями в области медицины, генетики, физиологии различных существ и… демонов. Если вы нанимали специалиста Пустоты, то вас ждали прорывы и открытия. Они и носили вот такие протекторы. Однако считается, что Деревня, скрытая в Пустоте давным-давно стерта с лица земли, и я удивлена тому, что кто-то попытался скопировать их опознавательный знак. О том, что она действительно существовала, знают очень немногие… − склонила голову пожилая женщина.
− Откуда вы это знаете? − подозрительно покосился на нее советник Райса.
− О, Саватори-кун, это все архивы! Работа пыльная, но расширяет кругозор. В отличие от твоей, − с неизменно лукавым выражением сморщенного личика ответила Шойчи-сан, передавая Каге налобник. Тот убрал его куда-то в складки мантии.
− То, что вы поведали, очень ценная информация. Теперь у нас есть зацепка. И мы размотаем этот клубок до конца, чтобы узнать из чьих рук он берет начало, − все-таки решился сказать Канкуро. Гаара одобрительно кивнул, подтверждая слова брата.
− Если никто больше не желает ничего озвучить, − Казекаге исподлобья оглядел советников. Они молчали, опустив головы. − Тогда заседание считаю закрытым, − он поднялся. Встали и остальные. − Младший архиватор Фудзивара-но Рю-сан, пройдите в мой кабинет, я хочу взглянуть на протоколы.
Ну, надо же до чего вежливо! Я оторвалась от свитка:
− Слушаюсь…
А зачем ему протоколы? Он же никогда раньше ими не интересовался? Похоже, и в самом деле грядут перемены…
Соскочив с места, я вышла из зала вслед за ним и его родными. В коридоре он попрощался с братом и сестрой, пообещав рассказать все вечером, и направился к себе. Я торопливо поклонилась в их сторону, потому что Канкуро и Темари как-то странно смотрели на меня, и поспешила за Казекаге.
Мой любимый стоял спиной к двери. У того же самого окна, как и неделю назад. С ума сойти, так мало времени прошло и столько событий уложилось в него! Может быть, оно, это время, имеет свойство растягиваться и сжиматься? В поцарапанных пальцах Казекаге бликовал на вновь появившемся солнце металл защитной полоски.
− Не держите его при себе слишком долго, Сабаку-сама, иначе мне тяжело будет разглядеть его предыдущего владельца, − с порога посоветовала я. Он обернулся, бросил протектор на стол.
− Фудзивара, ты… сможешь?
− Посмотрим, − пожала плечами я, подходя ближе. − Я так и знала, что протоколы − благовидный предлог, чтобы показать мне это, − улыбнулась я, и подала ему круглый тубус со свитками. Он рассеянно принял его, отправил туда же, куда и протектор, опять развернувшись к окну:
− Там… так красиво… дождь… был, − он поманил меня к себе. Пара шагов − и вот я стою рядом с ним. Снова так близко… Сердце пустилось в пляс, я зажмурилась от удовольствия, ну ровно кошка… Он взял меня за плечи, и поставил перед собой, чтобы мне лучше было видно. Гладко выбритый подбородок уперся мне в макушку, горячее дыхание шевелило волосы на голове. Я задохнулась от восторга, тело напряглось хорошо натянутой струной… Его руки − на моих плечах, так крепко держит, так… сладко. Все ветры пустыни, он дразнит меня, что ли? Толкнуло в голову знакомое чувство погружения…
− Гаа… Ой, Казекаге-сама, − сглатывая, прошептала я, − вы просили предупреждать, когда на меня… э-э-э… находит…
− И? − похоже, он не собирался меня отпускать…
− Сейчас… Я могу… прочесть вас, Казекаге-сама, − разрываясь между блаженством от его близости и попытками не допустить проникновения в его личность, проронила я.
− Я… попробую блок, а ты скажи, получится… или нет, − его дыхание немного сбилось, или я навоображала себе лишнего?
− Как вам будет угодно, − голова шла кругом, но я отпустила себя…
Тоненькие ручейки светло-синей воды моего сознания устремились к чуть замутненной реке − его. Влились, смешиваясь, наполняя русло, впитывая в себя ощущения, звуки, запахи…
Он лежит на больничной койке. Матсури уже ушла. Напротив, на диванчиках сидят Темари и Кан.
− Я просто глазам своим не поверила, когда увидела, как она на тебя вешается, братик! − возмущенно заявила Тем, покачивая ногой.
− Она… хорошая… − легкое смущение заставляет щеки розоветь, внутри тепло уже от того, что он смог это сказать.
− Я… э-э-э… теперь у меня проблемы еще и со слухом, − поджимая губы, констатировала старшая сестра. − Что ты только что сказал?
− Она хорошая, − увереннее и громче.
Широкое лицо старшего брата расплылось в довольной ухмылке:
− Сколько вы знакомы-то, а?
− Наверное, всю жизнь… − он и вправду так думает. Потому что если Фудзивара видела его еще тогда… И в тот раз, при возвращении. Она стояла в толпе. Худенькая девочка в белом платье до колен. Странно бледная для загорелых жителей Суны кожа выделяла ее из толпы. И эти глазища! Ему показалось тогда, что кто-то необычайно добрый, ласковый, понимающий погладил его по голове, по щеке, шепнув на ухо, что он умница и все будет хорошо. Но молодой Казекаге отнес это на счет стресса, связанного с его… перерождением. А теперь все запуталось окончательно… и если это она…
− Братец, ты часом не…− ехидно начал кукловод, но Тем его перебила:
− Нет! Не произноси этого слова. Я не хочу это слышать…
− О-о-о, ты, никак, ревнуешь, Тем-чан? − осклабился Канкуро. − Боишься, что некому будет есть твои кулинарные шедевры по вечерам?
− А тебе вообще пора сесть на диету, Толстяк Кан, − огрызнулась старшая.
− Ну конечно, потому что Гаара все время отказывается от половины порции, а мне приходится за ним доедать эту гадость! − взмахнул руками молодой мужчина.
− Ах, гадость, значит?! Ну все, с этого дня вы готовите сами! − Темари сложила руки на груди и отвернулась к окну, всем своим видом выказывая презрение к обоим братьям.
− Слушай, болящий, − Кан переместился с диванчика на краешек постели, где он лежит. − А твоя архиваторша хорошо готовит?
− Которая из них? – жизнерадостно, в тон брату, вопросом на вопрос отвечает он.
− Э-э-э, а у тебя что, их две? − растерянно нахмурил брови брат.
− Вообще-то да, − его тянет улыбнуться. − Старший архиватор и младший. Первая готовит очень хорошо. Опыт сказывается… Она старше нас всех вместе взятых.
− Может, напроситься к ней на ужин, хоть побаловать желудок, а то он, бедненький, скоро не выдержит поварских изысков нашей сестренки… − косясь на Темари и едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, заговорщически сообщил брату Кан.
− Ах, так вы теперь еще и вечерами дома бывать не будете? − вскипела Темари.
− Все-все! Будет вам… − робкая полуулыбка вползает на тонкие губы, подрагивает, готовая вот-вот исчезнуть…

− Фудзивара, ой! − он встряхивает меня, я выныриваю, не совсем соображая, кто я и где, поворачиваюсь, едва не столкнувшись с ним носом:
− Да, что такое? − и только тут понимаю, что получилось. Наши лица разделяют миллиметры. Я чувствую тепло воздуха, который он выдыхает… Вдох-выдох, вдох-выдох… мы дышим в унисон, но отчего так часто, так… Мой взгляд скользит по его лицу, спускаясь от линии роста волос, по безбровому лбу, гладким щекам, ниже… останавливаясь на несколько бледных губах. Эти губы чуть приоткрываются, он хрипло шепчет:
− Не сработало…
− Блоки бесполезная штука, − отвечаю я… Наши слова наполнены тысячью смыслов и означают совсем не то, что мы произносим вслух.
− Это я и сам уже понял… Ты… видела… что-нибудь?
Я молчу. Потом осмеливаюсь:
− Казекаге-сама, я… и вправду хорошая? − изнутри к горлу подкатывает раскаленный шар, отнимая кислород… И тут же ухает вниз, туда, где…
− Да.
Все завертелось перед глазами. Пол ушел из-под ног. Я ощутила себя в другом времени и в ином пространстве. В теле, которое было моим. И в то же время никогда не было.
Отчаянный прыжок в небо. Вот что это было. Я распахиваю свои рудиментарные кожистые крылья… Мое тело слишком тяжелое, так говорят. Я не смогу летать. Так говорят. Но ведь я лечу. Прямо сейчас!
Он поднимает руку, касается костяшками пальцев моей щеки. Мне хочется спрятать лицо у него на груди, но…
Стук в дверь. Настойчивый, требовательный. Наверное, что-то важное. Он со вздохом отстраняется:
− Держи, − он сует мне в руки протектор, я прячу его в кармане широкой юбки − Сделаем вид, что мы заняты протоколами, − тяжелая рука опускается мне на спину, без усилий сгибая над столом. Я опираюсь на локоть, он садится в кресло. Я трясущимися руками распаковываю футляр, достаю свиток, разворачиваю перед ним.
− Войдите, − глуховато произносит он.
Я молюсь, чтобы спадающие на лицо волосы не дали рассмотреть, насколько я покраснела.
− Гаара-сенсей, я… − снова этот ненавистный голос! Матсури! Мне захотелось тут же сделать что-нибудь этакое, поцеловать Гаару-сама в губы, например. − О, простите, я, наверное, помешала….
− Ничего, проходи, мы как раз заканчиваем, − он хитро прищурился, отыскав мои глаза сквозь свисающие пряди. Я разогнулась, отбрасывая назад волосы:
− Вам оставить документы, Казекаге-сама?
− Да, я сам отнесу их в архив, − совершенно рабочим тоном ответил он. Я обошла стол, как ни в чем ни бывало, сдержанно поклонилась его ученице, и удалилась, гордо задрав нос.

Да! Да! Да! Он сказал «МЫ»… Проклятье, я так и не обратила внимания на то, что он хотел показать мне за окном… А хотел ли он и в самом деле полюбоваться вместе со мной видом на умытую грозой Суну? Значит, я хорошая… Хоть какая-то определенность. Я хочу стать составляющей смысла твоей жизни, мой дорогой Казекаге-сама. И, все ветры пустыни, я ей стану!
В кабинете меня ждала Шойчи-сан.
− Определенно, наш Каге пользуется успехом, а Рю-чан? − по-девчоночьи хихикнула она, намекая, очевидно, на Матсури.
− О, да… Этакая внезапная, ошеломительная популярность, − едко заметила я. − И почему стоило мне обратить на него пристальное внимание, как тут же нашлись еще желающие?